Барин-Шабарин 3 (СИ) - Старый Денис - Страница 35

— А что скажете насчёт этого револьвера? — спросил я, указывая на оружие, которое, конечно же, украл у Смит и Вессон, но они об этом даже не догадываются, потому как, насколько я помню, до их изобретения ещё относительно далеко.

— Он представляет интерес. Знаете, я совершал попытки наладить производство револьверов на Луганском заводе, но мне ударили по рукам, а также это оказывалось слишком дорого и сложно. Нам нужно было некоторые детали осваивать заново, с пружинами так и вовсе не мог придумать, что делать. Да и патенты… Я говорил об этом, — сказал Фёдор Иванович, взял в руки револьвер, начал его крутить, разбирать.

— Вы любите оружие? — с нотками удивления спросил я.

Всё же управляющий Луганским заводом никогда не служил в армии, да, и насколько я знаю, не отличался буйным нравом, чтобы готовить постоянно себя к дуэлям.

— Нет, я не люблю оружие, в том привычном, вероятно, для вас понимании. Я лишь нахожу в оружии некое совершенство, грацию, ведь именно в него люди вкладывают большую часть своей фантазии, энергии. Так что, я люблю оружие, как творение искусства, — сказал Федор Иванович, пристально рассматривая мой револьвер.

А он ещё и философ!

— Так что, сие творение достойное? — спросил я по прошествии уже минут десяти, как управляющая изучал именно мой револьвер.

— Безусловно. Вот смотрю, и поражаюсь, ведь мы в России тоже можем и должны выпускать подобное оружие. А всё производится в Англии или во Франции, в Бельгии ещё могут хорошие пистолеты делать. Вот, кто изобрёл подобный револьвер? Вы знаете? — с неким раздражением говорил Фёдор Иванович. — Уверен, что европеец. Потому как у нас просто не дают их производить.

— Я, — нарочито спокойно, тихо, произнёс я. — Это конструкция моя.

— Вы? — не веря спросил Фёдор Иванович.

— Не нужно пробовать оскорблять меня неверием. Да, это мой револьвер. Я его начертил. Мастер, который ушел некогда с вашего завода, большую часть выточил детали револьвера. Пружины заказывали на Тульском заводе. Конструкция не защищена никаким патентом. Но это не Кольт, это оружие новое, — сказал я, наконец, рассмотрев стабильный огонь в глазах управляющего Луганским заводом.

— А ну-ка, сударь, давайте нынче поподробнее, с чем вы ко мне прибыли. Я слушаю вас предельно внимательно! — сказал Фёдор Иванович Фолькнер, подобрался, даже положил лист бумаги, пододвинул к себе чернильницу.

Вот, наконец-то, и начался предметный разговор, именно за коим я приехал в Луганск. Наверное, прежде чем появилось всё остальное моё тело, в кабинет должна была ворваться рука, в которой был бы револьвер, чтобы разговор с первых слов пошёл в нужном русле.

Но пока что я только в общих чертах собирался посвящать в свои планы управляющего. Нужно было бы понять и настрой Федора Ивановича, наличие у него желания изменять завод.

Луганский завод — это лишь общее название. На самом деле, это огромный комплекс различных предприятий. Здесь и два кирпичных завода, и угледобывающие шахты, лесопилки, мельницы, заводская школа, лазарет. Ну, и, конечно, производственные цеха и домны. По сути, — не завод, а город-завод.

Если разобраться в том, какую огромную номенклатуру товаров производит Луганский завод, то у меня, конечно же, возникал серьёзный вопрос, почему завод всё ещё нерентабельный? Косы, пилы, топоры, остальной сельскохозяйственный инвентарь, ножи, пробовали здесь изготовлять и паровые машины.

Более того, это мне было известно из послезнания, и подтвердил сам управляющий заводом, в Луганске был построен полностью металлический пароход [реальный факт]. Кстати, его так никто и не купил, что стало одной из статей в графе убытков завода. Флотские отказались от такого подарка судьбы, ещё бы разобраться, почему именно. Да и купцам цельнометаллический корабль был абсолютно не нужен. Зачем? Если они неохотно покупали даже деревянные пароходы.

