Психолог для дракона (СИ) - Винсент Юлианна - Страница 8

Вдруг из коридора слышится поворот ключей. Папа вернулся?! Бросаю куклу, вскакиваю встречать, но не успеваю сделать и шага, как вздрагиваю от маминого крика.

Что такое? Он же ещё разуться не успел...

Замираю, не в силах пошевелиться. Слова звучат как белый шум, будто на незнакомом языке. Из обрывков фраз понимаю, что он в очередной раз не донес полученную зарплату до дома, а оставил ее в ближайшем винно-водочном. Ну точно. Слышу, как глухо звякают бутылки. Противный лязгающий звук, который надолго укрепился в моей памяти образом лживого веселья, после которого остаётся только грязь, отчаяние и плачь мамы, который слышно из-за закрытой двери ванной.

Потом мама ругалась с бабушкой, которая не упускала возможности упрекнуть мать в выборе мужчины, хотя сама жила с домашним насильником до тех пор, пока тот не умер при загадочных обстоятельствах. Ситуация осложнялась тем, что после того, как отец, во время очередной пьянки, поскользнулся, упал с лестницы и больше не очнулся, мы из общаги, где жили с отцом, переехали к бабушке в двухкомнатную, которая осталась ей от покойного деда и в этом она мать тоже упрекала. Я сначала пыталась их разнимать. Мне хотелось защитить мать. Мне казалось, что она бедная и несчастная. А когда не получалось, я убегала от их ссор в ванну, чтобы за шумом льющейся воды не слышать ругани. Мое детское сердце разрывалось от страха и бессилия. Обратиться за помощью мне было не к кому, поэтому я старалась, как можно меньше с этим соприкасаться.

Чем старше я становилась, тем меньше мне хотелось бывать дома. Я постоянно пропадала в школе, проводила время у друзей, в студенческие годы даже жила у одногруппника. А потом пошла в личную терапию и поняла, что все, что происходило в моей семье – это следствие негативных семейных сценариев, выборов, которые совершали мои родители и того, что их никто не научил проявлять любовь по-другому.

Наша семья была классическим примером треугольника Карпмана: бабушка – любительница бегать из жертвы в агрессора и обратно. Пока дед был жив и поколачивал ее, она с ним была типичной жертвой: замуж то ее выдали не по любви, хоть и за председателя колхоза, уйти она от него не ушла, потому что боялась и «я терпела ради детей». Понятно, что дед в этой истории был арбузером, хотя если честно, сейчас с высоты, так сказать, своего жизненного и профессионального опыта могу сказать, что дед был вынужденным агрессором, потому что те истерики, которые ему закатывала бабка, чуть ли не на весь колхоз, было очень сложно успокоить словами, только дать ей хорошего «леща». Видимо, она таким образом мстила ему за то, что ее за него выдали, мол, купил бабу – вот терпи истерики. А у него банально не выдерживали нервы.

После его кончины, она осталась более, чем в шоколаде: большая двухкомнатная квартира в центре города, внедорожник предпоследней модели и приличная сумма на сберегательной книжке.

Отец погиб спустя год, после деда и мы переехали к бабушке. И вот тут-то она очень быстро, почувствовав, свою власть над нами, перебежала в позицию агрессора. Мать, как была в жертве, что с мужем, что со своей матерью, так в ней и осталась. А мне досталась почетная роль – спасателя.

Благо, я поняла это достаточно рано и благополучно сбежала из этого треугольника, сначала к одногруппнику, потом на съемную квартиру, когда стала сама зарабатывать. А потом долгими месяцами залечивала эмоциональные раны на сессиях у своего психотерапевта. И их периодические звонки с жалобами друг на друга перестали меня волновать, я не бросалась спасать мать по первому ее зову, чем, конечно, же заслужила звание «неблагодарной». Но и это меня уже мало волновало. Спасибо, психотерапии!

Получается, что сейчас, я сбежала от них еще дальше. И тут на мою голову свалился главный агрессор академии и те, кто желают, чтобы я их спасла. Но жертвой я не буду! Не дождетесь!

На этой мысли я смахнула последнюю слезу, встала, выбрала самый вкусно пахнущий из имеющихся у Френки, гель для душа, намылилась им с ног до головы (гулять, так гулять!) и стала напевать гимн всех сильных и независимых женщин – «Царица» Анны Асти.

