Незваная (СИ) - Скворцова Ксения - Страница 35

— День добрый. Госпожа Векша тут ли живёт?

Стражники переглянулись. Не удостаивая Мстишу ответом, один из молодцев нарочито оглядел её с ног до головы, красноречиво задерживаясь на ободранном рукаве и грязных, стоптанных опорках.

— Из какой подворотни вылезла, туда и возвращайся.

Мстислава пошатнулась. Оказывается, слова могут бить не хуже плётки.

— Ты гляди, она на ногах еле держится! — хмыкнул другой привратник. — Солнце ещё над головой, а уже надралась, вон, как рожа опухла.

— Совести нет, честных людей срамите, богов не боитесь! — дрожащим гневом и обидой голосом проговорила княжна. От беспомощности и несправедливости к горлу подступили слёзы.

— Видали мы таких честных людей, — хмыкнул стражник, складывая руки на груди, — подзаборников да бродяг.

— Да как ты смеешь! — из последних сил возмутилась Мстиша. — Мне надобно с госпожой твоей увидеться!

— Ишь ты, — угрожающе насупился второй и сделал шаг вперёд, наступая на княжну. — Тоже мне, с суконным рылом, да в калачный ряд суётся! Пошла вон, гуменница!

Мстислава против воли попятилась, но оступилась и, не удержав равновесие, повалилась на землю.

— Прошу вас, помогите! За мной гонятся, они убьют меня… Я молю вас! — совершенно забыв о гордости, отчаянно крикнула Мстиша, но ответом был злорадный смех привратников.

— Что гогочете, как гусаки? — раздался позади знакомый резкий голос.

Стражники тотчас замолчали, а Мстиша обомлела. Неуклюже обернувшись, она увидела наездника на статном вороном коне. Он ловко спешился и, сердито сунув повод одному из своих людей, подошёл к княжне. Сердце Мстиславы замерло. Если у неё была слабая надежда попасть в усадьбу через привратников, то она разрушилась в один миг под внимательным хмурым взглядом чуть раскосых глаз. Точно воплощение злого рока, Хорт всегда оказывался рядом в самые страшные мгновения её жизни, и Мстиша едва сдержала всхлип, готовясь полететь в канаву, когда он вдруг потянулся к ней. Но вместо того, чтобы вышвырнуть Мстиславу подальше от своего дома, воевода выставил ладонь вперёд, предлагая помочь ей встать.

— Победить беззащитную девчонку — не подвиг, — сквозь зубы процедил Хорт, поднимая Мстишу. В серых глазах, которые цепко и со знанием дела ощупывали её, было лишь сострадание, хотя Мстислава ожидала увидеть брезгливость. — Разве забыли, что госпожа вам наказала? Идём, — смягчившимся голосом обратился Хорт к Мстише.

Она была бы рада повиноваться, но стоило сделать шаг, как колени подкосились. Силы наконец оставили Мстиславу и она закрыла глаза, почти равнодушно готовясь к удару о землю. Но вместо падения последним, что княжна запомнила, прежде чем наконец сдаться беспамятству, было ощущение полёта.

12. На изнанке.

Утром, несмотря на ранний час, вопреки обыкновению, шайка уже была на ногах. Раздав всем поручения, Желан, впервые за долгое время трезвый и от этого ещё более злой, выпроводил подельников и подозвал к себе Мстишу. Он протянул ей несколько резан.

— Ступай с Тюткой в мыльню, — он коротко кивнул в сторону копошившейся в углу старухи, — да приведи себя в подобающий вид. Завтра возьмёшь свои манатки и пойдёшь на торжок. Возгрешка с Блохой сядут за зернь, а ты будешь лапотникам гадать и чудодейственные мази втюхивать.

Обомлев, Мстислава несколько мгновений не могла найтись с ответом.

— Что?! Не пойду я ни на какой торжок! — захлёбываясь возмущением, затараторила она. — Отпусти меня! Я не затем в город шла, чтобы с твоими прихвостнями людям голову морочить!

Желан сложил руки на груди и, поигрывая пальцами, уставился на Мстиславу, чуть склонив голову набок. В опустившейся на избу тишине было слышно только тихое звяканье перстней.

— А зачем же ты шла в город? — Холодный голос Желана звучал слишком спокойно. Мстислава знала, что это затишье перед бурей и стоило пойти на попятную, но было поздно. — На какую работёнку думала подвизаться?

