Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт - Страница 1

Хиллари Грин перекатилась на бок и открыла глаза.

В крошечное оконце нехотя сочились скудные лучи света.

Хиллари застонала. Каких-нибудь две секунды после пробуждения — и она уже тоскует по своей старой спальне, по широким окнам с двойными стеклами, сквозь которые щедро лились солнечные лучи.

Снова раздалось чириканье — то самое, что разбудило ее несколькими мгновениями раньше, — и она торопливо высунула руку из-под тонкой простыни, немедленно ударившись костяшками пальцев о стену, отстоявшую (как, по крайней мере, казалось Хиллари) от кровати на считаные дюймы.

Ойкнув от боли, она зашарила по полу в поисках мобильного телефона и, все еще щурясь, нажала правую кнопку.

— Инспектор уголовной полиции Грин слушает, — пробурчала она, понимая, что в такую рань звонить могут только по работе. Да который час, черт побери? Она поглядела вниз, но циферблат наручных часов, которые тоже остались лежать на полу, был невелик, и на таком расстоянии она могла разглядеть лишь его очертания.

Черт возьми, надо купить нормальную тумбочку. Только куда ее тут воткнуть?

— Доброе утро, Хиллари. Надеюсь, не разбудил.

Глаза открылись сами собой. Нет, она не заставила себя сесть прямо, но синапсы в мозгу определенно заработали быстрее.

— Доброе утро, сэр, — уклончиво ответила она.

Перед ее внутренним взглядом встал суперинтендант Маркус Донливи, его улыбка и взгляд из-под тяжелых век. Расчесанные на пробор седые волосы лежат волосок к волоску, словно перья на утиной спинке, брюки — неустанными стараниями жены — безупречно выглажены. А в недрах этого безукоризненного образа наверняка поместились стакан свежевыжатого апельсинового сока и два тоста из органического ржаного хлеба. Ах да, и на тостах — тоненький слой диетического маргарина, призванного снизить уровень холестерина.

Да который же все-таки час, прах все побери? Не могла же она проспать?!

— Просто решил позвонить, чтобы тебе не пришлось лишний раз ехать в Большой дом, — задушевно признался он. Хиллари моргнула. Его упорное пристрастие к этому совершенно неподходящему выражению (большим домом на американском сленге именовалась тюрьма) вечно ставило ее в тупик. Но название прижилось, и в конце концов Кидлингтонский участок полиции долины Темзы все стали называть Большим домом. Хиллари и сама так говорила. Вот только это ну никак не сочеталось ни с идеальным, почти оксфордским произношением начальника, ни с его упорными надеждами на повышение, над которыми подшучивали все кому не лень.

Насторожившись, она приподнялась, проглотила зевок и попыталась скрыть пробудившееся от его слов леденящее предчувствие.

— В самом деле? — заметила она, надеясь, что голос ее звучит в меру равнодушно. Сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле, оперлась на локоть и уставилась в стену, словно желая прожечь ее взглядом.

Значит, конец.

— Да. Поезжай прямиком на шлюз Дэшвуд-лок. Это ведь в твоих краях, верно?

Его слова наполнили ее таким облегчением, что она даже не сразу осознала их смысл.

Значит, ее не отстраняют. Ничего такого они не раскопали.

Просто очередное дело.

— Там труп, причем весьма подозрительный, — журчал у нее в ухе голос Маркуса Донливи, но слова звучали все отрывистей, а значит, ей следует пошевеливаться. — Ты у нас большой знаток по этой части, поэтому я решил поставить на это дело тебя. Докладывай обо всем без задержек, договорились?

— Да, сэр, — произнесла Хиллари так же отрывисто, и ответом ей были короткие гудки из трубки. Щурясь, она нашла на телефоне кнопку отбоя, откинулась на подушки и секунду-другую сидела так, размышляя, не пора ли завести пару очков для чтения.

Когда она в последний раз проверяла зрение? Хоть раз в жизни проверяла? Да, наверняка — в школе уж точно. Но школа была так давно, что уж и не вспомнить.

