С.Т.О. попаданки. Красотка рулит (СИ) - Семина Дия - Страница 2

— звони ей и обрадуй, что твоя жена умерла, но не от рака, а от разбитого сердца, мразь. Как ты мог?

— Не истери, она лишь мой антистресс.

— Хомяка купи! Похотливый козёл! Оставь меня, — вырываюсь из его рук и начинаю собирать вещи.

— Женя! Не смей так поступать со мной! Наша жизнь распланирована на годы, ты моя жена, сегодня я сделаю тебе предложение, вот сейчас делаю. Смотри кольцо с бриллиантом, но я не собирался тебе изменять. Эта сучка новенькая в офисе, шантажирует меня, честное слово, ну.

— ОЙ хватит заливать, от твоего вранья мне сейчас самой антистресс потребуется, всё кончено! Ненавижу, верила, любила, а оказалось, что ты обычный красивый, породистый кобель. Говорить любовнице, что у меня рак, это так гадко, хоть одно слово правды я за эти два года услышала от тебя?

Он хватает меня за руку чуть сильнее, не позволяя уйти, а я отталкиваю его, и…

Темнота.

Сейчас.

Открываю глаза и понимаю, что я не переехала в другой номер гостиницы, не поменяла билет на самолёт, ничего из того, что мне казалось, не случилось. Он ударил меня, а я неудачно упала на спину.. Моя душа слышала вердикт фельдшера: «Перелом основания черепа о мраморную ступеньку».

Сердце замерло, это какая-то ошибка. Я хорошая, не я должна была упасть и разбить голову, а он! Его кто-то накажет, или всё сойдёт с рук, как несчастный случай?

Это последнее, что я помню из вчерашнего дня. Это вообще со мной происходит?

Почему мои чёрные как вороново крыло волосы, вдруг стали огненными кудрями, спадающими до поясницы. Почему я выгляжу как русалочка Ариэль. Мне лет восемнадцать, белая кожа, пухлые губы и голубые глаза. Я словно проспала в коме несколько лет, очнулась и не узнаю себя.

— Простите, могу войти? — мои страхи от пробуждения усиливает девушка, вошедшая в комнату.

— где я? — шепчу на непонятном языке.

— Как где? Знамо дело, в доме вашей сестры Марселы и её мужа Фабио, — она отвечает и без лишней деликатности сдёргивает с меня одеяло. Та вафельница, которой я вчера огрела лысого урода оказалась постельной грелкой. Я всё ещё потрясённая стремительными метаморфозами в жизни, не могу примирить себя и окружение.

— А аккуратнее можно? — зло ворчу на девицу, но она не обращает внимания, достаёт из комода расчёску и молча поднимает меня за руку, причесать собралась?

— Я сама в состоянии расчесать волосы!

— Тс! Не кричите, за нами подглядывают! — она чешет меня очень осторожно, наклонилась и прошептала на ухо. Я вздрогнула, повернулась посмотреть на девицу, но она сосредоточенно вычёсывает моё золотое великолепие.

— Кажется я потеряла память, мне очень плохо! — также шёпотом отвечаю, опустив голову.

— вам в напиток господин подмешал лошадиную дозу снотворного. Думал вас износить ночью, сонную.

Боже, как услышала этот ужас, подпрыгнула в кровати, а расчёска дёрнула волосы, но боли я не почувствовала, страх сковал моё тело, обхватываю себя руками, пытаясь защититься. Внутри всё похолодело, словно я выпила жидкий азот, его пить-то можно? Неважно, чувствую себя замороженной в глыбе льда, хочется очнуться от кошмара, но не могу:

— А раньше он так поступал со мной? — дрожащим от страха голосом спрашиваю незнакомку.

— Да поступал, но со мной и другой девушкой! — служанка всхлипнула, шмыгнула носом, а я поймала её руку и пожала, хочется её поддержать, но как? Я совсем ничего не понимаю.

— Я собираюсь в монастырь, ненавижу мужиков, они все козлы, и этот Фабио, может, и к лучшему, что от меня все отказались, — шепчу своей наперснице.

— Не вздумайте, это не монастырь, а работный дом, проклятое место, вас там будут бить за любую провинность, заставят работать по восемнадцать часов в сутки. Меня выкупили оттуда еле живую и отдали на работу в эту семью, госпожа, надо бежать, любое место на земле, лучше, чем этот работный дом. Ваша сестра продаст вас, как ненужную вещь и получит хорошие деньги.

