Незваная (СИ) - Скворцова Ксения - Страница 16

Незвана приблизилась к Мстиславе и с тревогой заглянула в глаза. Она вдруг положила ладонь Мстише на лоб и принялась вполголоса что-то шептать. Мстислава слишком ослабла, чтобы возмутиться, и просто осела на обледеневшую лаву, подчиняясь безмолвному приказу девки. Колдуньи. Потому что иначе отчего от одного прикосновения прохладной костлявой ладони сразу стало легче?

Через несколько мгновений Мстиша почувствовала, что снова может дышать. Незвана замолчала и, отведя руку, внимательно вгляделась в лицо княжны. Наверное, надо было сказать, что она не может подойти к воде, что она боится её, объясниться, но Мстислава не могла. Она и так показала свою слабость и теперь презирала себя за этот миг уязвимости.

Но, кажется, Незвана и без того что-то поняла. Покачав головой, она вернулась к полынье и начала окунать бельё в прорубь.

— Хоть пральником помоги, — бросила она Мстише, с трудом доставая из ледяной воды тяжёлые намокшие холстины. На её покрасневших руках проступили синие жилки.

— Что ты такое сделала? — превозмогая себя, спросила княжна, покорно берясь за валёк. Она никогда в жизни не стирала, поэтому просто слабо повторяла за рублеными движениями Незваны, которая принялась выколачивать ткань, хлюпавшую под мерными ударами.

Девушка хмыкнула.

— Ничего особенного. Так, словцо шепнула.

— Значит, ты тоже? Колдунья?

Лицо Незваны омрачилось.

— Обычно меня ведьмой кличут. Но да, кое-что умею. — Она опять усмехнулась, а глаза мстительно блеснули, так что у княжны по предплечьям пробежали мурашки.

— Тебя родители Шуляку в учение отдали?

Незвана остро посмотрела на Мстишу.

— Нет, сама пошла, — сквозь зубы пробормотала она и принялась колотить бельё с удвоенной силой.

Княжна удивлённо приподняла брови. Она вспомнила, как Ратмир рассказывал, что против собственной воли жил у волхва и не желал постигать колдовской науки. Но, видно, Незвана была слеплена из иного теста.

— Как же тебя отпустили? — искренне удивилась Мстислава. Отец никогда бы не отдал её в чужие люди, и ей трудно было представить, что в какой-то семье могло быть по-другому.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — отрезала Незвана и подкинула Мстише мокрую рубаху. — Лучше делом занимайся, а не болтай.

Мстислава обиженно поджала губы. Не то, чтобы ей была любопытна жизнь дремучей девчонки, но Мстише стало скучно, и она предпочла бы скоротать время за беседой. Работать было тяжело, но зато она согрелась, а от головокружения не осталось и следа. И всё-таки княжна держалась подальше от воды и старалась не смотреть в сторону полыньи. Впрочем, было полезно узнать, что Незвана умеет ворожить. Значит, с девкой стоило держать ухо востро.

Возвращаться было труднее — хотя на долю Незваны выпало куда больше работы, Мстиша всё ещё отходила от приступа, выевшего много сил, а мокрое бельё потяжелело в два раза.

Краем глаза Мстислава заглянула в клетку. Волк по-прежнему лежал в углу и не двигался. У Мстиши сжалось сердце. Медлить дольше было непозволительно. Улучив миг, пока Незвана ушла развешивать стирку, княжна юркнула в хлев. Последнее, чего она хотела, это чтобы кто-то увидел её позор — иначе расставание с волосами Мстислава назвать не могла.

Забравшись по лестнице на сенник, княжна дрожащими руками размотала убрус и сняла повойник. Тряхнув головой, Мстиша выпустила на свободу уложенные венцом косы и торопливо расплела одну из них. Казалось, что стоит чуть промедлить, и с таким трудом собранная решимость рассыплется. Вынув из ножен клинок, Мстислава осторожно отделила прядь в палец толщиной и, глубоко вздохнув, махнула лезвием рядом с ухом.

Волосы послушно упали в подставленную руку, и из глаз Мстиши брызнули слёзы. Начало было положено, и она знала, что отныне дороги назад нет. Помалу или все сразу, но волосы будут срезаны.

Княжна уронила лицо в ладони и беззвучно, чтобы никто не услышал, разрыдалась. Но нельзя было позволять себе раскисать. Если Мстиславе заблагорассудится, она поплачет на обратном пути в Зазимье. На плече у мужа.

