Крафтер (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич - Страница 40

Портал втянул нас, как пылесос, вырвав из реальности. На секунду тело превратилось в жидкость — кости поплыли под кожей, желудок сжался в комок, а в ушах зазвучал вой, будто сто двигателей ревели в унисон. Глаза выворачивало: синева спирали сменилась вспышками кислотно-зелёного, потом чёрной пустотой. Рука, протянутая вперёд, истончилась до прозрачности, словно меня стирали ластиком.

Выбросило резко — будто пнули под зад. Я шлёпнулся на колени, вдавливая ладони в сыпучий грунт. Земля здесь была чужой: липкая, как варёный рис, и пахла серой. Воздух обжёг лёгкие — сладковато-едкий, с мятной остринкой. Плюм, вывалившийся из кармана в виде смятого носового платка, зашипел, будто говоря: «Это не туман… Это мозги набекрень».

Он был прав. В трёх шагах от нас клубилась зелёная дымка. Она стелилась по земле, как живая, обвивая камни и вылизывая трещины в скалах. Внутри мерцали крошечные искры — будто кто-то рассыпал битое стекло. Зубов, поднимаясь, чихнул:

— Чёрт, пахнет, как в лаборатории алхимика-пьяницы…

— Не вдыхай глубоко, — буркнул я, но было поздно.

Голицын уже пялился в пустоту, улыбаясь:

— Слышите? Музыка…

Никакой музыки не было. Только гул под землёй — ритмичный, как сердцебиение спящего гиганта. Волконский потрогал скалу, и та дрогнула, осветив его пальцы блёклым сиянием.

— Лев… Кажется, тут всё немного живое.

Туман сгущался. В пяти метрах уже не было видно собственных ботинок. Я выдернул из-под сапога нож, царапнул клинком по камню — искры осветили на миг пространство. В дымке мелькнули тени: слишком длинные руки, слишком много суставов…

— Надвигается херня, — прошипел я. — Держитесь ближе. И не смотрите в туман.

Но Зубов уже тянул руку к мерцанию:

— Смотрите, светлячки!

Это не светлячки. Это глаза.

Туман окончательно сгустился. Я едва различал силуэты друзей, но их голоса доносились чётко — странные, будто из другого измерения.

— Лев, ты видишь его? — Зубов стоял на коленях, обнимая пустоту. Его руки обхватывали нечто невидимое, но он гладил воздух, как будто это был огромный розовый заяц. — Он такой мягкий… И уши! Смотри, какие уши!

Голицын, в двух шагах от него, уставился в лужу. Вода была мутной, но он явно видел что-то другое.

— Ты… ты я? — он тыкал пальцем в отражение, которое не повторяло его движений. — Нет, я — это ты! Кто из нас настоящий⁈

Волконский, самый трезвый из них, вдруг заорал:

— Держи его! Держи! — он метался, пытаясь схватить невидимого врага. Его руки сжимали пустоту, но он бил кулаками, как будто сражался с тенью. — Ты думал, я тебя не вижу⁈

Я попытался их окликнуть, но голос утонул в молоке тумана. Плюм, превратившийся в огненного хорька, шипел у меня на плече:

— Они уже в его власти. Ты следующий. — прошептал кто-то мне на ухо.

Я почувствовал, как туман обволакивает разум. Края зрения начали расплываться, а в ушах зазвучал шёпот — тысячи голосов, сливающихся в один:

— Сдайся… Отпусти…

— Нет, спасибо, — не раздумывая, я царапнул себе запястье ножом. Кровь выступила мгновенно, и я начертил руну самоконтроля прямо на коже. Боль ударила, как ток, но туман отступил. Голоса стихли, а зрение прояснилось.

— Плюм, следи за ними, — я бросил хорька на землю. — Я разберусь с призраками.

Стоило мне это сказать, как из тумана выплыли они — зеленоватые неприкаянные привидения, полупрозрачные, как дым, но с когтями, которые блестели, словно отполированные лезвия. Их глаза — пустые дыры, светящиеся тусклым ядовито-зелёным светом — были направлены на моих друзей. Они шипели, как змеи, и их голоса, похожие на скрип ржавых петель, сливались в один жуткий хор:

— Живые…

Плюм, превратившийся в огненного хорька, бросился к первому призраку, впиваясь зубами в его полупрозрачную плоть. Призрак взвыл, рассыпаясь на искры, но на его место уже выплывали двое других.