Она хотела ещё что-то прошептать, но дверь распахнулась, и на пороге возникла моя, так называемая сестра.

— Анна, пошла прочь, тебе давно пора бежать за свежими сливками! А Кэтрин пусть сама научится заботиться о себе, — служанка подала мне расчёску, присела в реверансе и вышла из комнаты, Марсела выждала минуту и улыбнулась, — мы договорились, за тобой приедут завтра, собирай вещи, волосы советую спрягать под чепец, вот тебе нитки, иглы, сиди, штопай бельё, оно тебе пригодится в пансионе.

— В работном доме? Ты ведь туда меня собралась продать?

— В любой дом, лишь бы не публичный, чтобы ты не позорила семью, — она швырнула в меня тряпки, нитки и ножницы, я чудом увернулась от их лезвий, — с этого дня в моём доме тебе даже воды не нальют, ты соблазняла моего мужа, за это тебе век не отмолить грехи! Так же, как и твоей наглой мамаше, возомнили себя принцессами, ты незаконная дочь отца! Незаконная! И я тебя ненавижу!

Прошипела и вышла, захлопнув двери.

Отодвигаю от себя ветошь, какую бросила сестра, ножницы, нитки и замечаю на катушке штампик: «Швейцария».

— Я куда попала? В Швейцарию? Или это филиал ада? — очень нехорошее предчувствие, от лютой ненависти Марселы. Тошнит. А что, если она моя единственная родственница? Что, если за меня некому заступиться? — за что мне ещё и это, мало подлости Ильи, так теперь каторга?

Мой стон всё равно никто не слышит, ножницы — это уже что-то, окно вскрыть смогу, сбегу со второго этажа, а потом как-то разберусь!

Начинаю строить планы, но, увы, во двор особняка влетела карета, сбежать я не успею.

Во дворе шум, явно примчался какой-то экипаж, но моя комната за углом, и ничего не видно. Двери заперты, окна заколочены гвоздями! Выбраться можно только как в фильмах, швырнув в окно табурет или ту самую остывшую кроватную грелку.

Это сколько я сидела в этой «тюрьме»? Воспоминаний нет я пока даже не могу сопоставить реальность и своё восприятие окружающего мира. Но мне эта комната что-то напоминает.

Домашний отель.

В прошлом году мы ездили на машине в Европу с Ильёй, и однажды останавливались в Берне. Небольшой домашний отель, аутентичный швейцарский сервис не впечатлял, переночевали одну ночь и поехали дальше в сторону Италии через Лозанну, Турин, а после Милан. Это одно из самых потрясающих путешествий в моей жизни. Признаться, я тогда ждала от него тех самых слов, но он их не сказал, как же я обиделась и, неужели я загадала.

— Черт возьми! Я же тогда в шутку сказала Громову, что если умру, то хочу следующую жизнь прожить где-то тут возможно, у подножия величественных Альп... Похоже, что я сама напросилась, но кто же мог подумать, что такие бредовые идеи реализуются? Бойтесь своих желаний.

Дожилась, говорю сама с собой, глядя в зеркало, невольно любуюсь отражением.

Очень милая девушка, с такой внешностью, должно быть, бойкая была. Вот только козлина Фабиан отравил её, и тоже не понесёт никакого наказания? От этих мыслей меня передёрнуло, очень мерзкое чувство беспомощности.

И эта сестра, надо же, какая гадина!

Не успеваю подумать про сестру, как слышу вопли из глубины дома. Подхожу к запертой двери, прислушиваюсь. Да там ругань.

Быстрее хватаю платье со стула, а то так и сидела, страдала в ночной сорочке, чувствую, что сейчас что-то произойдёт. Но я так просто не сдамся, если это кто-то из работного дома, то буду отбиваться или бить стекло.

Платье старое настолько, что я порвала его, пока одевалась, пуговицы не все, но есть вязаная жилетка, прикрою дырки. Волосы лучше спрятать под чепчик, и ноги в старые сношенные ботинки с уродливой пряжкой.

Чулки как ни искала, так и не нашла. У Фабиана, видимо, дела совсем плохи, это за что он мне предлагал натурой рассчитаться, за вот эту ветошь?

Двери распахнулись, и я увидела собственными глазами, кто скандалит в доме сестры. Женщина лет пятидесяти, а может, и больше, только седина выдаёт её возраст, но с идеальной укладкой, на лице не косметика, а скорее грим, шляпка с претензией на изысканность, и довольно дорогое платье. Она совершенно не похожа на кого-то из работного дома.