Хозяин теней. 3 (СИ) - Демина Карина - Страница 20

Из открытого письма князя Н., обращённого к суфражисткам.

— Если ж говорить о камнях, то… — Тимофей поглядел на сестру. — Скажем так, теперь я уже понимаю, что отец… был не совсем прав.

— Ставил над нами опыты, — Татьяна была куда прямее в выражениях. — Впрочем, не он один. Газету открой. В каждой третьей — объявление о верном способе развития дара. Дыхательные упражнения. Отвары. Что там ещё?

— Массажи?

— Вот-вот… авторские методики и прочее, прочее. Амулетов тоже хватает.

— Рабочих?

— Нет, — Тимоха покачал головой. А Татьяна добавила:

— Ни один дарник в своём уме с такой дрянью не свяжется. Это не то, чтобы незаконно. Опасно очень.

И кивнули оба.

А они похожи. И плевать, что Тимоха огромен, как глыба, а вот Татьяна — хрупкая, что тростиночка. Черты лица. И взгляд. и жесты. И прочее, чего понять не могу. Но похожи ведь.

А я на них?

И почему вдруг это стало волновать? Особенно, когда и без того есть, о чём волноваться.

— Всё это рассчитано на тех, кто мечтает пробудить дар в ребенке. Или, если искра уже имеется, развить её. Сильный дарник всегда место найдёт. На государевой ли службе, к роду ли привяжется, но это шанс.

И в нынешнем мире не только для конкретного дарника. Нет, здесь живут родами. И успех одного — это возможность возвыситься многим.

— Правда в том, что слабый дар можно развить, но им нужно заниматься. Дыхательные упражнения. Медитации, — это уже сказано для меня. Ну да, знаю. Медитации нужны и важны, а спать во время оных — так себе затея. Я ж не нарочно! В тот раз просто вымотался за день, а тут медитация.

Расслабление.

Я и расслабился чуть больше, чем надо.

— Занятия, — продолжил Тимоха. — А для занятий требуются наставники. Те, которые и вправду что-то могут, и просят за услуги изрядно. И далеко не каждый способен такую помощь оплатить. Да и не к каждому, даже способному, они пойдут.

— Кроме того, если дар очень слабый, то как ни старайся, особо его не раскроешь, — Татьяна подхватила за братом. — Ты уже работаешь с тонким телом?

— Вижу. Работать — это слишком громко…

— Да, тебе как раз нельзя пока, — согласилась она. — Но ты видишь энергетические каналы? Они у тебя восстанавливаются, но при этом изначально довольно крепкие и широкие, с хорошей проходимостью. У меня…

Она вытягивает руку и на ней, на коже, расползаются ярко-синие ленточки, этаким повторением сосудов. Две широкие по внутренней стороне предплечья, а от них уже, как от русла, откладываются более тонкие, которые в свою очередь ветвятся.

— И вот, сравни, — Тимоха распрямляет свою руку. Его сеть куда плотнее, она как бы и лежит на коже и уходит внутрь, где каналы переплетаются уже в третьем измерении. На местах, где нити касаются друг друга, появляются мелкие бусины.

— В средостении ещё плотнее и здесь уже формируются ядра, способные накопить некоторое количество энергии, — Тимоха кладёт руку на грудь. — Показывать не стану. Там у меня пока не всё восстановилось.

Меня тянет поглядеть на мои каналы, но сдерживаюсь.

— Видишь, Танины куда тоньше, но и они достаточно широки, чтобы пользоваться даром. У многих нынешних Охотников каналы ещё уже. Думаю, что и у дарников такая проблема есть. Вообще, помнишь, я тебе говорил? У каждого человека есть тонкое тело. И каналы есть. Это его связь с миром. Но вот от того, сколь эти каналы развиты, зависит его возможность использовать силу. Пока считается, что сила дара напрямую связана с силой крови. Поэтому и принято заключать браки с теми, кто равен по силе.

Тимоха позволил рисунку погаснуть.

— Отец, как понимаю, искал способ увеличить силу дара.

Воспоминание снова резануло. Я прямо ощутил тяжесть цепочки на шее, то, как давит она, заставляя склонить голову.

— И нашёл? — не хочу опять проваливаться туда.

— Сложно сказать…

Нашёл.

— А если всё-таки… насколько это знание было бы ценным?