Мстиша открыла рот, но не смогла ничего ответить. Она толком и не думала о том, как собирается попасть на княжеский двор. Добраться до Зазимья слишком долго оставалось пределом мечтаний, и вопрос Желана застал княжну врасплох.

— Кому ты здесь нужна? — хмыкнул разбойник. Растерянность «сестры» его немного смягчила.

— Это не твоё дело! Сама разберусь!

— Сама? — вкрадчиво спросил Желан и, опустив руки, стал неторопливо наступать на Мстишу. Против воли она попятилась, но, сделав несколько шагов, уперлась в стену. — Я тебя кормил, поил, от лихих людей заступой был, а ты, значит, удумала просто взять и уйти? Не-е-ет, Незванушка, — он ощерился и навис над вжавшейся в брёвна Мстиславой, — от меня так просто никто не уходит.

— Отпусти, — прошептала княжна, — я тебе не рабыня…

Желан хрипло рассмеялся — он светился от удовольствия, получая наслаждение от каждого мига её муки и собственной власти — и, медленно вытянув руку, ухватил Мстишу за горло.

— Ты — хуже, чем рабыня. Ты — моя сестра. — Кожа зудела от противоречащих друг другу прохлады перстней и шершавого тепла его пальцев. Хватка, сначала несильная, постепенно крепла. — И я буду делать с тобой всё, что пожелаю. — Голос Желана был снисходительным и насмешливым, и Мстиша почувствовала, как к самой глотке подступила чёрная, обжигающая желчью ненависть. — Хочу, с кашей съем, хочу — масло пахтаю.

В глазах потемнело, Мстислава дёрнулась, пытаясь вырваться и оттолкнуть его, но Желан поймал её руки и надавил на горло сильнее. Кровь бешено загрохотала в висках.

— Будешь делать, что я велю, или раздавлю тебя, как вонючего клопа, — в самое ухо прошептал княжне Чубатый. В его голосе больше не было притворной сладости, одна только жгучая злоба. — Станешь вякать, я тебя не то что на торжке сидеть, а у стены поставлю с бирюзовым кольцом в зубах!

Он резко выпустил Мстишу, позволяя ей с глухим грохотом свалиться на пол.

Мешок костей, вот как бы назвала сейчас её няня. Княжна лежала, делая судорожные вдохи, каждый из которых приносил боль и облегчение.

Глядя на удаляющиеся остроносые сапоги, Мстислава поклялась себе, что не успокоится, пока не будет знать, что этот человек мёртв.

***

Сидеть на торгу было гораздо легче, чем целый день сновать по дому за бесконечной работой у Шуляка, но отчего-то княжна уставала куда сильнее — то ли от безделья, то ли от шума и сутолоки. Еда, которой кормила их Тютка, была невкусной и пустой, вместо подкрепления сил расстраивая желудок. Желану и паре его приближённых старуха наливала на особинку, и из угла, где те ели, сладко и будоражаще тянуло варёным мясом.

Люди на площади толкались, галдели и спорили. Вокруг Блохи и Возгрешки всегда собиралась куча зевак, и Мстислава быстро поняла, что так убивали двух зайцев: пока простаки разинув рот глазели на игру, к ним подкрадывались те, кого в шайке называли тяглецами, и рыскали по одежде или попросту срезали мошну у незадачливых жертв. А уж о том, чтобы выиграть в зернь у морочи́л, можно было и не мечтать. Они заманивали простодушных мужиков, которых промеж себя презрительно называли онученцами, поддаваясь вначале и позволяя очередному деревенскому недотёпе выиграть несколько конов, прежде чем, бросая хитроумно слаженные чёрно-белые кости, разбить несчастного в пух и прах, раздевая особенно безвольных до исподнего.

В отличие от бойких, шумных разбойников, Мстиша сидела тихо и понуро, мрачнея всякий раз, когда кто-то всё-таки отваживался попытать судьбу или попросить любовное зелье у неприветливой знахарки. От любого недуга и напасти княжна потчевала всех из одной склянки: это снадобье она сварила для разбойников ещё в лесном вертепе из листьев мать-и-мачехи и скукожившихся ягод рябины. Вылечить не вылечит, но и хуже не сделает. И всё же несмотря ни на липовое зелье, ни на советы, что Мстиша выдумывала на ходу, людской поток не иссякал. К ней продолжали идти, и когда в конце дня Желан пересчитывал заработанные ею резаны, по его лицу пробегала довольная ухмылка. Мстислава только начинала понимать цену деньгам, но было ясно: слава ученицы Шуляка приносила шайке немалые барыши.