Верховный маг Ордена (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 49

— Кир… — прошептала Лана. Вот, блин, никакого уважения к командиру. — Кир, я чувствую девочек! Надо… Надо поторопиться. Там что-то не так!

— Молчи, — снова велел я. — Сейчас долетим и все исправим!

Но сердце у меня сжалось — сжалось вполне буквально, потом заныло, как больной зуб. По связи я чувствовал гнев, ярость, страх… И горе — сильное, соленое, как океанский прибой!

Там что-то случилось. Что-то очень плохое.

В первый момент я подумал об Аркадии — просто по инерции. Во-первых, спасать теневого мага уже успело войти у меня в привычку, во-вторых, перед началом миссии и потом у меня бродили мысли, что надо бы за ним проследить, а то вдруг бросится жертвовать собой — и Клятва Тени намекает, и в целом ситуация «один взрослый в куче детишек» тоже на подсознание капает… А сам в итоге не проследил, занявшись более срочным и важным — спасением Ланы.

Но почти сразу я понял, что девчонки не станут так горевать по экс-аналитику: за минувшие месяцы он успел стать им другом, они уважали его как командира и наставника, но не более того. А тут чувствовалось что-то совсем ужасное, как если рушится часть твоей вселенной…

Нет!..

Нет!

Нет, быть того не может!

Сейчас я вернусь, и мы все исправим!

Три волны ярости, решимости, ужаса, горечи. Одна волна неестественного, дурманного спокойствия, перебиваемого нотами страха, благодарности и чего-то похожего на эйфорию. Вдруг я понял, что чувствую сбивчивые попытки молиться.

Лёвка!

Левкиппа, держись! Что за хрень, это же была только сломанная рука⁈

Вот и наши платформы. Нас с Ланой не было всего несколько минут — пять-шесть, едва ли десять! — но за это время картина изменилась разительно. Во-первых, «якорь» Проклятья был закрыт, снова превратившись в сплошной шар, во-вторых, платформы уже отделились от него. Одна плыла в обратном направлении вдоль световых линий, другие только начинали. Мы успели в самый последний момент.

— Они возвращаются! — услышал я голос Хризостома на командирском канале. — Отставить радиомаяк!

Еще: чудовищных трупов в пустоте вокруг плавало больше, и я с удивлением опознал парочку недоброй памяти Пастехватов — надо же, и эти налетели, пока нас не было! А на второй и третьей платформе находилось больше людей, чем должно быть. На первой же наоборот, меньше. Все чтобы освободить пространство, на котором расположилась герметичная палатка с притороченным к ней кислородным баллоном — классная штука, устанавливается автоматически за тридцать секунд и предназначена для помощи раненым в ядовитых средах.

— Кир, там Лёвка, — сказала мне Рина по нашему групповому каналу. — У нее была сломана рука, мы с девчонками пошли ей помочь, но раньше успел один из этих семицветиков… Она приняла бой, и когда мы его отогнали… В общем, все плохо.

— Восемь проникающих в живот! — воскликнула Ксюха. — Столько же у тебя было после АЭС, я запомнила! А ты выжил, значит, и она выживет! Надо только в зону Проклятья добраться.

Вот мать вашу. Я-то из зоны Проклятья тогда не уходил и, если верно помню рассказ медиков, меня вытащили только за счет переливания крови и слизи из кокона! Блин, тут не попадалось ли коконов под рукой?..

— С ней Аркадий и Скрипач, лечат магией и медициной, — продолжила отчет Рина.

— Я тоже хотела полечить, но там места нет, и наш командир лучше меня сечет, — вставила Ксантиппа. — Кир, ты не волнуйся, они справятся!

Но, судя по эмоциональному фону Ксантиппы, она сама пребывала в таком состоянии, что это даже за волнение-то не счесть. Ну как не счесть зону внутри смерча за тотальный штиль.

— Понял. Рина, возьми Лану, ей пока нехорошо.

— Давай, я пристегну ее на платформе… Лана, ты как?

— Нормально.

Рина приняла у меня Ланочку, все еще висящую без сил, несмотря на ее «нормально». Я чувствовал решимость нашей Подковы Торнадо ни в коем случае не создавать проблем, пока с Лёвкой так плохо.

Я переключился на командирский канал.

— Аркадий, я вхожу в палатку.

И пусть попробует меня не пустить!

Но теневой лидер промолчал.