Подняв себе настроение различными спа-процедурами, я довольная вышла из ванны в красивом домашнем халате Франчески из черного дорогого атласа, на рукавах которого красовались торчавшие в разные стороны пёрья и с полотенцем на голове. Френки, конечно, умела удивлять: видимо, этот халат и все баночки, что я нашла в ванной, были приобретены исключительно во время маниакальных фаз.

Я плюхнулась на огромную кровать, что стояла посреди комнаты и уже почти норовила уснуть прям так, с полотенцем на голове, чтобы завтра проснуться с прической «я упала с сеновала», но неожиданный стук в дверь не дал мне совершить эту чудовищную ошибку.

— Кого там еще принесла нелегкая, на ночь глядя? – бурча себе под нос, пошла я открывать дверь.

И едва я успела повернуть ключ, как ручка с той стороны двери дернулась, дверь распахнулась, а меня сгреб в охапку абсолютно, незнакомый мне парень и начал лихорадочно меня целовать.

Честное слово, я еще никогда в жизни не была так востребована среди красивых мужчин, как за сутки в этой академии! Если так пойдет и дальше, я добровольно уйду в Лес Отчаяния!

Настя.

В шоке.

— Малышка, я так переживал за тебя! — продолжая покрывать поцелуями мое лицо, шею, руки, встревоженно проговорил парень. – Я думал, этот чешуйчатый разорвет тебя на части!

Возможно, чисто теоретически, мне бы даже могло быть приятно, и внимание такого красавца, и его страстные поцелуи, если бы не одно НО, эта сцена словно откинула меня на пятнадцать лет назад.

Мы собрались с одноклассниками в гостях у одной девочки. Все шло спокойно, мы сидели, болтали о всякой ерунде, помню, сделали уроки, а после нам показалось отличной идеей поиграть в бутылочку. Мы не целовались сразу же, как выпадали друг другу, а вели счет. Потом разошлись по парам в разные комнаты, чтобы свести счеты, а я так надеялась этого избежать. Мальчик, с которым осталась я, долго уговаривал меня поцеловаться с ним. Я смущалась, мне было немного стыдно, ведь я раньше ни с кем не целовалась, поэтому я старательно оттягивала этот момент. Но когда все-таки сдалась, сильно об этом пожалела! Меня просто облизали! Фу! Как щенок, который радуется хозяину, когда тот приходит домой после долгого рабочего дня! Но если со щенками все понятно, то к парням имелся большой вопрос: неужели, нельзя научиться хорошо целоваться? Не, к тому, что был моим первым поцелуем, претензий нет, нам было по двенадцать лет. Но этот? Ему было явно больше двенадцати, мог бы и потренироваться получше где-нибудь, прежде чем к взрослой тете в комнату идти.

Ну да ладно, оставим свои мечты об умопомрачительных поцелуях до лучших времен и вернемся к насущным вопросам:

— Что ты здесь делаешь? – возмущенно вырываясь из слюнявых объятьев, спросила я.

— Малышка, я соскучился! – состроил обиженную физиономию парень, протягивая ко мне обратно свои руки. – Весь день ждал, пока ты разберешься с этой историей!

— Что? – возмутилась я. — Ты ждал, пока я разберусь? Попахивает инфантилизмом, тебе не кажется?

— Чем попахивает? – не понял парень.

— Ничем! – черт, надо фильтровать речь, иначе я так очень быстро спалюсь.

Надо было срочно как-то спасать ситуацию, поэтому я сурово посмотрела на парня и грозным голосом сказав:

— Жди здесь! Сейчас приду! – сбежала в ванну.

Вообще, сбега́ть – это то, что я умею лучше всего.

Залетев в ванну и закрыв за собой дверь на щеколду, я стала лихорадочно соображать, что мне делать с этим пылким любовником, а главное, где и у кого узнать, кто он. Оперев руки о раковину, уставилась на свое отражение в зеркале, как будто ждала, что та из зеркала подскажет мне, что делать. И в этот миг в моей голове возник образ духа-хранителя, который буквально недавно осчастливил меня просьбой в этой же ванной. Я решила обратиться за помощью, сам же обещал: