Сватовство дракона (СИ) - Баснина Софья - Страница 6

***

Повисшую в покоях тишину, вязкую, напряжённую, можно было резать клинком. И травить ей врагов, чтобы те мучались от безотчетного ужаса и удушья. Именно так вассалами ощущался гнев мага, их господина.

— Все вон! — рыкнул он.

Те немногие, кто находился в комнате, повиновались мгновенно.

Когда покои опустели, маг вскочил с высокого резного кресла. Принялся мерить шагами огромное пространство. Хотелось запустить во что-нибудь или даже кого-нибудь разрушительным заклинанием. Но приходилось сдерживаться.

Он был не просто в гневе — он был в ярости!

Мечта, которую он лелеял столько лет и до воплощения в жизнь которой оставалась всего ничего, эта прекрасная, желанная мечта уплывала из рук. Ускользала из-под кончиков пальцев!

В комнате бесшумно появился дух. Принял облик человека. Совершенно не примечательный, не запоминающийся. При беглом взгляде обманчиво материальный. Завис над полом в нескольких шагах от хозяина.

— Приветсвую повелителя.

Маг, с трудом сохранив лицо, резко обернулся. Скривился.

Резкий взмах руки колдуна — и духа, ставшего сизым и полупрозрачным, придавило к полу неведомой силой.

— Будешь ещё заложного покойника изображать? — раздражённо бросил вопрос колдун стремительно теряющему плотность существу.

— Помилуйте, повелитель! — прошелестел дух, будто палая листва на ветру прошуршала. — Я принёс вести из Благомира!

— Какие? — маг по-прежнему почти рычал, но существо освободил.

Пришелец из мира тонких материй вновь прошуршал:

— Ходят слухи, что драконы о Благомире вспомнили.

— По делу давай, нечего вокруг да около бродить. Сплетни да сказки я и сам послушать могу.

Притом, не выходя из собственных покоев.

Столичный дворец, да и сам детинец же благомирский даже от его магии защищён был. Предусмотрительные предки были у нынешнего правителя. Могущественные. А нынче…

Маг снова презрительно скривился.

Лукиан — последний царь Благомира — безвольный червь, прикрывающий собственную ничтожность заботой о народе. Даже собственную сестру ухитрился избаловать.

А теперь эта девчонка и вовсе — неизвестно где.

Испытывать терпение хозяина дух не стал. Начал с важного, о чем тот мог лишь догадываться:

— Бран в темнице. И не только он: почти все ваши люди. За теми, кто на свободе, зорко следят.

«Повелитель» скрипнул зубами.

Теперь понятно, почему от них ни слуху ни духу.

— Как случилось?

— Мне в детинец царский ходу нет, а слухи тебе неинтересны, — не слишком почтительно поникло существо.

Мужчина помрачнел, снова собирая вокруг силу волшебную. Предостерёг:

— Я тебя не для того с того света вытаскивал, чтобы ты мне тут ерничал. Говори, что узнал.

— Экий ты, племянничек, нетерпеливый, — в шелестящем голосе почудилась усмешка. — Помог им кто-то. Знатно помог. Так что верные гончие Лукиана их под белы рученьки — и в казематы.

— Кто?

— А вот это мне неведомо. Но есть ещё кое-что интересное…

— Не тяни.

— Царевна вроде как хворает.

Маг отмахнулся:

— Знаю я эту враку. Пропала она, Лукиан в поисках помощи просит. Только с ним разговаривал.

— И о том, что по Благомиру слухи о драконе ползут, знаешь? Говорят, он-то царевну и украл. На его-то поиски царь отряд и отправил. Страж (тот, что прошлой осенью царевну собой от медведя закрыл), поговаривают, сам вызвался.

Маг саданул кулаком по удачно подвернувшейся столешнице.

Дракон! Какой, к первородной нечисти, дракон?

Выдумки. Страшилки для неразумных детишек.

Вымерли эти ящеры поганые давным-давно. Если вообще когда-то существовали.

Спрятал где-нибудь сестрицу, пока шпионов пытает, да дракона придумал, чтоб исчезновение её внезапное объяснить. А чтоб пуще в ящера огнедышащего поверили, прикрыл всё это непотребство выдуманной болезнью.

Перехитрить его хочет?

Он с этой девчонкой столько возился! Столько усилий…

— Страж, говоришь, вызвался? — недобро щурясь, переспросил повелитель.

