Психолог для дракона (СИ) - Винсент Юлианна - Страница 12

После того, как раздала ценные указания, обратилась к Харташу:

— Благодарю вас, господин ректор, за помощь! Надеюсь, вам удалось погрузиться в упражнение?

— Более чем! – чуть более эмоционально, чем обычно, ответил мужчина.

Он уже сел напротив и выжидательно на меня смотрел.

— Что-то еще? – уточнила я у ректора.

— Жду, когда вы примите горизонтальное положение для упражнения, — пояснил Рычун так, словно это я была непонимающей тупицей.

— А, — чуть усмехнулась я от неожиданности, что он решил остаться и дальше. – Нет. Я в упражнении не участвую. Мне нужно следить за выполнением.

— Понял, — сообщил он, вставая. – В таком случае, жду вас после обеда у себя в кабинете. Не буду мешать.

И, забыв полотенце, покинул тренировочный зал под удивленные взгляды студентов. Ведь Горнел Харташ никогда ничего не забывает.

Горнел.

В пространственном континууме собственных ощущений.

Выйдя из тренировочного зала, я еще какое-то время стоял за дверью.

“Ядреный дрыш! Что это было?”— раздраженно подумал я про себя.

Мой дракон не позволял себе таких выходок с подросткового возраста. Я чуть не обернулся в зале полном первокурсников. В момент, когда теплые ладошки этой неугомонной женщины коснулись моей груди, я на миг потерял контроль над эмоциями. Это было ужасно и, одновременно, завораживало.

Но было что-то не так в этих прикосновениях. Они были слишком теплые, слишком невинные, слишком бережные и слишком волнующие.

“Или это со мной что-то не так?”— засомневался я в своей адекватности.

Пытаясь нащупать причину такой своей реакции, я сам не заметил, как оказался у своего кабинета. Я честно пытался работать, мне надо было готовить документы студентов на экзамены. На носу был выпускной и среди пятикурсников были, действительно, достойные экземпляры.

Моей задачей было написать им рекомендательные характеристики, чтобы по выпуску их взяли в лучше королевские ведомства Дрэдфилда. Но вот уже двадцать минут я сидел и бездумно смотрел в личное дело одного из выпускников, потому что мои мысли то и дело возвращались к сегодняшнему утру в тренировочном зале, к теплым рукам профессора Юнггер, к ее нежному взгляду, которым она смотрела на меня сверху вниз и к тому, что же все-таки произошло между нами. Чем больше я перебирал вариантов причин произошедшего и не находил, тем больше внутри меня поднималось раздражение.

Чтобы хоть немного отвлечься, усилием воли, я заставил себя сосредоточиться на личных делах студентов. И в первом же обнаружил, что не хватает лекарского отчета о травмах и болезнях, которые получил и перенес студент. Взял второе личное дело – там тоже не было. Третье. Четвертое.

“Дэмиан, дрыш тебя раздери! Я же просил тебя сдать мне эти отчеты еще два месяца назад!”– рычать на лекаря, казалось более адекватной причиной рассеянности, чем вздыхать по нежным прикосновениям, как юная барышня.

Поэтому я собрал все личные дела выпускников и гневной походкой отправился в лазарет. Как всегда, открыв дверь обители зелий и чудодейственных трав с ноги, потому что у меня опять были заняты руки, как и в тот раз, когда я принес сюда Франческу (р-р-р-р, опять меня мысленно отнесло к этой несносной женщине), я, с громким хлопком, сгрузил на стол к лекарю все личные дела, уселся на стул напротив мужчины и, посмотрев на него с претензией во взгляде, спросил:

— Ну, и где?

— И вам здравствуйте, грозный ректор! – даже не подняв глаз от колбы с какой-то зеленой вязкой жидкостью, от которой по всему лазарету раздавался ужасный запах, флегматично проговорил Дэм. – Что приключилось?

Дэмиан Хейнрот, мой боевой товарищ и старый друг. Он единственный во всей академии, кто не боялся общаться со мной на равных, не заискивал передо мной в попытке угодить, и всегда, при любых обстоятельствах, оставался совершенно невозмутим. Он был единственным человеком в моей жизни, которому было позволено лезть мне под шкуру и оставаться при этом целым и невредимым.

