Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович - Страница 28

Соколов жестом приказал денщику удалиться. Тот понял барина без слов. Он станет с князем говорить по делам службы и лишние уши ему не нужны.

Когда дверь плотно затворилась Цицианов сказал:

– Зря ты сам полез, Степан. Так рисковать не стоило. Или думаешь, что они окрика из Петербурга убоятся?

– Ничего я не думаю, князь. Просто делать-то нужно что-то. Вот я и делаю. Хотя насчет риска ты прав.

– И что это нам дает? Ради чего ты рисковал?

– Можно попробовать после сего покушения прижать Ивана Александровича. Он трус. Испугается и станет нам помогать.

– Сомневаюсь, – скептически показал головой князь.

–Ну, хоть мешать более не станет и то хорошо. Затаится как крыса на время.

– Затаится говоришь? Это было бы хорошо. Но боюсь так просто его не напугать. Его прижать стоит. Прижать по настоящему. Но сие не легко.

– И ты не видишь как? – улыбнулся Степан. – Дак когда угроза ареста нависнет, он и сам запищит и заметается как крыса.

– Как пригрозить арестом такому чиновнику? Все же он статский советник!

– До него действительно далеко, князь. И руками не достать. Но мы можем взять его правую руку господина Федора Петровича Дурново.

– Он надворный советник, Степан Елисеевич.

– Но не статский, князь Дмитрий. Дурново в московской юстиц-коллегии человек небольшой, но много чего про тайны больших людей знает.

– Возможно, ты прав, Степан! – вскричал князь. – Но как нам взять Дурново?

– Да просто, князь.

– Просто? Я чего-то не понимаю, Степан?

– Дурново схваченных разбойников Волчьего рога выпустил. И это наверняка они на меня напали.

– Уверен?

– У них времени не было искать надежных людишек, князь.

– И как мы сие докажем? Где они сейчас твои разбойники? Неужто обратно в узилище сами пришли? Гуляют где-нибудь на воле. Подалее от Москвы.

– Это так. Разбойников нам навряд удастся захватить. Но зачем нам их хватать, князь?

– Как зачем?

– Мы можем сказать, что захватили мы кое-кого из шайки. Я-то их знаю. Бергоф и Дурново пока проверять станут, что к чему – время уйдет. А нам того и надобно. Мы за то время свои дела и обладим.

– Золотая голова у тебя, Степан. Все может и получиться, если ты не ошибся насчет разбойничков Волчьего рога. А коли не они напали на тебя? Тогда все и рухнет!

– Думаю, что не ошибся, князь. Тот мужик, что упал на меня и придавил тушей, не иначе Щука. А Щука из банды Волчьего рога.

– Кстати, а что за дурацкое название – Волчий рог?

– Есть такое разбойничье стойбище. А отчего так его назвали – не ведаю. Да и до того ли нам теперь, князь, чтобы загадка разгадывать…

3

Подземелья.

Громадный детина с густой черной бородой по прозвищу Щука шел рядом с надворным советником Федором Дурново и освещал путь факелом. За ними следовал его товарищ тщедушный худой человечек с жидкими усиками и козлиной бородкой. И звали его Спиридон. Личность весьма знаменитая на Москве. Орудовал ножиком столь ловко, что на его личном счету был не один десяток жертв.

–Плохо, что мы в подземелья вошли, паси нас Христос. Место здесь нечистое, – всхлипнул Спиридон.

– Ничего здесь страшного нет, – обернулся Дурново. – Я все выходы здесь знаю. Не заплутаем.

– Не скули! – грозно одернул Спиридона Щука и погрозил тому громадным кулаком.

– Размахался кулачищами. Я говорю место сие не чистое. А противу нечистой силы твои кулаки не помогут.

– Выйдете на той стороне и спокойно уйдете из Москвы. Не робей, Спиридон. Ты лучше скажи, зачем возницу зарезал? Я же просил без крови все обделать.

– Так получилось. Он мог стражу позвать и нас могли связать и в разбойный приказ отправить.

– Ну и ладно.

– Долго ли еще идти? – спросил Щука.

– Да, нет. Не так далеко уже. У вас имеются подорожные и деньги. Потому постарайтесь, чтобы вас на Москве около года не было.

