Верховный маг Ордена (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 16

Оказалось, что «так же» — это подготовить рабочее место: постелить на кушетку одноразовую пеленку, подготовить приборы, фиксирующие пульс, давление и уровень кислорода в крови, а также инфракрасный термометр. Последний устанавливался на штативе и направлялся на пациента, все остальное было оборудовано беспроводными датчиками на липучках. Даже у тонометра был блютусный датчик вместо привычной мне манжеты!

— Мне как, сидя, лежа? — немного ворчливо спросил дед.

— У нас по расписанию общее воздействие на нервные центры головы и лица, так что сидя, — пожал я плечами. Карточку я заранее изучил, схему из методички повторил и чувствовал себя более-менее «готовым к уроку».

После самого первого неудачного опыта у меня, что называется, «остался осадочек» по отношению к медицинской магии. Но я твердо вознамерился изжить неприятные впечатления — в том числе через усердные тренировки. Повторно стареть категорически не хотелось! Старость настолько не радость, что лучшей мотивации изучать магическую медицину просто нет и быть не может. Даже если нужно было бы отрабатывать приемы на куда менее приятных пациентах — я бы все равно не отказался.

Воздействовать на Апполона Теософовича (вот же имечко с отчеством прадед с прабабкой совместили!) требовалось долго — около двадцати минут — и я уже заранее предчувствовал неловкое молчание между мной и Квашней. Одно слово, что дед. Да, на маму похож — это немного сглаживает пропасть. Но внешнее сходство, оно и есть внешнее сходство. Что толку в семейных узах без истинного содержания? Мои девочки мне гораздо больше семья, если на то пошло.

Однако в итоге мне пришлось Квашню все-таки на кушетку уложить: сидя я не дотягивался! Странно, а с Валерием Ивановичем такой сложности не возникло, когда я ему волосы отращивал… Видно, там кушетка была ниже.

Ну, тут, по крайней мере, шевелюру растить не надо: волосы у Квашни имелись. Седые, конечно, но без залысин. Поэтому я начал просто общее воздействие для улучшения работы нервной системы, тонуса и памяти. Из карточки я знал, что у деда проблемы с сердцем, однако лезть туда мы пока не рисковали даже в теории. Тут нужно на здоровых добровольцах сначала проверять! Видимо, на Аркадии со Свистоплясом: их-то регенерация Теней в любом случае вытащит, даже если мы с Мариной что-то напортачим.

— Ну вот, на старости лет опять послужу Родине, пусть и в виде подопытного кролика, — с кряхтеньем сказал Квашня в какой-то момент. По-моему, добродушие у него в голосе было немного наигранным, под ним угадывалась досада.

— Да почему сразу подопытного? — сказал я, перемещая большие пальцы на его виски и начиная вращательные движения. — Опыты мы как раз друг на друге больше проводим, а вас уже по-нормальному лечим. Хотя и приемы отрабатываем, конечно. А вы разве по прошлому сеансу не заметили?

В анкете он указал, что самочувствие улучшилось, я специально посмотрел!

— Да заметил, но тут такое… — усмехнулся дед. — Когда тебя такая милая девочка лечит, волей-неволей лучше себя почувствуешь! Опять же, в моем возрасте день на день не приходится. Бывает хуже, бывает лучше…

— Ну, я не такой милый, как Марина, — фыркнул я, — так что если вам и после моего сеанса станет лучше, можете смело списывать психосоматику со счетов.

— Да ладно тебе, паря, возраст не обманешь! Может, для вас, молодежи, это и помогает, но на мою-то поношенную шкуру что магией, что мытьем да катаньем…

Я вдруг вспомнил, что Аркадий как-то сказал про себя очень похожими словами — «изношенный организм» — и с ухмылкой подумал, что они с Квашней ровесники! Интересно, а дед нашего старшего Теня видел? Знает, какого эффекта может добиться магия при систематическом применении?

— Магия — это не мытье да катанье, — возразил я, и не подумав выгнать улыбку из голоса. — Сами увидите.

— А ты не смейся над стариком! Я тебе говорю, из меня песок уже сыплется! Вот спроси меня сейчас — что ты на завтрак съел? А я не помню!.. — тут Квашня резко осекся, замолчал, и даже как будто напрягся под руками.