— Дмитрий, шевели задницей! — крикнул я, видя, как один из призраков подбирается к Зубову. Граф всё ещё обнимал своего воображаемого зайца, улыбаясь, как ребёнок. Я швырнул нож, и лезвие, заряженное руной молнии, пронзило призрака. Тот взорвался, осыпая Зубова искрами, но тот лишь засмеялся:

— Смотри, он сверкает!

Голицын, всё ещё сражающийся с отражением, не заметил, как призрак подкрадывается сзади. Я рванул вперёд, выхватив кинжал из-за пояса друга, и вонзил его в спину твари. Призрак завизжал, но его когти уже царапнули плечо Голицына. Тот вскрикнул, но не от боли — он всё ещё видел только своё отражение.

— Алексей, держись! — Волконский, всё ещё борющийся с невидимым врагом, случайно задел меня локтем. Я едва увернулся от когтей очередного призрака.

Плюм, прыгая между призраками, выжигал их своим огнём, но их было слишком много. Они окружали нас, шипя и смеясь, как стая голодных гиен.

— Хватит! — я потянул из ножен меч и начертил на нем руну света. Вложив в этот жест все силы, я поднял клинок над головой и активировал световой взрыв. Ослепительная вспышка порвала туман в клочья. Призраки взвыли, рассыпаясь на искры.

Часть тварей уцелела, но они отступили. Обрывки тумана всё ещё висели в воздухе, как ядовитые облака. Мои друзья были в их власти: Зубов всё ещё обнимал невидимого зайца, Голицын бормотал что-то о своём отражении, а Волконский размахивал кулаками, сражаясь с пустотой.

— Плюм, прикрой меня, — я бросил питомца в сторону, где клубился туман, и он, шипя, выжег в нём дыру. Я опустился на колени, вытащил нож и начертил на земле руну очищения. Кровь из пореза на запястье капнула на символ, и он вспыхнул ярким светом.

— Просыпайтесь, идиоты! — я ударил ладонью по руне, и волна энергии рванула вперёд, сметая туман.

Зубов вздрогнул, как будто его окатили ледяной водой. Он огляделся, всё ещё держа руки в воздухе:

— Где… где заяц?

— Убежал, — я хмыкнул, поднимая его за руку.

Голицын, стоявший над лужей, резко отпрянул:

— Чёрт, это было… реально?

— Нет, — я потрепал его по плечу. — Ты просто дрался с собой.

Волконский, всё ещё сжатый в кулак, медленно разжал пальцы:

— А этот… кто это был?

— Никто, — я вздохнул. — Ты бил воздух.

Они переглянулись, бледные и потные, но уже вменяемые. Плюм, вернувшись в виде жирного кота, запрыгнул ко мне на плечо и фыркнул, мол без него все бы подохли.

— Помните девиз настоящих мужчин? — я поднял нож и указал вперёд. — Мы никогда не возвращаемся из порталов без трофеев! Идем!

Я направился в сторону высокого горного пика. Парни шагали вслед. Скалы вокруг нас напоминали гигантские зубы, торчащие из земли. Каждый шаг отдавался эхом, будто мы шли по пустому черепу. Ветер свистел в расщелинах, разнося запах серы и чего-то сладковато-гнилого.

— Лев, ты уверен, что мы идём в правильном направлении? — Зубов, всё ещё бледный, потирал виски.

— Нет, — честно ответил я, тыкая пальцем в планшет. Экран мигал, показывая слабый заряд. — Но Клинки — те, кто выжил — отметили точку с трофеями где-то тут.

Голицын, идущий сзади, вдруг споткнулся:

— Чёрт! — он поднял с земли кость. Она была чёрной, как уголь, и покрыта трещинами. — Это… человеческая?

— Была, — я бросил взгляд на груду костей, торчащих из-под камней. — Теперь просто декор.

Плюм, превратившийся в огненного хорька, нырнул вперёд и замер у входа в пещеру. Его шерсть вздыбилась, а глаза засветились тревожным золотом.

Пещера зияла чёрным зевом. Внутри пахло сыростью и металлом. Мы вошли, и свет от магических светильников выхватил из тьмы груды сокровищ: золотые монеты, ржавые мечи, драгоценные камни, рассыпанные, как конфетти. Но главное — кристалл.

Он висел в воздухе, пульсируя белым светом. Его поверхность была покрыта узорами, напоминающими звёздные карты. Каждый удар света отбрасывал тени на стены, и они двигались, как живые. Такие кристаллы обычно охраняли драконы. Но характерный запах крылатых змеев в гроте был слабо выражен, что указывало на то, что зверюга где-то охотилась.