Хиллари легко вздохнула, тихонько засмеялась сама над собой и отбросила одеяло. Спустив ноги с кровати, она едва не ударилась коленями о стену. Вытянула руку, отдернула с круглого окна занавеску размером едва ли больше носового платка и сладко зевнула.

Надела часы. Восемь пятнадцать — теперь, на свету, она видела четко. К черту окулиста, обойдемся без него.

Говорите, в сороковник здоровье начинает сыпаться? Ну, это мы еще посмотрим!

Она подцепила колготки и натянула их, извиваясь всем телом, потом стянула футболку с группой «Деф Леппард» на груди — верное свидетельство впустую растраченной юности, ныне разжалованное в ночные рубашки. Потянулась за бюстгальтером, бросила взгляд вниз: показалось, или грудь и впрямь начала отвисать? Да нет же, это просто в голове туман, надо выпить кофе, и все пройдет.

А может, и хуже — может, она растолстела.

Хиллари торопливо и совершенно неизящно застегнула дешевый бюстгальтер и встала. От кровати до шкафа с одеждой был всего шаг. Раздвижные дверцы шкафа вечно заедало.

Вот чего еще ей не хватало — дверей, которые открывались бы как все нормальные двери.

Как всегда по утрам, она привычно помянула недобрым словом бывшего мужа. Или экс-мужа? Или покойного мужа? Она так и не решила, как его правильно называть. Впрочем, в каком бы статусе ни пребывал Ронни — текущего, бывшего, почившего и неоплаканного, — одно о нем можно было сказать точно: он, несомненно, был худшим из всего, что случилось с ней в жизни.

Она достала синюю юбку, подобрала к ней голубую блузку и быстро оделась. Точно выверенный шаг вправо — и вот Хиллари уже стоит перед маленьким зеркалом.

Что это там, в короткой практичной прическе, седина или просто свет неудачно падает? А, ладно — несколько взмахов щеткой, разделить волосы на пробор, словно два крыла, и убрать их назад — все в порядке. Несколько быстрых прикосновений пуховки, мазок темной губной помады — и она готова.

В животе заурчало.

Ладно, почти готова.

Она вышла в вечно открытую дверь и оказалась в крохотном коридоре, из которого попала в гостиную, совмещенную с кухней. На тосты времени уже не было — да, пожалуй, оно и к лучшему. Вечная борьба с лишним весом начинала ее утомлять, но сдаваться еще было рано.

Она осторожно включила конфорку под чайником, опасаясь, что пришла пора сменить газовый баллон. Но нет, несколько секунд спустя чайник зашумел, словно упрекая ее за недоверие. Ложка растворимого кофе, искусственный подсластитель, и мир явно стал ярче. Не в последнюю очередь — благодаря нормальным окнам, которые имелись в этой комнате.

За окном обнадеживающе царили зелень и голубизна. И немного желтого. Неужели день будет солнечный? Английский май — штука непредсказуемая, никогда не знаешь, что ждет тебя за дверью, если наберешься смелости, чтобы высунуть нос из дому.

— Дэшвуд-лок… — пробормотала Хиллари и взялась за телефон.

Это в Оксфорде, через Кидлингтон и дальше. Палец ее застыл над нынешним местом жительства, деревней под странным названием Трупп, располагавшейся сразу за Кидлингтоном и чуть правее. Дэшвуд, наверное, севернее. Она стала перематывать карту. Нижний Хейфорд, дальше по дороге, Кливз-Бридж, Хай-Буш-Бридж — и вот он, Дэшвуд-лок. Она задумчиво постучала пальцем по карте.

Прозрачный лак на ногте указательного пальца успел облупиться. Черт.

Сплошное зеленое пятно. Такое впечатление, что шлюз Дэшвуд-лок упал с неба и угодил прямиком в какую-то прямо-таки невообразимую глушь. Просто замечательно. Значит, не будет ни свидетелей, ни поквартирных обходов, ни малейшей надежды на зацепку — разве что местным коровам или козам придет охота поболтать.

— Черт, — пробормотала Хиллари и на глазок прикинула расстояние до места происшествия. Четыре мили. Сесть на велосипед и прокатиться с ветерком вдоль канала. И для бедер полезно. Мы ведь, кажется, боремся с лишним весом, вот и будет ему шах и мат.