Главная роль – 2 - Смолин Павел - Страница 4

А мне теперь его осаживай так, чтобы не подкосить педагогический авторитет в глазах учеников.

– Семен Викторович, вы, несомненно, замечательный педагог и прекрасный директор, но я пришел сюда именно для того, чтобы юные умы поделились со мной своими тревогами и измышлениями. Власть и народ неразрывно связаны, и очень важно доносить народное мнение снизу наверх. Продолжай, Андрей.

Директор оплеуху выдержал стоически, гимназист приободрился и закончил ставить меня в неловкое положение:

– Почему за то, что так нужно нашей Империи, нужно платить?

Циркуляр «О кухаркиных детях» штука предельно мерзкая. Первое – это скромная приписочка о том, что циркуляр – подписанный царем! – носит «рекомендательный» характер, что перекладывает ответственность с центральной власти на директоров. Вроде как им никто прямо не запрещает учить нищих детей, но все же все понимают. Вторая, еще более мерзкая штука – закрепление неравенства. Правящие круги – не только у нас, а везде – в какой-то момент поняли, что дать народу образование придется. Именно образование долгие века позволяло аристократии рулить «быдлом». Образованный человек, помимо пользы для общества, имеет очень неприятную особенность – он, собака такая, думает! И думает не о том, как принести профессиональную пользу, а думает абстрактно – например, о несправедливости жизненного уклада и социального неравенства. СССР эту проблему решил радикально, дав всем одинаковое, по этим и даже тем временам – элитного уровня образование. То, что получал любой советский школьник, в сохранивших капитализм странах стоит дорого – это позволяет элитам с одной стороны заявлять, что все зависит только от самого человека, с другой – кормить недоучек пропагандистским дерьмом, довольно потирая холеные руки. Наш «циркуляр» направлен именно на это: гимназическое образование у нас с поправкой на времена хорошее, и наверху решили, что такое нужно сильно не всем: черни достаточно научиться писать и считать в церковно-приходской, а дальше добро пожаловать на завод, где промышленник платит достаточную зарплату, чтобы не умереть с голоду раньше времени и снимать угол в комнате на десяток таких же бедолаг. Я-то в свое время это поменяю – социальные лифты должны работать на сто процентов! – но прямо сейчас Александр хрен свой циркуляр отзывать станет – это же потеря Августейшего лица!

Но рассказывать гимназистам об этом все равно что признать папеньку воплощением зла.

– Спасибо за хороший вопрос, Андрей, – поблагодарил я гимназиста. – Гимназическое образование является лучшим, что придумало человечество. Из гимназии выпускаются будущие инженеры, ученые, учителя, доктора, чиновники и офицеры. Важность таких людей для Империи велика, но на долгой дистанции, если все будут учиться в гимназиях, мы получим перекос в той сфере жизни общества, которую я недавно назвал «человеческим капиталом». Наш мир устроен так, что при всей очевидной необходимости подготовки как можно большего числа высокообразованных специалистов, кто-то должен рубить камень, сажать и пожинать хлеб, работать у станков, перевозить грузы, строить дома. Оглядитесь, ребята, – я развел руками, и гимназисты покрутили головами. – Нас окружает овеществленный труд. Давайте прикинем, что нужно для постройки хотя бы этой замечательной гимназии. Прежде всего нужно выбрать место – земля должна быть достаточно ровной и твердой, иначе стены рухнут под собственной тяжестью. Для выбора места нужен образованный человек, который разбирается в сопротивлении и плотности материалов. Далее нужен человек, который создаст чертежи здания так, чтобы будущая постройка отвечала требованиям тех, кто будет ею пользоваться. Два высокообразованных человека! – показал ребятам два пальца. – Теперь рассмотрим дальнейшие этапы: сначала нужно провести подготовительные работы – выкопать котлован, организовать фундамент, заготовить потребные строительные материалы. Здесь гимназическое образование нужно только одному человеку, который будет беречь рабочих и строителей от ошибок. Строек во Владивостоке много, и все вы видели, что строителей и рабочих на них трудится гораздо больше, чем архитекторов. Ответил ли я на твой вопрос, Андрей?