Я торопливо отдернул пальцы, нагнулся над кушеткой и заглянул ему в лицо. Вроде ничего, в сознании, и признаков боли не видать, просто как будто ошарашен чем-то. Ну, сердечный ритм чуть участился на экране, давление слегка повысилось, но пустяково, до красной линии «прерываем эксперимент» далеко.

— Аполлон Теософович? Вы как? В порядке?

— В порядке, — вдруг сказал он как-то сухо. — Просто… Вспомнил кое-что. Ты… Вы продолжайте, продолжайте. Видно, и в самом деле… — он не договорил.

— Да ладно, — сказал я, возвращаясь к делу. — «Ты» так «ты». Мне так тоже проще. Давай на «ты» взаимно?

— Давай… — вздохнул Квашня.

Пульс и давление у него успокоились, я вернулся к сеансу. Квашня молчал, по-моему, как-то пришибленно. Между прочим, это ощущалось по магическому воздействию: оно сразу пошло хуже, как бы с затыками. Ага, надо сделать пометку, что лечить пациента, который напряжен и взволнован чем-то, значительно сложнее… Что бы у него спросить эдакое, чтобы стряхнуть настроение?

А, вспомнил!

— Мама говорила, у тебя собака есть? Ты хочешь ее в Лиманион привести?

Вот тут Квашня впервые оживился! Аж глаза заблестели! Он расслабился, принялся расписывать достоинства некоего пса Ракеты, представителя сразу двух неизвестных мне орденских пород (ну, не собачник я, как и не кошатник, а для дела мне разбираться в собачьих статях здесь ни разу было не надо), и воздействие пошло гораздо бодрее.

Не сказать, что мы общались именно как дед и внук, но в конце сеанса лед, кажется, был сломан.

Однако, когда мы вышли из кабинета, дед как будто снова напрягся. Остановился на пороге, поглядел на меня исподлобья и вдруг сказал:

— Знаешь… Я ведь твоей матери ерунды всякой наговорил. Тогда еще, десять лет назад. Только что вспомнил. Хотел одно, а получилось… — он махнул рукой. — В общем, ты передай ей. При встрече. В следующий раз. Что я очень сожалею.

— Так сам передай, — покачал я головой. — Позвони и передай. Или письмо напиши, если боишься опять не то ляпнуть.

Дед хмыкнул.

— А что! Может, и напишу. Ну ладно, бывай, внук. До следующего раза.

Махнув рукой, он удалился прочь по коридору. Я увидел, как он остановился в фойе возле столика с шахматами, где Весёлов-старший все еще ждал его за доской, сказал «Сдаюсь!» — и пошел дальше.

М-да. Что ж он там вспомнил такое из их старой ссоры? Интересно, мне все-таки кто-нибудь расскажет?.. А впрочем, какая разница. На мою долю в прошлой жизни пришлось достаточно глупых семейных ссор, когда всякий стремится ранить побольнее, чтобы не сгорать от любопытства в попытках выяснить подоплеку еще одной!

* * *

Интерлюдия: А. Т. Квашня, Афина Ураганова и Кирилл Ураганов, 822 год (10,5 лет назад)

— … Рожей весь в папашу, небось, такой же малахольный! — рявкнул Аполлон Теософович, глядя на мелкого внука, который уже успел весь перемазаться в земле и еще чем-то красном. Малине, должно быть.

— Творец, ты что, в крови⁈ Кирочка! — дочка, эта дуреха, бросилась оттирать разводы, но тут же, разумеется, вздохнула с облегчением: — А, это ты просто ягодку раздавил… Ну не плачь, мой хороший, я сорву тебе другую ягодку! Давай вместе сорвем?

— Ну вот, опять телячьи нежности! Ревет, как девчонка, и ты его как девчонку ласкаешь! Что из него вырастет-то⁈ — раздраженно буркнул хозяин дома.

В саду было жарко, он хотел зайти уже на террасу, в тень, а лучше в гостиную, под кондиционер, но дочка почему-то потакала желанию сына побегать по саду в самую жару. Только что приехали ведь, надо же вещи разложить, ванну принять с дороги, с отцом поговорить, а не подстраиваться под всякую капризную мелюзгу!

Афина со злостью обернулась к отцу.

— Это и твой внук, между прочим!

— Чтобы он был моим внуком, ему нормальное мужское воспитание нужно! А не с этим твоим…

— А ты бы малыша в полтора года сразу в кадетский корпус запихал, да? — резко спросила дочь. — Или в казарму⁈