Охота на Странника: Последняя месть (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 4

— За то, что ты меня не любил и предпочёл другую! Это очевидно!

— Это ты предпочла отказаться от брака. Я бы женился на тебе. Пусть я любил Вивиану, но у того алтаря я ответил согласием, а ты — нет. Я выбрал тебя. За что ты меня ненавидишь?

Я широко распахнула глаза и замерла, словно примороженная к месту словами Десара.

— Я не знаю… Я не могу думать, как Моэра!

— Тебе не хватает данных. Тётя говорила, что никогда не любила Отральда и очень боялась брака с ним. Давай попробуем подойти к ситуации с этой точки зрения.

— Она не могла его ненавидеть! Она его любила!

— Если она любила его так сильно, что заставляла на себе жениться, то разве не логичнее было бы согласиться на брак? Давай разберём другую гипотезу и представим, что ты меня ненавидишь. Ты не хочешь этого брака, тебя принуждает отец так же, как мой отец принуждает меня.

— Нет, не сходится! Тогда нам нечего делить! Тогда мы оба хотим отказаться! — нахмурилась я.

— А что, если я не могу отказаться? Что, если я не хочу этого брака, ненавижу тебя, но отказаться не могу? Что, если я использую любую возможность унизить тебя? Месяц за месяцем? Что, если я угрожаю тебе?

— Мой отец не стал бы угрожать Моэре! Зачем?

— А зачем он согласился на этот брак у алтаря, если так сильно ненавидел её?

— Ради семьи… — выдохнула я, чувствуя, словно история расползается на куски, не желающие состыковаться в понятную картину.

— И что хорошего дал бы этот брак вашей семье? Разве он принёс бы мир и устранил разлад между Болларами и Блайнерами? — спросил Десар, хотя сам прекрасно знал ответ.

— Нет. Он сделал бы только хуже!

— И ты это понимала. Ты пошла к своему отцу и умоляла его отменить помолвку, но он лишь отмахивался от тебя и наказывал за неповиновение. Тогда ты пошла к жениху и умоляла уже его. Но он отменить помолвку не мог. Хотел, но не мог. Почему?

— Дед… дед заставил его, да? И я, кажется, даже знаю как… — я отшвырнула на землю сделанную Десаром миску и сжала кулаки. — Неужели Моэра хотела отменить помолвку?

— Да. Она ходила к старшему Боллару и просила его тоже, но он лишь рассмеялся ей в лицо и пригрозил наказать, как только она станет его законной невесткой. Это похоже на то, как вёл себя твой дед?

— Да… да, он мог такое сказать... и сделать… — пришлось признать мне.

— Итак, ты ненавидишь жениха, но не в силах отменить помолвку сама. Твой отец, твой жених и твой будущий свёкор не слушают тебя и каждый грозит наказанием. Что ты делаешь дальше?

— Отказываюсь у алтаря… Понимаю, что это будет жутким позором, но… Отказываюсь.

— Вспыхивает скандал, звучат оскорбления, назначаются дуэли. Ты возвращаешься домой. Что делает твой отец?

Я посмотрела на Десара, чувствуя себя загнанной в угол. Новое знание наваливалось со страшной силой, и я не могла этому сопротивляться. Я не хотела верить Десару, но не могла найти нормального объяснения ситуации.

— Что сделал твой дед? — обречённо спросила, примерно предполагая, что услышу в ответ.

— Выпорол тебя так, что ты не могла ходить. А я в этот момент женился на другой и радуюсь жизни.

— И я иду тебя проклинать…

— Не просто проклинать, ты идёшь умирать, ведь такое проклятие можно наложить лишь ценой жизни. Но скажи, разве этого достаточно? Разве произошедшее стоит того, чтобы умереть? — тихо спросил Десар. — Ты-Кайра понимаешь, почему ты-Моэра пошла на такой шаг?

— Нет… нет, должно быть что-то ещё…

— Хорошо. Предположим, будто действительно было что-то ещё. Ты пришла и рассказала богине. Начертила жертвенный круг с проклятием, вошла в него и отдала свою жизнь, чтобы проклясть Болларов. Не одного лишь меня, а всех Болларов. Почему?

— В глазах Моэры виноваты были все. И отец, и дед, и мама. Поэтому она прокляла всех. Но ведь это не они выпороли её за отказ!

— Не они. Зато они месяцами издевались над ней до отказа. И ты сама знаешь, как это тяжело, когда над тобой глумятся, но во сто крат тяжелее, если зачинщик — твой собственный жених. Представь на секунду, будто твоим женихом стал Кентан.

— Нет, этого не может быть! Отец… отец бы не стал поступать так, как этот… — едва слышно выдохнула я.