– Премного благодарен, Ваше Императорское Высочество! – отвесил довольный гимназист поклон.

Все довольны – я же только что рассказал им, почему они – избранные, а вокруг – чернь. Тому же их учит окружающее бытие – богатенькие родители учат не дружить с нищими, а искать «ровню». Тому же учат педагоги, и только в церкви почему-то рассказывают про то, что в глазах Бога все равны.

Настроение от осознания глубин поглотившего меня цинизма кануло в Лету, и на остальные, столь же безобидные, как и первые, вопросы, я отвечал на автоматизме. На нем же прошло коллективное фотографирование с гимназистами – копий на всех не напасешься, но в гимназии в торжественную рамочку повесят. Остатков чувства долга и человеколюбия хватило на разговор с директором тет-а-тет:

– Гимназист Бирюков – хороший, вдумчивый юноша, – придавив взглядом привычно потеющего собеседника, принялся я воспитывать директора. – Лизать жопу, Семен Викторович, ума и отваги много не надо. Но мне неприятно, когда это возводят в жизненную доминанту. Если юноша задает неудобные вопросы, значит у него работают мозги. Дуболомов-лизателей у нас хватает, а вот толковых людей – недостаток. Вы согласны со мной?

– Безусловно, Ваше Императорское Высочество! – гаркнул директор.

– Я рад, что вы меня понимаете, – поощрил я его улыбкой. – К сегодняшнему вечеру мне понадобится полный список отчисленных в связи с известным циркуляром ребят. В циркуляре содержится строчка «…за исключением разве одаренных необыкновенными способностями». Таковыми способностями Его Императорское Величество считает усердие и способность нищего ребенка успевать за сложной гимназической программой без помощи гувернеров и платных учителей. Таковые дети, а я уверен, у вас они ранее учились, получат помощь в оплате обучения и потребных принадлежностей, включая пошив школьной формы, из моих личных средств. Вы согласны с тем, что это будет правильно, Семен Викторович?

– Сердце кровью обливалось, Ваше Императорское Высочество, – сымитировал директор человеколюбие. – Пятеро совершеннейших умниц не смогли потянуть новые взносы! Двоих мы с коллегами из своих средств учим – жалко таланты. Гимназист Бирюков – из их числа.

Стало очень неловко – директор-то не сволочь, а вовсе даже наоборот, но сделать большего физически не мог.

– Значит наша с вами встреча была уготована Господом, – я перекрестился. – Прошу вас составить прошение, по которому я из личных средств буду оплачивать обучение талантливым ребятам из расчета десять новичков в год.

Нету у меня на всех денег. Пока нету.

– Так точно, Ваше Императорское Высочество! – козырнул директор.

Назову это «Великокняжеской стипендией».

После гимназии поехали в Дворянское собрание – не с дворянами встречаться, как ни странно, а давать пресс-конференцию, просто более подходящей площадки не нашли. Обстановка зала вогнала в умиление: для меня приготовили удобное кожаное кресло, а товарищам борзописцам предлагалось стоять. Заигрываться в демократию негоже, поэтому о «бесе» – первый вопрос, естественно, был о нем – я рассказал сидя, а дальше поднялся на ноги и бродил вокруг кресла туда-сюда. Вопросы, собака такая, совершенно никчемные – боятся острые задавать, и я их хорошо понимаю. Пришлось самому акцентировать внимание на том, как сильно «двуперстые» помогли мне побороть «беса» и в честь этого пообещать легализовать старообрядчество во Владивостоке – сюда впервые ступил новый цесаревич, так что повод есть – и в Екатеринбурге с Костромой – родинах Кирила и Евпатия. Генерал-губернатор приказик подмахнет, никуда не денется – до Царя по-прежнему далеко – а остальное подмахнет Александр, потому что иначе получится, что он – плохой, а я – хороший, что очень неправильно. Получу за такую инициативу по возвращении, но мне уже плевать – поводом для Августейшей оплеухи больше, поводом меньше, так и так череду семейных скандалов разгребать.