Третий флот (СИ) - Кленин Василий - Страница 19

Но этот успех был позавчера. А сегодня Гванук наткнулся на непреодолимую стену в лице криворожего и хитропопого старосты.

«Да и черт с ним! — мысленно воскликнул Гванук. — Дался нам этот несчастный островок Булан! Сам вскоре поймет, что с нами выгоднее дружить. На коленках приползет».

Хотелось встать, махнуть старику ручкой и уйти на корабль. И вообще вернуться в Сингапур, к его приятным радостям. Радостям, которых Гванук был начисто лишен. Ведь полковник О обещаниями не разбрасывался. Особенно, теми, которые дал генералу Ли. Так что в пути хмельного он даже не пригубил. И ни одну девку в постель не затаскивал. Даже свою новую служаночку с собой брать не стал. Хотя, до поездки успел ее распробовать.

Заботливые Головорезы в первый день сами доставили ее на фрегат, в каюту полковника. Гванук добрался до койки лишь глубокой ночью; дел было столько, что он думал даже где-нибудь на берегу переночевать. Но бойцы, весело подмигивая, отправили его на корабль. Там-то он обнаружил Ратуфу. Ратуфа — это не имя (имя девушки он до сих пор не знал). Так местные называют больших белок с темной спиной и огромным хвостом.

Служанка сидела в углу: полуголая, замотавшись в длинный хвост своих густых волос. И зыркала глазищами, словно, та самая белка. Гванук поманил ее к себе, но та даже не шелохнулась. Смотрела из своего угла с испугом, но и с интересом.

Сложив вещи, полковник неспешно подошел к Белке, ухватил ее за волосы, у самого корня на затылке, поднял на ноги, заставив встать на носочки, и вывел из угла. Девчонка вся выгнулась, натянулась напряженной струной, но даже не пискнула, не запричитала. Нет, она и голову слегка вывернула, стараясь смотреть своими глазищами в его глаза. Гванук ухмыльнулся. Откинул распущенные волосы, прикрывавшие остренькие грудки с крупными сосками. Девчонка сразу накрыла их тоненькими ручками. Она прижала подбородок к груди, но взгляд не отпускала.

«Выглядит, как вызов» — усмехнулся крошка-генерал, одернул ее руки и ударил ладонью по лицу. Легко, без замаха, чтобы только показать служанке ее место. Беличья голова мотнулась на тонкой шее, вернулась на место… а потом строптивая девчонка залепила ему пощечину! Со всего размаха своей цыплячьей руки.

— Так тебя еще воспитывать надо? — рассмеялся Гванук, схватил ее, одним движением сорвал лоскут, заменявший юбку, и уже голой бросил на койку.

И прыгнул сверху.

Девчонка оказалась совсем не Белкой. Ратуфа отчаянно дралась, рычала своим тоненьким голоском. Правда, было в ее борьбе что-то странное. Она не хотела спастись от насилия, не хотела сбежать от властного захватчика (куда ей было бежать?). Она просто хотела бороться. Принимала удары, пыталась наносить свои, кусалась, царапалась — и это заводило Гванука несказанно! Он усмирял ее, подавлял, подчинял — и сам уже не заметил, как рычание борьбы сменилось стонами страсти.

Закончив, он лениво завалился набок, а Ратуфа быстренько метнулась уже в свой обжитый уголок. Удивительно, но после битвы, после секса сон не шел. Гванук почувствовал, что хочет еще. Поманил к себе измученную служанку. Но только глянул на ее сосредоточенное лицо без малейшего следа слез — сразу понял, что и сейчас без драки он своего не получит…

…Усмирив девчонку в очередной раз, он все-таки заснул. И уже в полусне слышал, как Ратуфа нависла над ним и тихонько запела какую-то тоскливую песню.

Она не знала ни единого слова ни по-мински, ни по-чосонски, ни по-нипонски. Гванук начал учить его самым полезным фразам из тайного языка, чтобы хоть как-то общаться. Заставил заниматься хозяйственными делами. Последнее Ратуфа делала совершенно безропотно и со старанием. Но вечерами, снова и снова, она подчинялась его власти только после отчаянной борьбы. Гванук был уже изрядно расцарапан и искусан, тело саднило, но… ему это нравилось. Хотелось снова и снова, но тут генерал Ли отправил его в это путешествие по островам.