— Два месяца назад я попросил тебя предоставить мне лекарские отчеты для выпускников, — напомнил я, приторно-сладким голосом.

— Да-а, — продолжая внимательно смотреть, как из одной пробирки зеленая жидкость переливается в другую, протянул друг, — припоминаю что-то такое.

— И вот сегодня, я взял личные дела и не обнаружил там отчетов, — все так же обманчиво спокойно, процедил я.

— Ну-у, может завалялись где-нибудь? – лекарь наклонился над столом, делая какие-то пометки в своем блокноте, потом поправил, сползшие на нос, защитные очки, взял пробирку с фиолетовым порошком и стал очень медленно засыпать его в зеленую жижу.

— Где мои отчеты? – сквозь зубы, проговорил я и поняв, что на меня не собираются обращаться внимания, слегка прикрикнул: — Дэмиан!

Рука, держащая пробирку с порошком, дернулась, порошка высыпалось чуть больше, чем нужно было и случился взрыв. Я немного закашлялся, стараясь отмахнуть от себя дым от взрыва и пары исходящие от несостоявшегося зелья. А когда дым развеялся, увидел недовольное лицо друга:

— Харташ! Чтоб тебя дрыш за задницу покусал! – недовольно проворчал друг. — Слушай, эти отчеты два месяца не тревожили твою драконью голову, почему ты решил именно сегодня о них вспомнить?

— Потому что начал готовить личные дела выпускников! – так же недовольно, ответил я.

— Именно сегодня? – уточнил Дэм.

Я кивнул.

— Ни раньше? Ни позже? – возмущенно поднятая бровь лекаря, говорила мне о том, что он не верит мне.

Я дважды кивнул. Для убедительности.

— До выпускного еще два месяца – это раз! – начал загибать пальцы Хейнрот. – За всю свою ректорскую карьеру, а это уже, на секундочку, почти пятьдесят лет, ты ни разу не начинал готовить дела выпускников насто-о-олько заранее – это два! При всей своей занудности и педантичности, ты терпеть не можешь бумажную работу – это три! Поэтому, ты либо мне сейчас честно рассказываешь, зачем притащился отвлекать меня от важного эксперимента, либо проваливай отсюда и не мешай серьезным ученым делать великие открытия.

Да, я немного не учел, что этот хвостатый рысь слишком хорошо меня знает и сможет в два счета раскусить. Но решил и дальше держать оборону. Не рассказывать же ему, что я пришел жаловаться другу на то, что я, словно несмышленый подросток, поплыл, потому что меня тетенька красивая потрогала.

— Спрашиваю последний раз – что случилось? – предупреждающе, сказал Дэм.

— Еще бы я знал! – и я вкратце поведал другу историю о том, как на свою голову согласился поучаствовать в каком-то сомнительном, как и все то, что делает Юнггер, упражнении и чуть не обратился в дракона прямо в тренировочном зале, на глазах у первокурсников.

Чем больше я говорил, тем веселее становилось лицо лекаря и тем раздражительнее становился я.

— Она просто положила на меня сверху руки, — продолжил объяснять я, а потом посмотрел на Дэмиана и не выдержал: — Что, ядреный дрыш, такого смешного я говорю?

— Ничего! – прыснул от смеха мой уже по ходу не самый близкий друг. – Просто я никогда не видел тебя в таком состоянии из-за женщины. И это очень забавно.

— Забавно? – зарычал я.

— Тише! – Хейнрот поднял руки в примирительном жесте. – Тише! Дышим!

— Не говори мне дышать! – взорвался я. – Я сегодня уже надышался!

— Хорошо, только не рычи, — примирительно сказал Дэм. — Есть у тебя какие-нибудь предположения, почему ты так среагировал на ее прикосновения?

— У меня были бы предположения, если бы она мне хотя бы нравилась, как женщина, — рявкнул я.

— А она тебе не нравится? – спросил друг.

— Нет!

— Совсем? – уточнил он.

— Совсем!

— Ни капельки? – хихикнул лекарь.

— Дэмиан! – рыкнул я, жалея, что вообще что-то ему рассказал.

— Если честно, — начал Хейнрот, — я не знаю, что тебе сказать. Пока что у меня нет никаких мыслей на этот счет. Давай так, я приберусь тут и попробую поискать какую-нибудь информацию в архивах лазарета?