Вход в палатку мы отрабатывали на тренировках, и сейчас нужная последовательность всплыла у меня в голове, тоже на удивление четко. Молния, тамбур, продуть от остатков атмосферы, уравнять давление… Тамбур как бы тесный, но тесный он для двоих-троих взрослых мужчин в защитных костюмах, а для меня так слишком даже просторный… Но вот внутри самой палатки действительно сразу стало не повернуться.

Лёвкино лицо, совершенно обычное в розоватом освещении, сразу же бросилось мне в глаза. Если Лана без маски выглядела бледной до синевы и явно больной, то тут ничего подобного. Наша главная любительница лошадей глядела осмысленно, встретилась со мной взглядом и улыбнулась. А Скрипача и Аркадия я даже от входа не опознал, они сидели спиной. Просто какие-то мужики в защитных костюмах. У одного в поднятой вверх руке походная капельная система с прозрачной жидкостью — видно, плазма крови. У другого одна рука, окутанная сине-зеленым сиянием, лежит на шее Левкиппы, другая — на животе. Сама же Левкиппа закутана в походный спальник, тот самый, антишоковый, в котором я так потел на занятиях. В спертом воздухе палатки очень силен запах крови.

— Кир… — прошептала Лёвка, и меня вдруг окутало мягкое облако облегчения и обожания. У нее не было сил проецировать далеко, но теперь, когда я был рядом, ее эмоции осветили меня, как луч фонарика.

— Ш-ш, еще одна туда же! Молчи!

Я не мог опуститься рядом на колени, взять ее за руку — места просто не было — но я присел на корточки и коснулся ее упакованной в спальник ноги.

— Значит так, — услышал я спокойный, почти жизнерадостный голос Аркадия. — У Левкиппы очень серьезные повреждения и, к сожалению, она то и дело норовит скатиться в шок, несмотря на мой командирский приказ! Если сейчас окажемся в зоне действия Проклятья, оно может ее стереть прежде, чем Свистопляс успеет ее отпустить. Чтобы этого не произошло, Левкиппе нужно бодрствовать, пока мы не достигнем нужной зоны. Волевой контроль не даст активировать механизм самоуничтожения, вшитый в предмет-компаньон. Я так когда-то целых две минуты выдержал, Левкиппа тоже сможет, тем более, ей столько не нужно. Кир, меняемся местами. Общеукрепляющее воздействие, по той же схеме, как ты лечишь мышцы и суставы, только на сей раз энергии не жалей. Твоя вторая задача — не дать Левкиппе заснуть. Уверен, что с учетом ваших отношений ты справишься! Я уже вызвал Свистопляса, сейчас он меня сменит.

Как мы менялись местами в тесноте палатки, не помню. Помню, что, когда мои руки легли на шею и поверх покрытого повязками живота Лёвки, я очень остро ощутил, что моя магия… Ну, не то чтобы бесполезна, а просто утекает куда-то в пустоту! Что я, пусть даже не жалея маны, латаю не то и не там. Но одновременно я всем своим существом, всей своей разрекламированной Аркадием интуицией чувствовал, что отпускать руки ни в коем случае нельзя, что это точечное регенеративное воздействие сейчас — разница для Лёвки между жизнью и смертью.

— Давление падает, — вдруг сказал спецназовец, как там его, Скрипач. — Где-то внутреннее кровотечение есть. Вы можете с ним что-то сделать, Кирилл?

Я сжал зубы. Не могу! Ничего не могу! Я пока мало что умею диагностировать, у меня нет ничего похожего на рентгеновское зрение, мой арсенал медицинских приемов рассчитан на длительное и постепенное улучшение самочувствия, а не на полевую медицину! И…

— Кир… — снова прошептала Лёвка. — Ты… Я так рада, что это я. Что не ты. И не кто-то из девочек…

И я уловил от нее что-то по связи, что-то такое тревожное, но прямо сейчас сделать с этим было ничего нельзя, и я решил пока просто проигнорировать.

— Ты чего, красивые последние слова придумываешь? — ласково и самую каплю насмешливо спросил я. — Не стыдно? Мы ее вытащить пытаемся, а она тут сдается! Ну-ка давай, соберись! Кто обещал с родителями насчет Гнедка договориться, а? Ты еще свою породу лошадей выведешь! Ферму разведешь, всю долину Вьосы нашими кабачками завалим!