…В общем, хотелось вернуться поскорее. Но скорее никак нельзя. Потому что генерал велел «обрабатывать» каждый остров с особым тщанием. На фрегате обитало с полдюжины молодых помощников Ли Чжонму, которые (пока полковник беседовал со старейшинами и вождями) изучали каждый островок, разговаривали с людьми, узнавали, чем тут живут люди, какие у них есть богатства, кто с кем дружит или враждует. Один из новых адъютантов генерала, преуспевший в картографии (честно говоря, гораздо лучше Гванука, тому работа с картами всегда тяжело давалась), требовал объезжать каждый остров. Наносил на бумагу береговую линию, потом для каждого острова создавалась папка, в которую остальные заносили полученные полезные сведения. А тот адъютант на склеенных листах рисовал большую карту всего Пролива.

И, как будто, этого еще мало, уже в пути их группу настиг корабль Ударной Эскадры, который доставил человека Даичи Иваты. Этот торгаш должен был на каждом острове заманивать желающих переселиться в Сингапур. Зачем? Непонятно. Но торгаш заявил, что это крайне важно и это личный приказ самого Ли Чжонму.

Поэтому плавание всё затягивалось и затягивалось. Корабли Гванука медленно шли на запад, осваивая остров за островом, причем, дипломатические успехи становились всё более скудными. Огромная Суматра с ее султанатами становилась всё ближе, как и их влияние. Местные вожди смотрели злобно и недоверчиво, ни служить, ни торговать они не хотели. И после острова Кундур полковник психанул и отдал приказ Ри Чинъёну — идем назад, в Сингапур.

Буквально, за день корабли достигли Скалистой гавани. У Гванука так зудело в штанах, что он с мутным взглядом рванул во дворец раджи, где оставил Ратуфу. Правда, в воротах ему объяснили, что полк Головрезов уже переехал, перевезли и всё имущество. С мутным взглядом он двинулся на запад острова, нашел новую базу полка, узнал, что для него возвели уже отдельное помещение, где и встретил свою Белку.

Лишь утром, от души натрахавшись и отоспавшись, он вышел на свежий воздух и обнаружил, что Сингапур уже трудно узнать. Больше всего остров напоминал гору-муравейник, в который метнули тяжелый камень. Всё бурлило и кипело! Шла стройка в лагере Головорезов, проводили дороги снаружи, в долине расчищались поля, к северу от дворца раджи разбирались на кирпичи и камни старые развалины.

«Сиятельный взялся за дело» — улыбнулся полковник О.

Глава 8

Страшный грохот наполнил уши, а вспышка молнии на миг проникла во множество окошек центрального дворца замка Дадзайфу. Зал, по случаю позднего вечера должен был быть пуст, но в самом центре его стояли фигуры. Из-за вспышек молнии они казались абсолютно черными.

Полковники.

Все десять полковников Южной армии, которые оставили свои дела и явились пред очи главнокомандующего. Вернее, двое — Черный Хохот и Секира Смерти — стояли подле Наполеона, а остальные восемь напротив. Вперед решительно шагнул Ким Ыльхва.

«Ким? Почему он живой?» — насторожился Ли Чжонму.

— Сиятельный! — полковник Ким не поклонился, не отдал положенного приветствия. Он встал, широко расставив ноги, будто собираясь бороться с ветром. — Уже семь лет, сиятельный! Мы воюем здесь, мы перемалываем армию за армией, но толку нет. Ты уничтожил практически все семьи даймё, вырезая их до малых детей. Однако, новые, которых ты назначаешь сам, снова бунтуют, устраивают заговоры. Семь лет Тиндэй не устает бурлить!

«Тиндэй? — Наполеон изумился и слегка испуганно огляделся. — Ах да, это ведь замок Дадзайфу… Значит, я и впрямь на Тиндэе».

— Но ведь мы побеждаем? — не очень уверенно уточнил генерал.

— Побеждаем, генерал! Ты по-прежнему непобедим! Твои люди умирают в битве за битвой, принося тебе победы. Но что толку от них, сиятельный⁈ — Ким Ыльхва почти завывал, что под звуки грозы звучало особенно зловещим. — Тысячи человек умирают в каждом сражении. У наших врагов — чуть ли не десятки тысяч. Эта земля буквально пропиталось кровью. В крови не растет рис. Это не фигура речи, генерал. Это буквально так и есть. Деревни оскудевают, крестьяне толпами идут либо в армию, либо бегут в горы или вообще прочь с острова! Людными местами остались только три подчиненных нам города да с десяток замков. Эта земля мертва! Она делает только оружие и больше ничего.