ЧВК "Пересвет". Книга третья (СИ) - Медоваров Алексей - Страница 24

Никакой стыковки с терминалом аэропорта не было и в помине. По высокому трапу мы спустились на раскаленный аэродрома. Благо, кладь у нас была только ручная и не пришлось ждать, пока разгрузят багаж.

Шеф взвалил сумку на плечо и деловито зашагал в сторону терминала.

— За мной, салаги! Старина Шеф покажет вам, что и как тут устроено!

Мы с Дамьяном снова переглянулись, но подчинились. Шагать пришлось примерно полкилометра. Расстояние, вроде и небольшое, но температура и влажность делали своё коварное дело — пот катился с нас в три ручья.

К моему удивлению, дойдя до терминала, мы не направились в зону паспортного контроля. Вместо этого Шеф дал нам знак остановится, а сам подошёл к одному из охранников и что-то тому сказал. Тот зыркнул на нас подозрительным взглядом, а потом качнул головой в сторону неприметной двери, предназначенной для персонала. Я с тоской посмотрел на терминал, где за стеклянным витражом наверняка работали кондиционеры и вновь зашагал за Шефом. Меня радовало только одно — в Южную Америку мы полетим частным бортом со всеми причитающимися удобствами!

Мы прошли несколько коридоров, спустились по лестнице на цокольный этаж, свернули в какой-то технический тоннель с коммуникациями и вскоре оказались в другом здании. Это тоже был аэропорт, только для малой авиации. В помещении было шумно и душно — здоровенный кондиционер едва справлялся с жарой и жутко тарахтел. Пахло потом и табаком. Шеф покрутил головой, но видимо не увидел того, что искал, и подошёл к ближайшему охраннику.

— Buenas noches, oficial. Estamos buscando un piloto llamado José Miguel. Nos está esperando, — сказал он с небольшим акцентом.

— José Miguel? — переспросил охранник, а затем громко свистнул и крикнул, — Oye, José Miguel! Aquí te preguntan algunos rusos!

Из толпы вынырнул парень лет двадцати пяти. Смуглая кожа, кучерявые волосы, белозубая улыбка. Одет он был в светлую рубаху и такие же шорты. На ногах сланцы, на шее повязан красный платок.

— Это наш пилот? — скептически посмотрел на парня Дамьян. — Сопљак уопште!

В моей голове поселилось гаденькое предчувствие того, что что-то тут не так. И дело было даже не в молодости пилота… Точнее не только лишь в ней.

— Сеньоры! — воскликнул паренёк, когда приблизился к нам. — Приветствую вас на Кубе, острове Свободы! Моё имя, — он положил руку на грудь, — Хосе Мигель! И стану для вас пилотом и проводником, открывающим двери Южной Америки, этого рая на земле! Родина Инков, Ацтеков, Аймара, Уайльякан и Киспи-Качи…

Он неплохо говорил на русском, только иногда неправильно ставил ударения. Но Шеф прервал его жестом.

— Мальчик, прибереги свои речи для ушей туристов, — сказал он. — Давай уже, веди нас к самолёту.

На лице Хосе Мигеля нарисовалась досада, словно у ребёнка, выучившего стишок, но которого не попросили его рассказать. Но только лишь на мгновение — вскоре его рот снова расплылся в белозубой улыбке.

— Как будет угодно сеньорам! — слегка поклонился он. — Прошу, следуйте за мной!

Мы протиснулись через толпу к выходу на аэродром. Оказалось, что взлётно-посадочная полоса для частников была отгорожена от основной части трёхметровым сетчатым забором. По бокам располагались арочные ангары для самолётов, на самой полосе царило довольно оживлённое движение — небольшие и относительно крупные самолёты малой авиации, от винтовых крох, до реактивных супер-джетов, садились и взлетали.

— Долго нам идти? — спросил я, смахивая пот со лба.

— Самолёт вон там, — Хосе Мигель указал рукой направление. Судя по всему, топать было ещё прилично. — В ангаре.

Я надеялся, что там, в самолёте, нас дожидается холодное пиво. Но спустя полчаса ходьбы по изнуряющей духоте, когда мы наконец дошли до нужного ангара и Хосе Мигель отворил одну из створок, я оторопел. А потом расхохотался.

В ангаре не стоял самолёт, абсолютно ничем не напоминающий мои фантазии о «частном борте» — вместо современной машины с обтекаемыми формами и люксовым салоном, в котором можно сидеть, развалившись в кожаном кресле, попивая коктейли со льдом, стояла древняя рухлядь. Пара винтовых моторов на крыльях, дутый фюзеляж, обшитый давно не крашеным железом, на бортах изображение горячей брюнетки с аппетитными формами и надписью «Consuela». Только шасси у этого самолёта было любопытным — поплавки, как у гидроплана, но со встроенными колёсами.