И тут сыграла злую шутку бюрократическая коррупционная система. Фёдор Иванович рассказал мне, что он писал письмо самому императору в надежде, что Его Величество захочет купить такой пароход себе, пусть даже в качестве игрушки. Но письмо до императора не дошло, кем и когда оно было перехвачено, естественно, управляющий не знал.

— А в каком состоянии нынче этот пароход? — спросил я заинтересовавшись.

Фёдор Иванович махнул рукой, а мосле «махнул» и рюмку водки.

Мы обедали, причём, стол у Фелькнера был достаточно простой, без намека на изыски, что меня не смущало, но говорило о том, как и всё убранство дома управляющего Луганским заводом, что он явно не входит в когорту богатых людей России. Вареная говядина, пшенная каша, огурцы соленые, да моченые яблоки. Ну и хлеб. Как-то скудно, но сам управляющий объяснял, что привык с малых лет и редко изменяет вкусовым предпочтениям.

— Ржавеет наш пароход, — после продолжительной паузы, в ходе которой Фёдор Иванович успел выпить еще одну рюмку водки и снова ее наполнить, с сожалением в голосе, сказал управляющий.

Фёдор Иванович Фелькнер был немцем по происхождению, в чём он сам признался, но вот вёл себя, словно исконно русский человек — топил раздражение и бессилие в алкоголе. Впрочем, вроде бы родился он уже в России.

Нет, я не стал бы однозначно обвинять руководство Чёрного Флота в том, что они не купили перспективный пароход. Хотя, если бы знало то самое руководство, какие испытания у России впереди, то наверняка не только купили бы пароход, но и жёстко требовали от Луганского завода произвести таких ещё с десяток. Здесь же вопрос не только в цене, которая, действительно, не маленькая, составляет порядком восьмидесяти тысяч рублей, вопрос о качестве, мореходности, скорости, иных характеристиках, нужных для флота. Да и то, что конструкция первоначально не предполагала наличие массового вооружения, говорило не в пользу этого корабля.

Но… Пароход в металле! Разве это не перспектива? Или тут дело еще в конкуренции с Николаевскими верфями? В любом случае, был бы я миллионером, то попробовал бы вложится в пароходы. Уверен, что перед началом Крымской войны флот купил бы все и попросил бы еще. Может тогда, если были бы еще с десяток пароходов в составе Черноморского флота, не пришлось бы топить флот в бухте Севастополя и получилось дать достойное сражение нагло-галлам?

— Закроют мой завод, — сказал Фёдор Иванович, с тоской посматривая на полную рюмку водки.

— Не закроют, — с уверенностью в голосе отвечал я.

В прошлой жизни я был в Лисичанске, в Луганске. Да, я находился в этих городах не для того чтобы узнавать их историю, хотя мне всегда было присуще любопытство. Там я воевал и проходил лечение. А в целом, если я проезжал какой-то город, тем более, если останавливался там хотя бы на один день, то я в интернете, как минимум, искал информацию, где я нахожусь, что здесь было раньше и всё в этом духе. Так что я знаю, что Луганский завод закрыли где-то ближе к концу XIX века. Знаю я и о том, что закрывать его собирались неоднократно. Завод так и не стал прибыльным предприятием, несмотря на всю его перспективность, а сейчас, к середине XIX века, в нём большая часть оборудования устаревшая. И вкладываться в завод никто не хочет.

— Вот так мы и живём! — сказал Фёдор Иванович и потянулся за рюмкой с водкой.

— А нужно жить лучше! — сказал я и, опережая Фолькнера, забрал рюмку, оставляя её в сторону.

Фёдор Иванович посмотрел на меня с недоумением, даже с какой-то похожей на детскую обидой.

— Александр Петрович, не уподобляйтесь моей супруге, — сказал Фёдор Иванович, решительно поднявшись, подойдя к рюмке с водкой и моментально его выпив.

— Ни в коем разе, любезный Фёдор Иванович, я не стану уподобляться вашей жене, с которой с удовольствием познакомился бы, будь она на месте. Однако же, у меня к вам есть вот что. Ознакомьтесь, — сказал я, достал из портфеля папку с бумагами и протянул её Фелькнеру.

— Уместно ли нынче с бумагами возиться? — спросил управляющий, демонстрируя мне отсутствие желания продолжать серьёзный разговор. — Мы же с вами уже обо всём поговорили.