Незваная (СИ) - Скворцова Ксения - Страница 5

— Отпусти меня к мужу, — приказала Мстислава, а её глаза договорили всё то, чего она не произнесла. Что она сотрёт его в пыль, если он посмеет помешать ей. Что она будет драться до последнего и пойдёт на любую низость.

И Хорт дрогнул. Некоторое время он смотрел в Мстишино окаменевшее лицо, точно не веря тому, что на свете могут существовать такие люди, как она, а потом с отвращением отвёл глаза.

— Будь по-твоему, — глухо выговорил он и провёл по губам ладонью, словно желая отмыться от собственных слов. Хорт с ненавистью взглянул на Сновида и Некрашку, по-прежнему стоявших в стороне, и одним рывком забрался в седло. — Пусть будет по-твоему, и пусть боги покарают тебя, коли ты не вернёшь Ратмира!

Он наградил Мстишу последним прожигающим взглядом и, натянув поводья сильнее, чем следовало, с силой ударил коня пятками. Из-под копыт вороного взметнулся серебристый сноп снежных искр, и в несколько коротких мгновений всадник скрылся из вида.

Мстислава смотрела на опустевшую дорогу и чувствовала себя такой измождённой, что, казалось, ей не хватит сил даже на то, чтобы добрести до саней. Но её ждал Ратмир. Что бы ни думал о княжне Хорт, она сказала правду. Мстислава знала, что никто, кроме неё, не мог ему помочь. И собрав всю оставшуюся волю, она повернулась к своим спутникам.

— Едем!

3. Волчьи ловы.

Хотя с самого утра Мстиша не съела ни крошки, вид дымящейся похлёбки не произвёл на неё никакого впечатления. Даже когда Сновид отломил ей большой ломоть ещё тёплого хлеба, заманчиво хрустевшего золотистой корочкой, княжна осталась равнодушна, и вместо того, чтобы, следуя примеру своего спутника налечь на еду, спросила:

— Некрашку накормил?

Боярин удивлённо перестал жевать.

— Остатками сыт будет, — неразборчиво буркнул он.

— Покорми, — коротко велела Мстислава голосом, не предполагавшим возражения.

Сновид некоторое время молча изучал лицо княжны, а потом, проглотив вставший в горле кусок, со вздохом отложил ложку и принялся нарочито накладывать на блюдо снедь. Поглядывая на Мстишу, боярин вынес ужин в крохотные сени, где постелил себе Некрашка, и вернулся обратно. Он смерил Мстиславу долгим взором, но та встретила его с усталым равнодушием.

— Не гневись, Сновид. Парень, поди, уморился. Вещи таскал, лошадей распрягал.

Боярин прищурился и, цокнув языком, снова принялся за еду.

— Ты изменилась, — негромко проговорил он, закончив с похлёбкой.

Вытерши рот и руки полотенцем, Сновид с удовлетворением откинулся в кресле и наполнил чарку из стоявшего рядом кувшина. Он поморщился — хорошего вина на постоялом дворе не держали, а чистота щербатой посуды вызывала сомнения.

Мстиша оставила замечание Сновида без ответа, и, удручённо вздохнув, боярин сделал большой глоток. Он кивнул на горшок с жарким.

— Поешь, остынет.

Мстиша покорно взяла ложку. Сновид был прав — чтобы поддерживать силы, нужна была тёплая пища. Ратмир всегда следил, чтобы хоть раз в день у них было горячее…

Воспоминание о муже заставило сердце тоскливо сжаться. Он и так был у неё на уме — незримо, но неизменно. Каждую свою мысль Мстислава незаметно для себя прилаживала к тому, как бы рассудил Ратмир. На каждый свой поступок смотрела его очами.

Острая хлебная корочка врезалась в нёбо, и от боли на глазах выступили слёзы.

Что бы сказал Ратмир, увидев, как она сидит в тесной клетушке, напротив Сновида, да так, что ещё чуть-чуть, и её колени коснутся его? Поверил бы ей, или как Хорт, лишь презрительно усмехнулся бы? Судьба, казалось, потешалась над княжной. Нынче она снова пустилась в дорогу — бесстыдно, неприлично, с чужим мужчиной. Снова делила кров с одним, когда на уме был совсем другой. Неужто в конце пути Мстислава снова переметнётся?

Она почти увидела взор Ратмира, обращённый не неё — разочарованный, горький, отравленный предательством.

