Потерянный рыбак (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 44

— Ну, я надеюсь, что мы с ним встретимся.

— Я тоже.

— Кстати, о Фишере… — заговорил дедушка, и на секунду я забыла, что имя Фишера только что было упомянуто. Мне показалось, что дедушка волшебным образом знает или разгадал мой секрет. — Как он себя чувствует после аварии?

— Да, — вклинилась бабушка. — Он вспомнил свою невесту?

— У него все хорошо. — Рори изобразила правдоподобную улыбку. — К нему вернулось несколько недостающих воспоминаний, но не настолько, чтобы вспомнить, что он помолвлен с Энджи. Так что это было немного сложно. И я не уверена, что они останутся вместе, если честно.

— Почему? — спросила бабушка.

— Возможно, в этом деле замешан кто-то еще.

— Что? — Бабушка прижала руку к груди, задыхаясь.

— На данный момент все сложно, но мы подозреваем, что он нашел кого-то еще.

— Ну, кто-то должен образумить этого молодого человека. Он не может просто так бросить свою невесту. И какой женщине придет в голову украсть чужого мужчину после ужасного несчастного случая?

Роуз смотрела на меня, как старшая сестра, которая только что поняла, что ее младшая сестра вот-вот попадет в беду.

— Ну, мам, если честно, Фишер, и эта другая женщина, если и есть, то он не помнит Энджи. Она, по сути, была незнакомкой, претендующей на то, чтобы стать его другом на всю жизнь и любовью всей его жизни. Мы не можем полностью винить его за то, что он не чувствует того, что, по его мнению, он не должен чувствовать, и поэтому ему легко… отвлечься на кого-то другого.

— Возможно, я дам Фишеру поблажку. — Бабушка нахмурилась. — Но не шлюхе, подобравшейся к нему.

Мама Рори была откровенной, как и мама моего отца, только по-другому. Однако они обе, вероятно, согласились бы с тем, что я шлюха.

Рори вздрогнула, и Роуз тоже. А я? Нет. Я не вздрогнула. Я видела это с обеих сторон. И поскольку я видела это с обеих сторон, я решила, что нам всем нужен небольшой момент прихода к Иисусу.

— Это я, — сказала я.

— Извини. Что, дорогая? — сказала бабушка, улыбаясь мне… шлюхе.

— Я шлюха.

— Риз, — прошептала Рори, закрывая глаза и качая головой.

— Прости? — Бабушка прищурилась.

Сделав глоток воды, я спокойно поставила ее на стол и усмехнулась.

— Фишер — мой парень. Мы полюбили друг друга более пяти лет назад. И как бы неправильно это ни казалось всем остальным, единственное, что было неправильно, — это время. Но у нас появился неожиданный второй шанс. И мы снова влюбились. Точнее, я никогда не переставала любить его, но он… он снова влюбился в меня. И он не помнит, какими мы были до этого. И это разбивает сердце и расстраивает. Но это также прекрасно и, возможно, даже идеально. И я понимаю, что всем остальным очень тяжело это проглотить, но наша любовь не имеет ничего общего с Энджи. Я не думаю, что ее связь с человеком, который ее не помнит, делает то, что у нас есть, неправильным. Так что давайте возьмем тайм-аут и не будем называть людей шлюхами, когда мы не ходили в их обуви. Я понимаю, что это часто христианский путь, но я думаю, что могу любить Бога и любить каждого из его детей, не осуждая никого. И, насколько я знаю, вы также сидите за одним столом с моей матерью-лесбиянкой и ее партнершей, которых мы очень любим. И трудно представить, что в их любви есть что-то неправильное. Разве мы все не согласны?

Роуз вытерла слезу с лица, и в глазах Рори тоже блеснули эмоции.

Мои бабушка и дедушка выражали ровную смесь шока и смущения.

Я встала, бросив салфетку на стол.

— Я собираюсь уделить несколько минут себе. Позовите меня, когда подадут пирог.

Никто не проронил ни слова. И я была благодарна. Мне не нужны были извинения или неловкие попытки объяснить предыдущий разговор, в котором меня назвали шлюхой. Если бы я не была шлюхой, это могла быть чья-то дочь или внучка.

Каждый человек для кого-то значит целый мир. Или, по крайней мере, должен.

Рухнув на кровать, я позвонила Фишеру. После нескольких гудков вызов перешел на голосовую почту. Тогда я позвонила еще раз… и еще.