– За это не сумлевайся, ваше благородие, – усмехнулся Щука. – Чего нам здеся в жарище этой делать? Я давно баил²² Спиридону, что пора де отседова уйти. У меня в Астрахани дружки имеются. Вот там и отсидимся. Тамо тепло и водичка чистая. Ведь когда нашу шайку брали, то лишь мы вдвоем остались. Остальных солдаты порезали.

– Ну и мы в долгу не остались, – мрачно произнес Спиридон. – Мой нож также кровушки испил вдоволь. Не в обиду тебе будет сказано, ваше благородие. Ты свой человек. Не предашь понапрасну.

– А с чего ты в сем так уверен, Спиридон? – повернулся к нему надворный советник. – Может мне приказано похоронить вас здесь? Глянь-ко место тихое и безлюдное. Может, поджидают здеся молодчики с пистолями в укромном уголке.

Разбойники с тревогой переглянулись. Щука огляделся по сторонам.

– Да вы не бойтесь, сердешные душегубчики. Ежели я бы от вас избавиться пожелал, то уже трижды сделал бы сие без всякого шума. Не предам я вас пока. Хоть мне и приказали вас к праотцам отправить. Но вы мне оба еще нужны. И ты Спиридон, и ты Щука. И потому через год жду вас здесь. Может снова будет работенка, за которую солидные денежки вам отвалят.

– Мы работы и крови не боимся.

– Для того вас и берегу, – произнес чиновник канцелярии юстиц-коллегии.

Про себя же Дурново подумал иное:

«Все. Они мне поверили, что еще пригодятся и теперь идти станут без опаски. Но углубляться далее слишком далеко не стоит. А то возвращаться потом долго. Ноги-то мои уже не молодые».

Они прошли еще немного. И Дурново показал разбойникам на стену.

– Вон тот камень выпуклый легко вытаскивается. Пошарь руками-то. Не стой столбом, Щука.

Тот стал шарить руками по стене, ища выпуклый камень.

– Нет выпуклого здеся.

– Как нет. Есть. Ищи получше. Спиридон, помоги ему. Он своими лапищами ничего не нащупает.

– Сейчас сделаю. Мои пальцы все отыщут.

А надворный советник между тем спокойно вытащил пистолет и в упор выстрелил в голову здоровяка Щуки. Прогрохотал выстрел, гулко отозвавшись в подземельях. Голова разлетелась как перезрелая тыква, обдав Дурново мозгами и кровью.

Спиридон ничего не успел сообразить, но рука его инстинктивно потянулась к ножу. Однако чиновник был быстрее…

4

В канцелярии Юстиц-коллегии в Москве.

Дурново вернулся на службу только к утру следующего дня. И его тут же вызвали к начальнику канцелярии.

– Фёдор Петрович! Тебя со вчерашнего дня ищут! Я к тебе нарочного на дом посылал.

– Я выполнял одно поручение, Иван Александрович. А к чему меня было искать? Что за спешка такая?

– Князь Цицианов допросить тебя рвется.

– Меня? – искренне удивился надворный советник, но душевного равновесия не потерял. – С чего это?

– А с того, что знают он о разбойниках наших из Волчьего рога. Ты понимаешь, что это значит? Не чисто дельце они обладали.

– Как не чисто? Они все в лучшем виде сделали и тебе, Иван Александрович, портфель Соколова уже передали. Не так ли?

– Так ли! Но в том портфеле нет ничего.

– Как нет? Ты про что?

– А про то! Токмо листы гербовой чистой бумаги в том портфеле были. Хитрый этот Сколов. Провел нас как мальчишек.

– Вот оно что! Но тогда по шайке Волчьего рога ему ничего не известно. Врет. Нет у него ничего. А банда уже далеко от Москвы.

– Так они уже того? – тихо спросил начальник канцелярии.

– На том свете, Иван Александрович, дают отчет про дела свои.

– То хорошо. Концы в воду спрятали. Но дело Тютчева все еще у Соколова. И угораздило тогда Салтыкову засаду для него устроить. Дурная баба. Ревновать вздумала. Было бы к кому. А то капитанишка плюгавый. Соколову велено было заниматься убиенными холопами, а его стервеца вот куда понесло.

– Заканчивать стоит сие дело, господин статский советник. А не то многие головами расплатятся за грехи свои. Хотя мы с тобой здесь ни при чем. Но тем сказать стоит, дабы подумали покуда не поздно.

– И как его закончить? Если бы я знал, то давно бы закончил. Но дело-то непростое. Из Петербурга ноги его растут.