Крестоносцы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 17

— Слушай, Алексий, а скажи мне, что тут с этими мерянами? Они как с вами торгуют? У них селища есть? Что за мех берут? — продолжал засыпать вопросами тиуна помощник главного ключника.

— А так у нас послезавтра торг. Ярмарка, со всех окрестных поселений меря придёт и старшие их тоже придут. Они летом-то рыбой вяленой да ягодами сушёными оброк несут. Ну, те, что под князем были. Таких не больно много. А так торговать много приходит. Всё и увидите через день, — тиун жалобно вздохнул, — Может пойду я, а то мать давно на обед ждала.

— И под кружку мёда⁈ — хмыкнул боярин.

— А и вам налью, пойдёмте снидать.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому понравилась книга и кто терпел до последнего, нажимайте на сердечко. Награды тоже приветствуются. Оставляйте комментарии.

С уважением. Андрей Шопперт.

Глава 9

Событие двадцать четвёртое

Пятьдесят с небольшим вёрст от западных посадов Ковно до Юрборга. Можно, если сильно поспешать, то за день пройти.

— Можно, если поспешить, и за день дойти, — Андрей Юрьевич кивнул на дорогу, стоящему перед ним Даньке — сыну воеводы Мечеслава Детько.

Главный артиллерист согласно кивнул головой. Потом вздохнул, и почти себе под нос проговорил:

— Токмо не получится.

— Чего вдруг? — профессор Виноградов в самом деле удивился, даже голову к плечу опустил, чтобы получше удивление изобразить.

— У Панаса плечо ломит.

— Вона чё?

— Всегда к дождю ноет. Можно не сомневаться даже. Скоро дождь пойдёт, и мы завязнем в грязи. Тут и так болотина сплошная, а будет вообще хлябь.

— Ясно. Тем более, нужно быстрее выдвигаться, чего вы телитесь? — сам дурак. Народ пожалел и отпустил на день в город, в баньку сходить, в церкву, кому надобно, на рынок, у кого деньги ляшку жгут.

И вот теперь воинство его в разной степени побитости и расхристанности собиралось неспешно у городских ворот. Артиллеристы — как настоящие воины, уже почти все, как и арбалетчики, а вот стрельцы, набранные из охотников и охранников караванов к дисциплине народ не сильно приученный, потому приказ «на заре у ворот» поняли кто как мог. Заря она такая. Длинная.

И ведь прав оказался Данька со своим Панасом. Дождь к обеду зарядил. Даже хуже. Сначала ливнем прошёлся вдоль маршрута его войска, полностью уничтожив то, что местные дорогой называют, а потом перешёл в нудный осенний. И небо затянуто так, что прямо чувствовал Андрей Юрьевич, что пушистый северный лис пока серый, раз лето, не просто подкрался, а вот-вот за задницу цапнет.

У него стрельцы и арбалетчики. Да, по возможности у всех тетива шёлковая и есть несколько запасных, но лук, хоть и обёрнут берестой, но деревянный. Да и при влажности в сто процентов при такой мороси и шёлковая тетива ненадолго. А ещё основная сила у него баллисты и пушки. А там гигроскопичный порох. Графита он так и не нашёл в своих владениях, и даже генуэзский купец Агафон не знал, где можно купить, потому порох при малейшей влажности напитывался водой и пшикал вместо взрывов.

Не дошли в первый день, вёрст может тридцать отшагали и встали. Сплошные болота, а не дорога, и ручьи разлились и все поперёк дороги.

Ночевал Андрей Юрьевич в фургоне, закутавшись с головой. Такой резкий переход из лета в осень получился, что согреться никак не мог.

Оставшиеся двадцать вёрст до Юрбарга преодолели, убив ещё целый день. Только когда солнце, вылезшее, наконец, после обеда в разрывах туч и облаков коснулось горизонта, разведчики вернулись и доложили, что вон за тем поворотом дороги большой овраг, а на другом его берегу начинается лагерь Гедимина.

Андрей Юрьевич вылез из возка в грязь и огляделся. Лезть в лагерь литвинов ему не хотелось. Этот товарищ обязательно какую гадость затеет, например штурм крепостных стен, а принимать в этой дурости участия князю Владимирскому не хотелось.