На четвертый звонок он ответил.

— Привет, — сказал он нейтральным тоном. — Я ужинаю. Как дела? — Он ужинал со своей семьей. Со всей семьей и Энджи.

— Я люблю тебя сегодня, — сказала я.

Тишина.

Еще больше тишины.

— Скажи это. Скажи мне это, Фишер. Так, как будто ты имеешь это в виду. Как будто это важно.

— Мы можем поговорить об этом позже?

— Я сказала это. Перед бабушкой и дедушкой… после того, как они неосознанно назвали меня шлюхой. Я сказала это. Я устала молчать. Я устала чувствовать себя виноватой. Просто… скажи это, и пусть все остальные, блядь, разбираются с этим.

Он прочистил горло.

— Так ты засорил мусоропровод?

Я сбросила звонок.

Закинув руку на лицо, я ворчала и рычала, совсем как прежний Фишер. Я была зла на него и на весь остальной мир. И я знаю, что было несправедливо устраивать ему такую засаду — ведь он встал перед Рори и без обиняков сказал ей, что любит меня.

Но я хотела, чтобы он сделал этот жест. Не слишком ли многого я прошу?

Может быть.

— Глупая… — прошептала я про себя. — Глупая. Глупая. Глупая. — Несколькими минутами ранее я прочитала своей семье длинную речь о том, что нужно быть доброй и не осуждать других. Я вышла из кухни со словами: «Каждый для кого-то значит целый мир» в голове.

Была ли Энджи чьим-то миром с тех пор, как умерли ее родители, а Фишер потерял воспоминания о ней? Это было так мило с моей стороны — попросить Фишера уничтожить ее на глазах у всей его семьи в День Благодарения. Мне было стыдно за себя.

И я устала.

Звонок о том, что ребенок готов появиться на свет, был именно тем, что мне было нужно. Но звонка так и не последовало.

— Привет. — Рори улыбнулась мне, приоткрыв дверь. — Пирог подают.

— Хорошо, — сказала я, уставившись в потолок.

Дверь со щелчком закрылась, но так, что Рори оказался по мою сторону. Затем кровать прогнулась. Она легла рядом со мной, тоже уставившись в потолок, и потянулась к моей руке.

— Я знаю, что он любит тебя, — сказала она. — Я просто хочу, чтобы у тебя все было проще, чем у меня. Я не хочу, чтобы любовь была для тебя такой сложной и запутанной.

— Сложной… — Я слегка рассмеялся. — Так мы узнаем, что она настоящая.

— Я обожаю Фишера… или обожала. И, честно говоря, все это было очень тяжело. Меня сильно ударили, совершенно неожиданно. Пять лет назад мне было бы нелегко справиться с этим, но добавь сюда аварию, потерю памяти и Энджи… ну… это больше, с чем мое сердце и мозг могут примириться в данный момент. И я знаю… знаю, что не имею права говорить это, но все равно скажу. Видеть тебя и Фишера в тот день в такой ситуации — это не то, что хочет видеть любая мама.

Я рассмеялась и рассмеялась еще больше. Рори тоже начала смеяться. Она определенно не имела права ничего мне говорить. Она видела, как Фишер наслаждался моей грудью. А я видела, как Роуз делает с ней гораздо больше.

Повернувшись к ней, я подложила руки под щеку.

— Я знаю, что все не так, как ты себе представляла… не так, как представляла я… но, твоя маленькая девочка влюбилась. И эта любовь большая. И всепоглощающая. Это пугающе. Это захватывающе. И реально. Так что, если ты хочешь стать мамой, которой ты не успела стать, когда я переживала подростковый период, то мне понадобится рука, чтобы обнять меня, и плечо, чтобы поплакать, пока я буду сражаться, как черт, чтобы заполучить своего принца.

— Твой принц… — Она грустно улыбнулась и провела рукой по моей щеке.

— Мне нужно, чтобы ты хотела моего счастья больше, чем счастья Энджи. И я знаю, что это трудно, потому что Энджи — хороший человек. И ее история любви с Фишером просто потрясающая. Но это не навсегда. Я просто… я знаю это.

Рори медленно кивнул.

— У тебя есть я.

Глава 28

После пирога.

После извинений от моих бабушки и дедушки.

После того, как сыграла шесть партий в «Червы».