Вторая жизнь Арсения Коренева книга четвёртая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 5

Покинув вечером стены здания, с телефона-автомата набрал номер, по которому меня могли свести с Джапаридзе. Всё-таки нужно было поддерживать легенду о том, что я, блин, волшебник и чародей. Весной в Москве был, встречались, поманипулировал с рукой, сказал тогда, что ещё один сеанс остался, последний, летний – и мои услуги больше не понадобятся. И вот этот момент настал.

Созвонились, договорилось… Встреча, как и в первые два раза, проходила в любимом ресторане Джапаридзе – «Арагви». Тогда Георгий Большой на прощание попросил меня себя беречь. Ещё бы, боялся, бедненький, что, если я помру, не приведи бог, рука у него снова повиснет плетью, и теперь уже до конца жизни.

И снова стол ломился от обилия национальных блюд. Увидев меня, Джапаридзе аж расплылся в улыбке, словно встретил близкого родственника. Даже встал и сделал попытку обнять, но я мягко отстранился. Тот сделал вид, что не заметил моего жеста. А вот его неизменный бодигард нахмурился. Но мне на него было плевать.

— Садись, дорогой угощайся!

Джапаридзе махнул левой рукой, на запястье которой я заметил бывший когда-то моим «Ролекс». Но сделанном я не жалел. Всё-таки имел представление о будущем. В той же Москве откроется хренова куча салонов дорогих часов и купить что-нибудь круче того же «Ролекса» можно будет вообще без проблем. Например, «Vacheron Constantin» за 20 тысяч долларов – это такая себе средняя цена. Правда, до этого ещё дожить надо… Ну уж как-нибудь. А пока можно и с «Командирскими» походить.

Я поел, попил (правда, только сок и минералку, так как был за рулём), после чего предложил приступить к заключительному сеансу снятия чар с руки несчастного грузина. Тот с готовностью согласился, и пару минут спустя, потискав его ладонь и запястье своими пальцами, закрыв при этом глаза и бормоча под нос какую-то абракадабру – как и в прошлый раз – я сказал:

— Вот теперь всё.

— Уф, — с явным облегчением выдохнул Джапаридзе. — Точно, да? Можем больше не встречаться?

— Точно, — кивнул я, с трудом сдерживая смех. — Разойдёмся, как в море корабли.

На лице собеседника появилось задумчивое выражение. Он явно что-то обдумывал, но не решался сказать. Но всё-таки произнёс:

— Слушай, друг… Хочешь хорошо заработать?

Я выгнул левую бровь, что у меня всегда получалось, когда я изображал немой вопрос.

— Понимаешь, есть один человек… плохой человек. Он постоянно делает мне разные пакости, хотя в лицо улыбается и говорит приятные вещи. Но я знаю, сто процентов знаю, что он мне гадит. Но не убивать же его за это! А вот если бы ты с ним проделал примерно то же самое, что и со мной… И пусть всю жизнь ходит с парализованной рукой, мне этого будет достаточно.

Я вздохнул, не спеша сделал глоток апельсинового сока, мотнул головой.

— Нет, Георгий Зурабович, я не согласен.

— Хорошие деньги плачу, — нахмурился он. — Три тысячи.

Я снова со вздохом мотнул головой.

— Четыре тысячи… Пять! Пять тысяч!!!

И в третий раз я вздохнул:

— Послушайте, Георгий Зурабович, хоть миллион предлагайте, я не соглашусь. Могу прибегнуть к этому методу, лишь когда мне или моим близким угрожает опасность, а на заказ… Нет, увольте.

— То есть не станешь этого делать?

Мне показалось или в голосе Джапаридзе прозвучала угроза?

— Не стану, Георгий Зурабович, и не просите. Давайте уже разойдёмся если и не друзьями, то хотя бы без претензий друг к другу.

Он откинулся на спинку хоть и крепкого крепкого, но всё же скрипнувшего стула с мягкой обивкой, пальцами правой, окончательно «исцелённой» руки побарабанил по столу. Снова мой взгляд упал на массивный золотой перстень с тёмно-зелёным камнем, украшавшим безымянный палец.

— Жаль, — выдавил он из себя, разочарованно причмокнув. — А могли бы таких дел намутить… Ну нет – так нет, насильно, как у вас, русских, говорят, мил не будешь.

И дальше принялся за еду, только уже как-то без прежнего аппетита. Я же понял, что пора сваливать, что мне здесь, мягко говоря, не рады. На крючке я этого грузина уже не держу, захочет дать команду меня грохнуть – даст и не поперхнётся. Но не мог же я бесконечно каждые три месяца заниматься его рукой! В конце концов, настало время разрубить этот Гордиев узел.

