Лера и Межмировая Канцелярия - Муратова Ульяна - Страница 10

Выдюжу. Выживу. Выберусь.

– Получается, что сегодня уже не получится ни поесть, ни талончик взять? – с тоской спросила я.

В этот момент вдруг раздался противный звон, и за стойками синхронно начал гаснуть свет. Окна стали закрываться, а служащие вдруг резко положили ручки на документы и поднялись со своих мест.

– Подождите! Пожалуйста! Вы всего одну букву не дописали! Прошу вас! – отчаянно взвыл грузный рыжий мужчина у третьего окна. – Завтра эта справка уже будет недействительна. Прошу вас, допишите! Пожалуйста!

В голосе звучало столько мольбы, что сердце тревожно сжалось. Жаба-чиновница вдруг наклонилась, взяла в руки ручку, и очередь позади меня выдохнула с облегчением.

– Время приёма заявлений до 19.37, – постучала она ручкой по расписанию на окне и вернула недоподписанные документы заявителю. – Приходите завтра.

Окошко захлопнулось, а мужчина рухнул на пол и залился слезами, причитая:

– Одну букву не дописала…

Блестящие медью волосы в беспорядке разметались по сторонам, он принялся колотить руками об пол и выплёскивать из себя некрасивые, неловкие слёзы. Окружающие опустили глаза и отвернулись. Крупное тело мужчины сотрясалось от рыданий, он захлёбывался бессилием и безысходностью, а затем сдавленно всхлипнул и затих на полу.

Внутри скрутилось змеиными кольцами отвратительнейшее предчувствие. В тот момент я впервые ясно и чётко осознала, что ненавижу Межмировую Канцелярию.

И вы пока не можете представить, насколько сильной стала эта ненависть уже на следующий день.

Но обо всём по порядку, не стоит забегать вперёд.

Вам интересно, как прошла моя первая ночь в Межмировой Канцелярии?

Как в страшном сне! Штри́гесу – так звали моего седовласого Вергилия – удалось занять место на кресельном ряду. Оказалось, что каждый вечер за них идёт настоящая борьба. Кто не смог одержать в ней победу, тот спит на жёстком полу. Нужно отдать должное Анжелике, она подготовилась: то, что я изначально приняла за гидрокостюм, оказалось одноместным надувным матрасом. Сама не знаю, как спутала, просто увидела плотную прорезиненную ткань, ласты и маску, вот мозг и сложил два плюс полтора. В первую же ночь мне предложили за матрас три тысячи кредитов.

Я понятия не имела, выгодное это предложение или нет, поэтому решила, что отложу мысли о торгах на потом и приму решение перед тем, как покину гостеприимнейшее место, в котором за надувной матрас отчаявшиеся люди готовы отдать все драгоценности и последний кандибобер. Вот только нехорошо наживаться на чужом горе, так что пообещала себе по возможности подарить матрас особо нуждающемуся. Интуиция подсказывала: нуждающихся вокруг полно, но я утешила себя тем, что у них хотя бы документы есть, а мне ещё неизвестно сколько тут выживать. Возможно, придётся сдавать матрас в аренду, чтобы прокормиться.

Скажу вам честно: никогда не думала, что окажусь в ситуации, когда придётся сражаться за спальное место и голодать. Но бюрократия и не до такого может довести.

– С добрым утром, – потянулась я, разминая шею и плечи.

Анжеликина куртка под головой, а пуховик – вместо одеяла. Не так уж плохо. Очередь к столу с талончиками сегодня была в два раза пухлее, чем вчера, особенно у начала. Я потёрла глаза и разглядела в ней Дийнара с его черноволосым родственником. Как же того звали? Имя вылетело из головы. Чиновничий стол пока пустовал. Господа аристократы не то чтобы стояли к нему близко, но гораздо ближе, чем я. И это если учесть, что на прохождении досмотра удалось сильно их обогнать.

Пожалуй, стоит держаться подле них, раз его сиятельство граф Зоттер тут бывал уже не раз и ориентируется в местных реалиях куда лучше одной невезучей попаданки.

– И вам, Валерия, доброго утра, – благожелательно проговорил Штри́гес.

