В Россию с любовью (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич - Страница 9

— Что? — недоумённо подняла глаза, видя, как я завис, разглядывая её ещё девичье, но уже формирующееся тело.

— Смотрю. Думаю, какой ты у меня красавицей станешь через пару лет. Туда-сюда и замуж.

— Ага, если маменька пару подберёт, — скривила она мордашку.

— Тебе — подберёт! — хохотнул я.

— Я не хочу быть второй или третьей! — фыркнула она, надевая другие труселя, чутка попроще на вид, но тоже смотрящиеся неплохо. Разве что без кружевных оборочек.

— Тебе — точно это не грозит, — повторился я. — Всё же царевна. Царевны только первые.

— Но то, что придётся брать вторую и третью жену… — Тяжёлый вздох. — От этого не спасёт даже то, что царевна.

— Ага, только царица может себе позволить не иметь других жён.

Я немного врал. Не столько царица, сколько любая глава любого сильного рода. По крайней мере княжеского, по боярам там уже варианты. Боярышни сами берут для своих мужей «младших жён», помощниц себе в делах, а главное, в качестве боевой силы, ибо приобретение безусловно лояльной сильной одарённой, принятой в самый эпицентр семьи, откуда предать род просто невозможно, значительно повышает шансы оной семьи на выживание. Особенно при жизни на границе, где постоянно идут перманентные войны «не разговаривающих друг с другом» стран. А вот княгиня — это княгиня, младшая жена ей уже может сильно помешать, ибо будет лезть в управление кланом. Откуда чужую попереть можно, а вот члена семьи — уже проблематично, статус пусть младшей, но княгини, не то, от чего можно отмахнуться. Так что маман у папика единственная жена, и это здорово — не ломает мне с моим «я» шаблон: одна мать, один отец, пусть и такое говно, как Карл Ульрих. Ибо память принца подсказывает, что в семье той же Вари Долгорукой четыре мамы, а ещё у неё восемь сестёр и аж два брата. И ещё одна мама на момент моего отруба была беременной. Она сама дочь второй жены главы семейства, не старшей, и такая хрень потому, что их ветвь — одна из младших, не главная княжеская. Я б в такой семейке точно чокнулся, да и она по-видимому неспроста около меня трётся, сбегая из дома в кремль ансамбль при любой возможности — подальше от того дурдома.

— Маш, разговор есть. Серьёзный, — тяжело вздохнув, принял я неизбежное. Надо прояснить позиции сейчас, пока есть время на раскачку. Через пару лет будет поздно.

— Да, Саш? Помоги. — Повернулась, чтобы я застегнул другой, более простой лифчик.

— Хоть мы и с детства вместе, и всё делаем и делали вместе… Но нас ждёт бум. Гормональный.

— Только не начинай! — скривилась она. — Я — твоя половинка. Твоя сестра-близнец. От которой у тебя вообще нет секретов. Как и у меня от тебя. Я считаю, самая большая проблема будет, когда тебя женят, а меня выдадут замуж. Я не представляю, как буду спать одна.

— А с мужем?

— К чёрту мужа! Подпитка идёт только от тебя. Может ты не замечаешь, но рядом с тобой я сильнее. Я могу создать фигуры, которые без тебя не получаются. Вдали от тебя я как… Как будто рук не хватает! Вроде есть, две, те же, а должно быть больше. Так что не говори глупостей — впереди куда большие проблемы, чем гормоны.

— Маш, это просто тело. Оно уже начинает бушевать, и станет только хуже. Пара лет, и я могу наброситься на тебя, не отдавая отчёта. Всё зная, понимая, просто…

— Я дам тебе по яйкам, и ты успокоишься, — расплылась в пакостной улыбке она и принялась за платье. — Какое, изумрудное или небесно-голубое?

— Давай изумрудное. Маш, ты не понимаешь…

— Понимаю! — рыкнула она.

— Нет. Ты можешь и сама не заметить, как провалишься, отдашься чувствам.

— Предлагаешь не спать вместе? Ты идиот?

Ладно, промолчу. Одарённость для женщины — больше, чем жизнь. Без неё они реально как без ног и рук. Если от меня идёт подпитка, она бросит всё ради неё, перешагнёт через любые пороги и моральные барьеры. Думаете, Женя бы позволила вот так пялиться на неё голой, переодевающейся? Да я б уже валялся у стены с фигурой в брюхе! Не смертельной, но болючей. А Оля — та и зашибить может, она куда более сильный боец.

