Украденные сны (СИ) - Рудин Алекс - Страница 30

— Что-нибудь еще можете вспомнить?

— Склеп в виде китайской пагоды. С такой характерной крышей, знаете? У нее еще углы загнуты вверх.

Куликов побледнел.

— Что? — нетерпеливо спросил я.

— Дверь в склеп. Вернее, не дверь, а решетка. Она была погнута, словно оттуда кто-то пытался вырваться. И, знаете, на меня такой жутью повеяло.

Игнат поставил перед ним чашку с кофе. Куликов благодарно кивнул и сделал большой глоток.

А я разочарованно прикусил губу. Гранитные надгробия, склеп… Этого добра полным-полно на любом городском кладбище. Не то, чтобы я всерьез надеялся отыскать место, которое Куликов видел во сне. Но чем магия не шутит?

— Вспоминайте, — нетерпеливо сказал я Куликову. — Может, там еще что-то было. Какая-то примета, надпись…

— Да не могу я, ваше сиятельство! — взмолился Куликов. — У меня мурашки по спине бегут, когда я этот сон вспоминаю.

Он неожиданно замолчал, выпучив глаза. Посмотрел на меня и удивленно раскрыл рот.

— Вспомнил! Я вспомнил, ваше сиятельство!

— Что? — ухватился я за эту счастливую возможность. — Ну, говорите!

— Сейчас.

Куликов плотно зажмурился, закачался из стороны в сторону и даже застонал, как будто у него болели зубы:

— М-м-м… Что же там было?

— Что? — затормошил я его. — Примерная могила? Человек?

— Да нет, — не открывая глаз, ответил помощник архитектора. — Надпись. Плита из желтоватого мрамора, и на ней буквы. Сейчас!

Он вдруг открыл глаза и торжествующе крикнул:

— Есть! Рябушинский! Вспомнил, ваше сиятельство! Обер-прокурор Рябушинский!

— Отлично, — с облегчением выдохнул я. — А вы точно не ошиблись? Впрочем, неважно. Обер-полицмейстеров в истории Петербурга было не так уж много. Найдем, если понадобится.

— Мне пора, — заторопился Куликов. — Я сказал господину Изразцову, что сегодня приеду на службу попозже. Но сильно опаздывать не годится.

— Поезжайте, — кивнул я. — Вызвать вам мобиль?

— Благодарю, я сам, — отказался Куликов.

Он открыл дверь, и в кухню, чуть не сбив с ног помощника архитектора, ворвался Волчок. Волк уже давно караулил под дверью.

Волк бросил на меня укоризненный взгляд и подбежал прямиком к Игнату. Сел и просительно уставился на старого слугу.

— Кушать хочешь? — догадался Игнат. — Сейчас! Господин Куликов, гостинцы не забудьте!

Я вышел проводить Куликова.

— Вечером я вас жду, — напомнил я.

— Конечно, ваше сиятельство.

Он нерешительно посмотрел на меня.

— Неужели это все правда. И тот человек, о котором вы говорили, князь Куракин — он потерял магический дар?

— Да, — кивнул я.

— Но ведь у меня нет дара.

— Есть, — коротко сказал я.

Честно говоря, мне уже немного надоело убеждать Куликова в очевидном. Пусть этим занимается Хранительница Снов.

Проводив Куликова, я еще немного прошелся по саду. Заглянул на клубничную плантацию Игната — там, под резными листьями у самой земли прятались крупные спелые ягоды. Возле одной из ягод сидела лягушка. Увидев меня, она оттолкнулась от земли и прыгнула далеко в траву.

Магический туман плотно укрывал часть сада. Я вытянул руку, коснулся его, и моя ладонь скрылась в клубах водяного пара. Туман был холодным и сырым.

Постояв так, я вытер мокрую ладонь о рубашку и вернулся в дом.

— Вы совсем не поели, Александр Васильевич, — напомнил Игнат.

— Нет аппетита, — пожал я плечами, делая глоток остывшего кофе.

Зато Волчок ел за двоих. Он уже опустошил большую миску и теперь вылизывал ее до блеска.

— Опять на целый день уйдете голодным? — спросил слуга.

— Не сейчас, — улыбнулся я. — Спешить некуда.

Взглянул на часы — начало восьмого.

— Дождусь, пока Зотов придет на службу и пошлю ему зов. Узнаю, есть ли на каком-нибудь из городских кладбищ могила обер-прокурора Рябушинского.