Мстиша зажмурилась и помотала головой. Не бывать этому! Нынче она была тверда в своих чувствах и знала, что за ней правда.

Открыв глаза, она наткнулась на обеспокоенный взгляд Сновида.

— Ты другая стала, — тихо проговорил он. — Околдовал он тебя, Мстиша?

Мстислава отложила недоеденный кусок.

— Будем ложиться. Завтра путь неблизкий.

Боярин ещё некоторое время смотрел на княжну, словно пытаясь понять, есть ли надежда на милость, но поджатые губы Мстиславы не оставляли сомнений в том, что разговор окончен.

Кивнув, Сновид поднялся.

— Некрашка! — прикрикнул он, и через миг в отворившейся двери показался сонный слуга. — Убери.

Боярин небрежно махнул на остатки ужина, и челядин расторопно принялся исполнять приказ. Мстиша дождалась, пока тот выйдет, и не раздеваясь легла на постель. Сновид взял с сундука плащ и подошёл, чтобы укрыть её.

Мстислава вздрогнула, когда пальцы Сновида невесомо коснулись её плеч. Она распахнула сомкнутые веки и упёрлась взглядом в лицо боярина, присевшего на корточки перед кроватью.

Княжна полагала, что уже прошла испытание. Что, встретившись со Сновидом в святилище и оставшись спокойна, могла быть в себе уверена, но его запах, знакомый и домашний, против воли взволновал её. Он вдруг напомнил тёплые летние ночи, ветер с остывающих полей, нежно ласкавший их скрещенные руки, шёлк струящихся под ногами травинок. Мстиша почти наяву почувствовала туманную прохладу раннего утра и крепкое, горячее плечо Сновида, на котором покоилась её голова.

Княжна быстро моргнула, боясь, что боярин прочтёт отражение крамольных мыслей в её глазах, но было поздно. Впервые за этот долгий день лицо Сновида тронула улыбка.

Если бы он вёл себя напористо, у Мстиши появился бы повод оттолкнуть его, возмутиться, но боярин не переходил тонкой невидимой грани. Он был рядом ровно настолько, чтобы заявить о своём присутствии и одновременно не докучать. Он был готов прийти по первому зову, но знал своё место. Он не предлагал Мстиславе полный кубок яда, а искусно добавлял его по капле в каждое слово, в каждый взгляд, в каждое редкое прикосновение.

Мстиша снова зажмурилась. Она была уверена, что услышала тихое довольное хмыканье Сновида, прежде чем тот поднялся и отправился на лавку, где была устроена его постель.

— Покойной ночи, душа моя, — раздался с другого конца каморки ласковый голос, потонувший в раздражённом шипении загашенной лучины.

***

Найти Шуляка оказалось не так-то просто. В городе Сновиду удалось разузнать лишь, что колдун жил где-то на границе с Медынью, в глухом лесу у болота. Точного пути никто указать не мог или не желал. На прямые расспросы люди отвечали молчанием, на окольные отзывались уклончиво и неохотно. Вот и хозяин постоялого двора отвёл глаза, когда Сновид на прощание попытался выведать у него дорогу.

У людей, ищущих колдуна, добрых намерений быть не может. Хозяин что-то вполголоса проговорил Сновиду на ухо и принялся торопливо раскланиваться.

Княжна хмуро ёжилась под искоса брошенными взглядами работников. Ей не хотелось, чтобы её видели со Сновидом, но что плакать по волосам, коли голова снята? Их уже приняли здесь как супругов, а Некрашка, знавший, что у Сновида осталась в Осеченках жена, поди, Мстиславу за самокрутку держал.

Мстиша вздохнула. Она одна была виновата во всех своих бедах.

Снова тронулись в путь. Княжна всматривалась в мелькавшие мимо леса и спящие пашни, пытаясь вспомнить места, по которым они когда-то проходили с Ратмиром. Но зима преобразила их до неузнаваемости, и вскоре Мстиша утомилась и прикрыла глаза. Тот первый запал, обуявший её в Зазимье, понемногу истрачивался. Побег, стычка с Хортом и дорога изрядно её вымотали. Мстислава не любила ни холода, ни тряски. Она едва успела привыкнуть к вновь обретённым уюту и сытости, как опять оказалась вынуждена сменить их на неприкаянные скитания. Мстиша в очередной раз вспоминала, кто был причиной этому, надеясь, что злость на саму себя придаст сил, но в её нежное лицо дул промозглый ветер, а студёный воздух пробирался даже под пушистый мех.