— Дурачок! — улыбнулась Машка, закончив с платьем. Неспешно подошла, обняла, широко раскрыв объятья. — За это я тебя и люблю — ты хоть и истеричка, но истеричка правильный. Ну, поцелуй меня, и больше о ерунде не думай. — И вытянула вперёд губки. — Как со своими прошмандовками в музыкальной целовался. Давай, я жду.

— Маш, это мерзко, — сделал попытку отвернуть я лицо, что в таких объятьях нелегко.

— Вот ты и ответил на свой вопрос. — Она прижала голову к моему плечу. — Кстати, кто тебе из них больше нравится? Варя? Даша? И чего ты с Наинкой расцарапался?

— Вот как пообщаюсь с ними — скажу, — буркнул я.

— Не забудь про бастардов, — посерьёзнел её голос.

— Не забуду, — снова буркнул я. — И ты туда же.

— Мама мне уши прожужжала. Ты — легкомысленный, чтобы я тебе постоянно напоминала. И по возможности проконтролировала. Им светит быть второй-третьей-четвёртой женой, не выше, вот они и хотят удачу за хвост поймать. Только нам это не нужно.

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Пошли, теперь я переоденусь, и на физику…

Что сказать за физику…я её понимал! Ток. Сопротивления. Вот только «закон силы тока» в моей голове звучал, как «закон Ома». Причём вместо λ (лямбда) мне хотелось написать большуй букву I, и измерять в Амперах, а не «электрононаметрквадратных», вместо напряжения γ (гамма) — U, и измерять в Вольтах, а не «динамиках», а при слове «сопротивление» рука сама выводила R, и измерялось оно у меня в голове в Омах, а не в «андистихах»

А в остальном всё знакомо. Как-то сложно, с натягом, но я понимал, о чём хочет сказать преподавательница. Кстати, декан факультета физики и механики МГУ, московского государственного университета. Уточнил про него — ВУЗ крутой, целый городок где живут преподаватели и студенты… В районе села Преображенского, северо-запад города. «На синей ветке» просились слова, и тут было сложно что-то прокомментировать — синяя ветка метро шла с севера на юг, от Марьиной Рощи до Нагатино. Ранее Преображенское было пригородом, теперь окраина Москвы, и никакой университетской высоткой со шпилем, встававшей перед глазами, стоило из прикрыть, там не пахло — огромная территория с малоэтажной застройкой.

Машка училась прилежно, вникала старательно, но я видел, ей не интересно. Какие у неё интересы — пока не понял, ибо в отличие от Женьки, повёрнутой на тряпках и приёмах, такой тяги у близняшки не заметил, а о чём ещё могут думать девчонки — тёмный лес. Ольга тоже присутствовала на нашем занятии, и даже задала пару вопросов… Мне. Видела, как плаваю, но не безнадёжен, сделала несколько записей в блокнот. Довольна осталась или нет — этого не понял, по лицу старшей сестры вообще сложно что-то понять. У, рожа ментовская! Опыт.

«С ума сошёл, какой опыт в двадцать два?» — хотелось сказать самому себе. Но поправочка, это двадцать два царевне, а не простой девахе-крышелётке. Наследнице престола. Которую дрючили лучшие преподаватели страны гораздо сильнее, чем нас с Машкой, а из нас физичка выпила к концу занятия все соки. Голова просто дымилась!

— Ладно, вижу, голубки, вы устали, — наконец, улыбнулась она, видя, как уже не только я, но и царевна Марья Карловна закипает, вот-вот крышку чайника сорвёт. — На сегодня занятие окончено, и хочу вас поблагодарить. Марья — ты делаешь успехи. Пока Александр болел, ты была несобранна, но сейчас навёрстываешь. Александр — заметно, что ты потерял память, многие вещи не помнишь, — голова в пол-оборота к Ольге, отчёт для неё, — но тем не менее, ты понимаешь общую суть процессов. Наверное для врачей это будет хорошей новостью, а я, поскольку не доктор, просто порадуюсь твоим успехам, и что не забыл мой предмет, даже забыв остальное.

— Варвара Кантемировна, а где можно достать конденсатор? — поднял руку я.

Преподавательница снова поиграла в гляделки с Ольгой, и я прочёл во взгляде: «Подробный отчёт, ваше высочество, предоставлю чуть позже». После повернулась ко мне.