Мстиша подняла голову и, шмыгнув носом, быстро вытерла слёзы. Торопливо смотав прядь, она спрятала её за пазуху. Убрав косы под повойник, княжна заспешила в избу. Схватив новое веретено, Мстислава судорожно достала волосы и начала прясть их. От долгой работы на морозе ещё толком не зажившие пальцы подрагивали и не слушались, и веретено несколько раз выпадало из рук, но княжна приноровилась, и в скором времени у неё на коленях лежала светлая, чуть пушащаяся нитка. В горле встал ком, но снова дать волю слезам Мстише не позволила открывшаяся дверь. Княжна ожидала увидеть Незвану, но вместо неё на пороге возникла другая девушка — куда более миловидная, румяная от мороза и испуганная. Озираясь, она несмело вошла внутрь.

— Проходи-проходи, милая, — послышался позади незнакомки голос колдуна, и хотя он говорил ласковые слова, Мстиша заметила на лице Шуляка, вошедшего следом, снисходительность и презрение.

Волхв провёл гостью в избу и усадил за стол. Встретившись взглядом с удивлённо взиравшей на неё княжной, девушка вспыхнула, покраснев ещё сильнее, и потупила взор.

— Садись, милая, не робей, — продолжал ворковать Шуляк, и Мстислава нахмурилась. Его приторность была уж слишком далека от обычно обращённых к ней яда и издёвки. — Ну, сказывай.

Девушка опасливо покосилась в Мстишину сторону, но старик только отмахнулся:

— Не пугайся, работницу взял, глуха и нема.

Мстислава от возмущения и вправду едва не потеряла дар речи, но сочла за лучшее промолчать и, спрятав нить из волос, взялась за оставшийся лён.

Пришлая девушка опустила глаза. Покусывая губу и неловко теребя рукавицу, она с обидой проговорила:

— Меня Чеверко знать не хочет, на Жданку заглядываться стал!

— Ну и пусть себе за ней бегает, петух ощипанный, — грубовато хмыкнул Шуляк. Кажется, его начала утомлять необходимость делать участливый вид.

— Помоги, дедушко, — едва не плача попросила девушка. — Молва ходит, есть у тебя травка заветная.

— Может, и есть, — усмехнулся волхв. — Да только надо ли оно тебе? Мало ли на свете парней пригожих? На Чеверке-дураке свет клином, поди, не сошёлся?

Но девушка упрямо поджала губы и сложила руки на груди:

— Помоги, дедушко.

Шуляк криво усмехнулся.

— Ну а о цене моей молву тоже, небось, слышала?

Прежде чем ответить, гостья сглотнула. Мстислава, всё это время не перестававшая прясть и внимательно прислушиваться к тихим голосам, с живостью представила, как у девушки, должно быть, пересохло во рту.

— Слышала лишь, что дорого берёшь, — выговорила незнакомка, — а точную плату не ведаю. Но серебро у меня найдётся, — поспешно прибавила она и торопливо полезла за пазуху за мешочком, в котором что-то тихонько звякнуло. Должно быть, пара колец да лунница, мысленно фыркнула княжна, сама не зная, что больше испытывала к этой дурёхе — презрения или сочувствия.

— Из серебра каши не сваришь, — раздался знакомый ответ, и у Мстиславы кольнуло сердце. Не была ли она сама такой же дурёхой? — Дорого беру, то верно, а не ведаешь, потому что у всякого своя цена. Слышал я, дядька твой на боярский двор стольником подвизался?

Девушка изумлённо приподняла брови и кивнула.

— Ну так надо будет у дядьки твоего услугу попросить, ненакладную, пустяковую.

— Услугу? Что ты, что ты! — замахала на него руками девушка, подскакивая с места. — Злодейство хочешь меня заставить на душу взять!

Шуляк вдруг хрипло рассмеялся.

— А Чеверко присушить, по-твоему, не злодейство?

— То ведь не душегубство, — возразила гостья, впрочем, не очень уверенно.

— Так разве я о душегубстве прошу? У боярина сын есть младший, ладный молодец растёт, завидный жених. Так вот рушник мне надобен будет, которым он утрётся, только и всего, — невинно возразил Шуляк, но лицо его сделалось хищным, точно ему наконец наскучила личина благочестивого старца.

В глазах девушки возникло сомнение.