Всё-таки повезло, что он взял меня под опеку. Даже бутылку минералки вчера подарил. Новую, запечатанную, стеклянную. Показал, где можно набирать питьевую воду и объяснил, как дойти до столовой. Вокруг просыпались и суетились страждущие чиновничьего внимания разумные. Очереди с утра были особенно длинными – и в туалет, и в столовую, и в окошки.

Слегка сдув матрас, я воткнула его в выдвижную ручку чемодана, потом сделала утренние дела: ополоснулась в душе, постирала бельё и высушила его под мощным потоком горячего воздуха из подобия фена для рук, а затем отправилась добывать пропитание.

Столовую нашла почти сразу, по хвосту торчащей из неё очереди. Мысленно сочиняя частушки про убийство жаб, прикрыла глаза и встала за последним посетителем.

Спустя какое-то время рядом раздался голос Дийнара:

– Светлого дня, любезнейшая.

Он невзначай присоединился ко мне, ловко обогнув конец очереди.

– Эй, так нельзя! – возмутилась полноватая симпатичная женщина с двумя сумками.

– Мы вместе! Благодарю за бдительность, – заверил её блондин, одарил обворожительной улыбкой, и недовольство женщины угасло.

– И вам доброго утра, – подавила я желание зевнуть. – А во сколько открываются окна?

– Через час, в 8.16.

– И почему у них все числа какие-то неровные, а в цикле 29 дней? Нельзя как-то округлить?

– Это специальный принцип всеобщего неудобства, называемым также принципом всеобщего равенства, – хмыкнул Дийнар. – У различных видов и рас разные часы биологической активности, системы исчисления и связанные с числами суеверия. В Канцелярии приняты такие, которые не допускают фаворитизма ни одной из рас, и, как результат, одинаково неудобны всем.

– Стены тоже поэтому серые?

– Именно! Серый одинаково раздражает всех, зато гораздо меньше, чем другие цвета. Представьте, если бы вокруг был жёлтый.

Меня аж передёрнуло.

– Или ярко-розовый, – хмыкнула я.

– Вы уловили мысль.

– Кстати, почему сектор Ж называют Синим?

– О, я слышал эту историю. Говорят, в какой-то момент серый, в который покрасили это крыло, чуть-чуть отливал синевой. Выходцы из Хармаята – это такой не очень развитый магический мир – очень возмутились и устроили потасовку, потому что в их воззрении синий цвет унижает мужественность и даже намекает на противоестественные связи. Говорю же, недоразвитый мир со средневековыми предрассудками. Цвет – это всего лишь цвет. Так как недовольных оказалось достаточно много, и каждый счёл нужным высказаться, зал перекрасили, но все его с тех пор называют Синим, – охотно пояснил Дийнар, а затем наклонился к моему уху и прошептал: – Если вдруг увидите хармаятца, то ни за что не говорите ему, что я ношу синие трусы.

Впервые за время пребывания в Канцелярии я рассмеялась, искренне и свободно.

– Я сохраню ваш жизненно важный секрет.

– Я на это рассчитываю. Мы слишком через многое прошли вместе, чтобы предавать друг друга, не так ли? – насмешливо спросил он.

– Так, – легко согласилась я.

Очередь за едой двигалась непривычно быстро. Возможно, влияло то, что на кухне работали сотрудники самых разных рас, но ни одной жабы я не заметила. Уловив мой взгляд, Дийнар пояснил:

– Кварра́ницы не выносят горячий пар и едят исключительно холодную пищу, поэтому тут их и нет.

– Вы имеете в виду жабодам?

– Отличное название, – рассмеялся граф. – Именно их.

– Что ж, хорошо там, где их нет.

Оказалось, что денег мне в наследство от Анжелики досталось не просто с избытком, а очень даже много. Хоть о чём-то можно не беспокоиться. Когда подошла наша очередь, я закупилась про запас: взяла несколько бутылок воды и мутного зелёного сока, который порекомендовал Дийнар, пару картонных коробочек с печеньем и сухофруктами, нарезанный кусками пирог на вечер, банку какой-то слизи, два похожих на патиссоны плода и четыре мясных рулета наподобие шаурмы. Воспоминания о последней кольнули ностальгией.