Впереди был и правда глубокий и широкий овраг наполовину водой заполненный, а вот на севере был небольшой холм, заросший редкими соснами.

— Вон туда, на холм, правьте, и там лагерь разбивайте, — скомандовал он Даньке, — А я до лагеря литвинов скатаюсь.

С десятком гридней и тронулся пока не стемнело.

Лагерь был огромен. Он занимал территорию примерно верста на версту. С холма, на который они сначала заехали, чтобы убедиться, что там можно лагерь разбить, войско Гедимина расположившееся в пятистах примерно метрах от другого холма с крепостью было видно, как на ладони. Андрей Юрьевич ещё и подзорную трубу достал и так его рассмотрел с приближением двенадцатикратным.

И почти сразу перевёл взгляд на крепость. Вот так вот! У стен что-то чернело, и в подзорную трубу было видно, что это убитые люди. Гедимин, получается, времени даром не терял, и по прибытию к замку сразу организовал штурм. И судя по десяткам, даже сотне, скажем, трупов под стенами, штурм был не сильно удачным. А у него вообще штурмы удачными бывают?

Стены были не высоки, а из шести башен достроены были только две, остальные выведены только чуть-чуть выше уровня стен и не имели крыши. Рядом с воротами и чуть подальше у одной из башен на земле валялись лестницы. Сразу их столкнули защитника или после того, как литвины откатились, не важно. Важно, что Гедимин теперь, если не полностью без осадных лестниц остался, то без большей части точно.

В самом лагере горели костры, много костров. Варили себе люди кашу или каких гусей на вертеле зажаривали, видно не было, но костров было много — несколько сотен. Выходит, что и в самом деле Великий князь Литовский привёл сюда на взятие этой мелкой недостроенной крепости несколько тысяч воев.

— Смотри, Елисей, — ткнул пальцев в сторону ворот Андрей Юрьевич, — эти вояки даже заслона напротив ворот не выставили. Сейчас тевтонцы сделают вылазку и покрошат ближайших.

Командир сотни конных арбалетчиков, которого князь взял с собой, достал свою подзорную трубу и оглядел тот кусок лагеря.

— Они даже рогаток не выставили… Ого, княже, а ворота-то открывается, прямо сейчас и будет вылазка!

Событие двадцать пятое

— Это Мазай, вон тот с луком Неёла. Рядом его брат Токмак. С седой бородкой Шугарь, а высокий — это Шадра. Все они старшины в своих поселениях, — тиун Алексий Меньшов сегодня был трезв, голова помыта и не всклокочена. Свитка чистая и почти новая, зелёный цвет ещё не выцвел, прямо такой молодой травой отливает. На голове шапка, отороченная мехом соболя. Молодец — вдовец.

Роман Судиславич, как увидел в первый день этого бражника, хотел турнуть его из городка, но теперь передумал. Оказалось, не просто так пил тиун, сорок дней по жене справлял. А так успел с местными и Наум Изотыч пообщаться, и сам боярин с ключником Аврамиево-Городецкого монастыря поговорил. Все Алексия хвалили. Не дурак, с местными дружно живёт, не притесняет их шибко, и потому те не нападают в последнее время на русских.

— Зови, в дому поговорим. Ветер холодный до чего. Как вы тут вообще живёте?

— Сносно живём, — покивал боярину тиун и пошёл к стоящим наособицу старшинам мерянским.

Минут через десять уже сидели в просторной горнице у Меньшова и старушка в чёрном платке выставляла на стол чашки со взваром и какие-то непонятные хлебные изделия на просфоры похожие. Плоские такие кругляки, чем-то обсыпанные и без креста сверху.

Боярин пригубил взвар, ягодами отдаёт, ещё какие-то летние ароматы — вкусно, хоть и чуть тёрпко. Покусал и просфорки эти. Тоже не плохо, и тоже с ягодами, тут явно малина сушёная. Ею и посыпаны сверху.

Меряне сидят чинно за столом, попивают взвар, закусывают и молчат. На дикарей совсем не похожи. Хоть по лицу видно, что не русские. Овал лица другой, волосы чересчур белые. Словно ненастоящие. Одежда в яркой вышивке, как платья на дивчинах у них в настоящем Галиче.