А тут и две недели пролетели, ровно 14 дней спустя после того, как отдал ей паспорт, комендант общежития Тамара Андреевна позвонила на квартиру Ларина (номер я ей заблаговременно оставил), сообщив, что документ со штампом о прописке можно приходить забирать. Я приехал, чего ж при таком дешёвом бензине, пусть даже самом дорогом его варианте, ноги топтать. Нет, ноги надо качать, и вообще, движение – жизнь. Я поэтому каждое утро, проживая у Ларина, начинал с пробежки, благо тут было где побегать, имелся скверик. Ещё и зарядку делал на свежем воздухе. Но тут ногами далековато, пришлось бы на автобусе или троллейбусе, а то и на метро добираться. А на собственном авто – в самый раз. Наверное, так никогда и не воспользуюсь правом бесплатного проезда по студбилету.

Отблагодарил комендантшу 50-рублёвой купюрой – завалялись несколько «зелёненьких» в моём портмоне. Боялся, что обидится, не возьмёт, оказалось, зря переживал. Ещё и поблагодарила.

Вернувшись «домой», показал профессору штамп в паспорте. Там был указан только адрес, без намёка на то, что это общежитие.

— Вот вы и москвич, поздравляю! — улыбнулся Ларин.

— Ну хоть так, — улыбнулся я в ответ. — Не подскажете, Герман Анатольевич, в газетах публикуют объявления об аренде жилья?

— По-моему, только по обмену. А если хотите снять – это вам надо ехать в Банный переулок… То есть Банный проезд, но его все называют почему-то переулком. Там находится своего рода биржа по недвижимости.

В Банный переулок двинул с утра. Цены на аренду жилья начинались от 15 рублей в месяц. Но это для бедных иногородних студентов, а я выбирал вариант пусть и однушки, но поближе к больнице, да со всеми удобствами, а ещё лучше и с телефоном. И такая квартира нашлась! Ну, не совсем рядом с больницей, но для обладателя личного автотранспорта поездка в двадцать минут – сущий пустяк. На общественном добирался бы в два раза дольше как минимум.

Женщина, назвавшаяся Еленой Владимировной, с которой я договорился, просила 70 рублей в месяц, я из принципа (ах вы, зажравшиеся москвичи!) сторговался до 50. Это не считая оплаты коммунальных услуг и телефона. Да-да, повезло, что телефон имелся, думаю, он мне ещё не раз пригодится. Хотя хозяйка сразу предупредила, что межгород она отключила, а то наговорю – а ей потом плати.

Причём процедура торгов напоминала шпионский фильм, с писаниной химическим карандашом на ладони, после чего мы переместились в соседний переулок, где и продолжили торговаться. Невольно вспомнился фильм «По семейным обстоятельствам» и Басов в роли маклера – тоже мастер конспирации.

До съёмной квартиры всего-то минут за десять добрались на моих «Жигулях», которые я припарковал во дворе своего нового дома, вроде бы никому не мешая, по соседству с чьим-то красным «Москвичом». Дорогу указывала Елена Владимировна, я в столице пока не очень хорошо ориентировался. Квартира располагалась в доме сталинской постройки на Конюшковской. Красота, до больницы пешком можно ходить, всего минут 15. До Делегатской подальше, на машине минут за 10 доехать можно.

Третий этаж, полуторка, меблированная, балкон, выходящий на просторный двор, санузел, правда, совмещённый, с газовой колонкой… Работающие холодильник и чёрно-белый телевизор с рогатой антенной, телефон, посуда тоже, хоть и без излишеств. Два комплекта постельного белья. Спальное место в зале – диван-раскладушка. Вторая комнатушка заперта на врезанный замок, там хозяева хранили какие-то вещи и мне туда соваться было запрещено. Ну я и не собирался ломать замки.

Отношения между арендодателем и квартиросъёмщиком в СССР строились на доверии. Ни через какие нотариальные конторы такие сделки не проводились, потому что недвижимость принадлежала государству, и прописанный в квартире человек не имел права ею торговать, пусть даже сдавая в аренду на небольшой срок. Я сразу отдал хозяйке за три месяца, как мы и договаривались ещё на «бирже» в Банном переулке, и она вручила мне комплект ключей. При этом она всё же написала расписку в получении денег, а заодно под мою роспись – не иначе как в отместку – составила опись имущества. И дала бумажку со своим рабочим номером телефона, причём отпечатанным на машинке – такая недовизитка. Сказала, звонить, если что.