— А может, это упырь? — неожиданно спросил Игнат.

— Кто? — удивился я. — Рябушинский?

— Да нет же! — убежденно ответил слуга. — Тот, который весь в черном. Неспроста он архитектора на кладбище заманивает. Упырь и есть. У нас в соседней деревне такой завелся. Заманивал людей в лес и кровь пил. Потом мужики его поймали и осиновый кол в сердце вбили. Он и помер. Значит, точно упырь был — они осины до смерти боятся.

— Значит, ты думаешь, он от осины помер? — рассмеялся я. — А не от того, что ему деревянный кол в сердце вбили?

— Так кол-то осиновый был, — упрямо повторил Игнат.

И стал, сердито сопя, убирать со стола посуду.

— Не сердись, Игнат, — примирительно улыбнулся я. — И давай сюда яичницу. Ты прав — не годится раскрывать магические секреты натощак.

— Вот это другое дело, — повеселел старик. — Это вы правильно говорите. Сейчас только яишенку подогрею, а то остыла совсем.

Я неторопливо намазывал маслом свежий хлеб, когда в моем сознании неожиданно прозвучал голос:

— Александр Васильевич, это Макаров, целитель из госпиталя.

— Слушаю вас, Антон Григорьевич, — ответил я.

— Тот молодой человек, о котором вы вчера говорили — Куликов. Он приехал в госпиталь, и в приемном отделении ему стало нехорошо.

Голос Макарова звучал растерянно.

— Что с ним случилось, Антон Григорьевич? — нахмурился я. — Он потерял сознание?

— Понимаете, его мать была на процедурах, и сиделка предложила ему подождать. Он сел в кресло и заснул. Но мы никак не можем его разбудить.

— Что делать, Александр Васильевич? — растерянно спросил целитель. — Я никогда раньше не видел, чтобы человек спал так крепко.

Нашел Макаров, у кого спрашивать! Откуда я знаю, что делать? Я же не целитель.

И тут в голове мелькнула сумасшедшая идея.

— Подождите, Антон Григорьевич! — сказал я Макарову.

Не дожидаясь его ответа, оборвал ментальный контакт и послал зов дому.

— Куликов, все-таки, заснул, и теперь целители не могут его добудиться. А ты сегодня ночью его разбудил. Это же был ты, так?

Дом послал короткий теплый сигнал, который подтверждал мою правоту.

— Ну, вот, — обрадовался я. — Если ты разбудил его один раз — значит, сможешь разбудить снова.

Еще один короткий импульс. На этот раз он выражал сомнение.

— Понимаю, что уверенности нет, — кивнул я. — Но нужно попробовать.

И тут же снова вызвал Макарова:

— Антон Григорьевич, привезите Куликова ко мне домой. Отправьте с ним целителя — лучше, если это будет Иван Горчаков.

— Что вы задумали, Александр Васильевич? — спросил Макаров.

— Я объясню при встрече. Поторопитесь — во сне Куликову грозит опасность.

— В таком случае, я привезу его сам, — решил Макаров.

— Дело ваше, — не стал спорить я, чтобы не терять время.

Зная Макарова, я был уверен, что он будет спешить изо всех сил. И все равно, не знал, куда деть себя от тревоги за Куликова.

— Что-то случилось, ваше сиятельство? — спросил Игнат.

Конечно, слуга не мог слышать мой разговор с Макаровым. — Но заметил, как изменилось выражение моего лица.

— Случилось, — кивнул я. — Куликов заснул в госпитале, и теперь целители не могут его разбудить.

— Беда, — встревожился Игнат. — Не зря он все утро про кладбище твердил. Кладбище к добру не снится.

— Похоже, что так, — согласился я. — Его везут сюда. Надеюсь, что дом сможет его разбудить.

Уверенности в этом я не испытывал. Но и не хотел терять надежду раньше времени.

Волчок, уловив мою тревогу, оторвался от вылизывания миски. Подошел, сел передо мной и положил морду мне на колени, привлекая мое внимание.

Я потрепал волка по голове:

— Где же твоя хозяйка, Волчок? Может, подскажешь — как ее отыскать? Ее соывет сейчас очень бы пригодился.

Волк тихо заскулил, словно в растерянности.

— Не знаешь? — усмехнулся я. — Вот и я не знаю.

Взглянув на часы, я увидел, что уже половина девятого. Значит, Никита Михайлович должен быть на службе.