— Могли бы из-за него род вырезать? — перефразировал Тимоха. А Татьяна ответила:

— Вполне. Чем больше дарников, тем сильнее род. А тут фактически… правда, не уверена, сработал бы его способ с другими дарами. Всё же Охотники наособицу стоят. Но и среди них нашлось бы достаточно желающих усилиться.

Особенно, если для того не нужны ни жертвы, ни подвиги, а достаточно полежать с волшебным амулетом на шее. Хотя что-то подсказывает, что не всё так с амулетом просто.

Но работу свою папенька не бросил. Отложил, возможно, а потом снова вернулся.

И вон на Савке опыты ставил.

Пытался.

И если технология не вышла в люди, то что-то с нею было не так. Не в той ли нестабильности, о которой говорил Тимоха, дело? Вон, и у Татьяны она… со мной вообще мало что понятно, ведь при поступлении в детский дом Савку изучали. Нет, могло быть всё так, как государев целитель объяснил. А могло быть так, что он просто притянул к фактам первую попавшуюся теорию.

М-да…

— Записей, как понимаю, не сохранилось? — замолкаю.

Если записи и есть, то они там, в сгоревшем доме. И добираться до того надо, вот только как.

— Когда… всё произошло, то мастерская сгорела, — Тимофей поглядел на сестру, а та пожала плечами. — Честно говоря, сейчас это кажется подозрительным, но…

— По официальной версии тварь пыталась проникнуть туда, и сработала охранная система.

— Там и вправду всё сгорело, — подтвердил Тимофей. — Только стены и остались.

Ещё одно замечательное совпадение.

— К деду? — спрашиваю очевидное.

И Татьяна кивает. А потом говорит:

— Знаешь, Савелий, а ведь ты был прав. Я тут подумала на досуге…

— О чём?

— Еремей — вполне себе неплохой вариант.

Я подавился слюной.

— А что? Он мужчина надёжный. Семье будет предан…

Издевается?

— Еремея пожалей, — выдавил я и первым бросился из убежища, очень надеясь, что гнаться за мной Татьяна не будет. Тут же колючки. А у неё там чулки, юбка и прочие обстоятельства. — Тоже мне придумала… за Еремея… человеку и так в жизни досталось, а тут ещё ты со своими идеями.

И в спину ржать нехорошо.

— Варфоломей, — сказал невысокий седой до белизны человек с тёмными глазами и руку мне протянул. — Несказанно рад, что Громовых стало больше.

И улыбнулся.

Дружелюбно так. Прямо потянуло улыбнуться в ответ, что я и сделал. И руку пожал. Попытался. У Варфоломея ладонь оказалась деревянная.

— Цепкий, — с удовольствием произнёс он, пальцы мои стряхивая. А ведь руку пожимал аккуратно, явно зная о своей силе. — И на Василька похож…

Я пожал плечами, не зная, что сказать.

— Вернулся? — Тимоха тоже руку пожал. — Тебя через пару дней ждали.

— А то… Танечка, радость моя, смотри, что привёз…

И протянул Татьяне стопку каких-то журнальчиков. А та радостно взвизгнула, совсем как-то по-девчачьи.

— Сказали, что найпоследние. И что, ежели мерки переслать, то можно сговориться. У них там эта… новая… как его… — он щёлкнул пальцами. — Услуга. По всей Империи шляпки отправляют. Но за отдельную плату.

И засмеялся весело так. Зубы у Варфоломея белые ровные, прям на зависть.

— Тебе тоже привёз, оружейных. А вот детишкам, уж извините, не знал, чем угодить…

Сам дедов ближник невысок и крепко сбит, при этом на диво подвижен. Смуглый, такой вот, в черноту, и белизна коротко стриженых волос эту смуглость подчёркивает.

А ведь выглядит он куда моложе деда.

— Поэтому решил пряниками. Тульские, печатные…

— Спасибо, — говорю, пытаясь понять, почему же у меня этот человек вызывает не симпатию, а скорее желание отступить на шаг.

Или на два.

Точнее симпатия тоже есть. Вон, весёлый, жизнерадостный, так и тянет отшутиться, похлопать по спине, как старого приятеля. И желание отступить лишь крепнет.

Спокойно.

Улыбаемся. Смеемся. И позволяем себя ощупать и даже тряхнуть.