— Ну хоть пиво то у тебя на борту есть? — спросил я с надеждой.

— Пиво? Нет, нет, нет! — замахал руками пилот. — Никакого пива! Море! Лететь долго, туалета нет, эмм… Ссать негде!

За моей спиной захохотал Дамьян, но тоже как-то с грустью.

Я повернулся к Шефу.

— И это твой «частный борт»?

— Кто скажет, что этот самолёт принадлежит авиакомпании, пусть первым кинет в меня банкой пива, — ответил Шеф с невозмутимым видом.

— Вот просто признайся, что ты сговорился со Снежаной! — продолжал возмущаться я. — Вы просто хотите, чтоб я чокнулся от вашего планирования перелётов, да?

— Мысль любопытная, но нет, вашество, — Шеф невозмутимо проследовал к трапу. — Зато не будем привлекать лишнего внимания. А это хорошо… О, тут и куры есть!

— Какие ещё куры⁈ — мы с Дамьяном переглянулись.

— Обычные. С перьями… — пожал плечами Шеф.

Я быстрым шагом подошёл к трапу, поднялся на пару ступеней и заглянул внутрь самолёта. В небольшом грузовом отделении и впрямь стояли две клети с курами. С живыми курами!

— Это что ещё за хрень? — рявкнул я на пилота.

— Курицы.

— Это я вижу. Что они делают в самолёте?

— Сеньор, я всегда их с собой беру…

— Но зачем? Зачем тебе в самолёте куры?

— Курицы?

— Да! — начал накалятся я.

— Есть, — Хосе Мигель жестами показал, как он ест куриную ножку. — Есть курицу! Однажды у меня кончилось топливо на недалеко от берегов Аргентины. Я сел на воду и ждал, когда меня кто-нибудь найдёт. Несколько дней, — он закатил глаза, вспоминая, и начал быстро загибать пальцы на руках. — Точнее две недели. И ел куриц.

— Кстати, очень практично, — кивнул Шеф. — И холодильника не надо.

— А почему по радио не вызвал помощь?

— Так аккумулятор сел, сеньор!

Я выдохнул. Увидел хохочущего Дамьяна и на мгновение весь этот сюр напомнил развод пилота Поликарпыча, когда он с серьёзным видом втирал мне байки про поломки своей птички. Но тут всё обстояло совершенно иначе.

— Ты же ведь не шутишь, да? — спросил я с нарочито серьёзным видом.

— Да, сеньор! — выпалил пилот, но потом замешкался, прокручивая что-то в голове. — То есть нет, сеньор, не шучу…

— Ох, чую хлебнём мы с тобой горя, Хосе Мигель, любитель курей, — проворчал я, закидывая сумку в салон самолёта. — Ладно, грузимся. Раньше вылетим, раньше этот кошмар закончится…

Пока мы обустраивались, Хосе Мигель настежь раскрыл ворота ангара, забрался в салон, запустил двигатели, а потом протиснулся к багажному отделению и принялся кормить свою кудахчущую живность отрубями из полупустого мешка, лежащего там же.

— Сеньоры! Двигатели прогрелись, и мы можем отправляться на материк, — торжественно заявил пилот, вернувшись на своё место.

Его пальцы защёлкали по клавишам и тумблерам, а затем он взялся за штурвал. «Consuela» медленно выкатилась из ангара. Хосе Мигель натянул на голову громоздкие наушники с микрофоном, вызвал диспетчера по радио и запросил разрешение на взлёт. Разумеется, весь этот разговор происходил на испанском, но судя по расслабленному виду Шефа, всё проходило нормально.

— Нам дали разрешение, — торжественно объявил пилот и показал большой палец, поднятый вверх. — Вылетаем, сеньоры!

Самолёт вырули на взлётно-посадочную полосу и быстро начал набирать ход. Спустя пару минут наш пилот плавно потянул штурвал на себя и самолёт плавно оторвался от бетона.

Вечерело. Остров Свободы, будучи в южных широтах, стремительно погружался в сумерки. Мы летели над побережьем на небольшой высоте. Тёмными силуэтами раскачивались пальмы, потревоженные ветром, яркими огнями светились проспекты и узкие улочки Гаваны, потом эстафету подхватили городки поменьше. Всё на Кубе ютилось у берегов — так уж сложилось, что исторически остров был чем-то вроде ворот в Южную Америку. Смешение культур, языков и традиций. Я дал себе обещание, что обязательно побываю здесь ещё раз — без всякой спешки. Посижу на ночном пляже с толстой гаванской сигарой и стаканчиком тростникового рома…