— Тогда почему богиня оставила тебя в живых? Почему она встала на твою сторону и поддержала тебя? Почему тебя не наказали за проклятие?

Я молчала, до предела распахнув глаза.

— Отец не мог… Моэра солгала! — проговорила я, чувствуя, что просто не в состоянии принять то, что говорил Десар.

— Хорошо. Он не мог, а она солгала. Возможно, она действительно просто глупая, злопамятная и мелочная негодяйка. Давай примем это за рабочую версию и перенесёмся на девять лет назад. Бреуру и Гвен исполнилось по шестнадцать, они вышли в свет, и Моэра торжественно и мстительно объявила о проклятии. Теперь я — Отральд, а ты — Вивиана.

— Что? Зачем это?

— Мы должны понять их мотивы и разобраться в ситуации. Так вот, я — Отральд, а ты — Вивиана. Мы любим друг друга, и ты подарила мне восьмерых прекрасных детей с сильным даром. А девочек — ещё и редкостных красавиц. И тут в нашу благополучную и счастливую семью врывается проклятие. Так?

Я колебалась. Правда жгла язык, но я не была уверена, стоит ли доверять её Десару. Кроме того, в только что вылеченных ушах нарастал странный гул, и отчего-то захотелось прилечь.

— Не совсем, — наконец признала я. — Дед злился на тебя и… маму… то есть на меня за то, что у нас родился только один мальчик. Он хотел больше сыновей для тебя, чтобы укрепить род. Он был груб со мной. Называл бесполезной нищей приживалкой.

— Я вступался за тебя? — тихо уточнил Десар.

— Иногда… но ты тоже хотел сыновей. А я не хотела больше детей, потому что боялась, что снова родятся девочки. Ты сердился на меня. Но я же не могла повлиять на пол…

— Хорошо, я узнаю́ о проклятии. Что я делаю дальше?

— Ты предпринимаешь шаги, чтобы избавить от него своих детей. Ты пытаешься заставить Моэру его снять, а когда она отказывается, ищешь другие способы. Ты накладываешь проклятие на её детей и предлагаешь его снять, если она взамен снимет своё. Это логично. Но ничего не получается. Местры справляются сами, а Моэра лишь смеётся тебе в лицо, когда ты требуешь снять проклятие с Болларов. Когда Брену исполняется восемнадцать, ты берёшь меня и выполняешь ритуал, чтобы снять проклятие. Мы погибаем.

— Зачем? — неожиданно мягко спрашивает Десар.

— В каком смысле «зачем»? — злюсь я. — Ты хочешь снять проклятие!

— Зачем? У меня восемь детей. Давай пробежимся по возрастам? Старшим по восемнадцать, Адели шестнадцать, двойняшкам по четырнадцать, тебе-Кайре тринадцать, а младшим близняшкам одиннадцать. Так?

— Примерно.

— Кому из детей так срочно понадобилось замуж, чтобы бежать снимать проклятие? А ведь я точно знаю, что погибну в процессе, но смогу ли снять проклятие — большой вопрос. Что нужнее моим детям, особенно младшим — отец или снятое проклятие?

— Отец, — едва слышно шепчу я.

— Разве я могу этого не понимать? Сколько мне лет?

— Сорок два.

— Мне сорок два года, я — глава не самой богатой семьи, восемь моих детей прокляты, и я ничего не могу с этим поделать. Я нахожу способ снять проклятие, но цена — моя жизнь. И я согласен эту цену заплатить, только в чём спешка? Зачем мне снимать проклятие сейчас, когда девочки ещё такие маленькие и всё равно не смогут выйти замуж? Разве не жестоко перекладывать заботу о семье и такую огромную ответственность на плечи единственного старшего сына? Он же ещё ребёнок, он даже не доучился в академии! К чему торопиться?

Я молчу, раненная в самое сердце этим страшным вопросом.

— Разве не логичнее подождать несколько лет? Дать образование всем детям, вырастить их, опробовать разные способы снятия проклятий? Я — квалифицированный целитель, практикующий хирург и, в отличие от моих детей, не обязан платить налог на безбрачие. Я могу работать и зарабатывать, помогать им планировать финансы и нести налоговое бремя вместе с ними. Разве я не должен сначала сделать предварительные договорённости о браках для своих дочерей, чтобы убедиться, что когда проклятие будет снято, они выйдут замуж за достойных ноблардов? Разве не логичнее сначала убедиться, что после моей смерти с детьми всё будет благополучно, и только потом идти и снимать проклятие ценой своей жизни? Когда мой первенец будет достаточно взрослым и готовым к ответственности, а мои маленькие дочки перестанут нуждаться в матери. Почему я так не делаю?