Ну, если этот малец воду мутит… От него мокрого места не останется!

Хотя… Что ему какой-то витязь? Мелковата сошка.

Но присмотреть надо бы.

Приказал коротко:

— Следом пойдёшь. Да смотри, глаз с него не спускай.

Когда дух истаял в воздухе, маг вернулся к креслу. Задумался, сжав подлокотник.

Ещё немного — и плодородные земли Благомира будут в его владении! Он войдёт в историю как великий правитель, объединивший и приумноживший свои владения. Он не упустит возможность, чего бы это ему ни стоило. Для достижения великих целей не может быть недопустимых средств.

И никто ему не помешает.

— А вы, я смотрю, быстро спелись, — фыркнул дракон, в человеческом обличье развалившись в кресле.

Устало прикрыл глаза.

Сначала пришлось убалтывать тень государеву. И разговор этот с командиром тайной стражи изрядно вымотал, хотя и не стал неожиданностью. Морок не был дураком: смекнул и кто ему соглядатаев помог изловить, и что за следы на крепостной стене остались. Ладно, уболтать и отвести от себя подозрения удалось. Морок предан правителю. Благо это или худо, ящер пока не знал.

Предстояло ещё выяснить, кто из господ замешан.

Потер переносицу, вспоминая события последних дней, чтобы ничего не упустить.

Когда отряд был собран, дракон тащился в человеческом обличье по рытвинам да колеям. Воины — все добровольцы — горели желанием надрать хвост дракону и освободить царевну. Это забавляло. И если бы не навязчивый запах внедренного в отряд мага, о котором витязи и догадываться не должны были; не шуршание ползущих следом мороковых соглядатаев, да ещё кого-то, чей неуловимо-гнилостный душок за несколько дней пути к границе порядком опостылел, дорогу эту можно было бы считать приятной прогулкой.

Дракон вздохнул.

Чтобы отделаться от отряда, пришлось инсценировать собственную смерть. Усмехнулся. Нападение себя на себя.

После такого даже у самых рьяных желающих разобрать его на клыки и чешуйки должен был поубавиться энтузиазм. Он не проверял: торопился домой. И не зря.

Снова вздохнул.

Тело после долгих переходов да полётов будто свинцом налитое, глаза слипаются, голова кругом идёт, а эти двое такой бедлам в замке учинили, что Анде за месяц не управиться: дочка царская, покладистым характером не отличавшаяся, как очарование да потрясение схлынули, в отчаяние пришла.

— Ярость бессильная выхода требует, — попытался оправдаться сидящий в соседнем кресле кот, привычно обернув лапки хвостом, но виновато прижимая уши. — Я, между прочим, пытался ее от этого удержать, успокоить… — вздохнул трагически: — Но я всего лишь кот, у меня лапки, — и демонстративно лизнул левую.

— Поэтому решил забаву возглавить.

Кот фыркнул, оскорбленно встопорщив шерсть, отчего на кресле и вовсе места свободного не осталось, и с укором посмотрел на хозяина замка:

— Незаслуженные обвинения!

— Герцог! — негромко рыкнул дракон.

— Тебя целый месяц не было! Меня никто не кормил и не гладил! — обиженно пробубнил зверь, от окрика хозяина замка сжавшись в комочек, но от своего не отступал.

— То-то, я смотрю, ты исхудал.

— А мог бы вообще с голоду помереть.

Дракон хмыкнул.

— Напомни-ка мне, кто год назад из кладовой пол телячьей ноги уволок?

Кот демонстративно отвернулся.

— Рыбу ты тоже ловить умеешь. Об Анде я уже молчу…

— Анда считает, что еду на мое блюдо надо класть не чаще трех раз в день! — в голосе рыжего звучало неподдельное негодование.

— И правильно делает, — припечатал хозяин. — А вообще, ты, Герцог, вон, мышей полный замок развел.

Кот облегченно выдохнул: дракон постепенно успокаивался и спор поддерживал с ленцой, развлечения ради.

— Хоть бы для приличия… — не договорив, ящер с кресла в один длинный прыжок пролетел полкомнаты — до угла у книжных полок, выпрямился и, обернувшись, обличающее выставил вперед руку: пойманная за хвост полевка беспомощно покачивалась из стороны в сторону и испуганно пыталась прикрыть лапками глаза.