Потерянный рыбак (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 24

Сердце колотилось.

Тошнота в желудке.

Но самое смелое лицо.

Потому что… потому что я любила Фишера, и даже если мои шансы на счастье с ним были меньше одного процента, он того стоил.

Фишер немного сдулся, словно я его разочаровала. Я не пыталась разочаровать ни его, ни кого бы то ни было. Именно поэтому я согласилась пойти в поход. Именно поэтому я держала свои чувства к Энджи и к нему под замком.

— Это была коробка с двенадцатью презервативами. Коробка не открыта. Все двенадцать находятся там сейчас. Все двенадцать будут там утром.

Из чувства самосохранения я не отвела взгляд и пожала плечами.

— Как скажешь.

Я сунула грязную футболку в руку и открыла дверь, проскочив мимо него. Как только я заметила, что Энджи, Роуз и Рори все еще усердно работают над испачканным креслом, используя какую-то бутылку со специальным средством, я обернулась. Мои руки легли на грудь Фишера, заставая его врасплох, когда я толкала его по коридору в его спальню.

Я не включила свет и не закрыла дверь. Я провела его через всю комнату, в ванную и остановилась в шкафу. Медленный танец, освещенный лишь лунным светом, проникающим сквозь оконные шторы и световые люки.

Бросив мокрую футболку на пол, я скомкала его футболку в кулаках и притянула его к себе, прижавшись губами к его губам, отдавая ему все свои невысказанные эмоции в этом медленном поцелуе.

Его рука запуталась в моих волосах, углубляя поцелуй, и я тихонько застонала. Я любила наш пузырь, но ненавидела его судьбу, как и судьбу всех пузырей. В конце концов, все пузыри лопаются.

Отстранившись, я освободила его рот, но продолжала держать его за шею, так что его губы оставались рядом с моими, и я прошептала:

— Я в деле. Я в деле до тех пор, пока ты хочешь, чтобы я была в твоей жизни. Даже в те дни, когда тебе будет чертовски больно. Я в деле.

Он прислонился своим лбом к моему и медленно выдохнул.

— Могу я рассказать тебе нечто поистине ужасное?

Я усмехнулась, подняла подбородок и прижалась губами к его губам, хихикнув.

— Расскажи мне.

Фишер провел губами по моей щеке, осыпая маленькими поцелуями мое ухо.

— Единственные воспоминания о моем прошлом, которые я хочу вернуть… это воспоминания о тебе.

Не было никакого выхода из того, в чем мы оказались вместе. И я знала, что не в том случае, если все рухнет самым трагическим образом… а в том, когда.

Рори будет обижена, зла и разочарована во мне, и на Фишера с Роуз тоже.

И либо Энджи, либо я останемся одни. Без рыбака. С разбитым сердцем. И даже если бы другие чувства, такие как обида или злость, сыграли свою роль, единственное, что осталось бы навсегда, — это пустота в чьей-то груди размером с Фишера.

Я должна была знать, что ему предстоит сделать выбор. И это должно было подготовить меня. Но подготовиться к потере того, кого любишь больше всех на свете, было невозможно.

Когда он начал ослаблять свою хватку, я крепче прижалась к нему.

— Еще десять секунд, — прошептала я, уткнувшись лицом в его шею и глубоко вдыхая.

Фишер отсчитывал от десяти.

— Десять.

Поцелуй в голову.

— Девять.

Еще один поцелуй.

И так до одного.

Когда он отпустил меня, когда мы отпустили друг друга, у меня было все, что нужно, чтобы пройти еще один день, еще один раунд. Еще одну милю в марафоне.

Глава 16

Этот первый крик.

Ничто так не символизирует жизнь, как первый крик ребенка. Он словно объявляла о своем месте в мире. Такое же равное и достойное, как и все остальные.

Жизнь будет трудной.

Жизнь будет прекрасной.

И ему придется бороться за то, чтобы найти в себе мужество сохранить этот голос, а не заглушить его чувством вины или обстоятельствами. Ему придется делать трудный выбор, иногда предпочитая собственное счастье чужому.

За кого мы умерли?

Ради кого мы жили?

Есть ли правильный ответ?

— О… боже… мой… — Я изумленно выдохнула эти слова.

— Ты стала свидетелем редкого момента. — Холли оглянулась на меня и улыбнулась, принимая роды с неповрежденным амниотическим мешком.

Спокойная девочка с одной рукой на голове, а другой — у рта. Я воочию увидела, как выглядит ребенок в утробе матери. Она была вне матери, но еще не родилась.

— Это мой первый. — У Холли навернулись слезы на глаза, когда мы наблюдали за этим явлением вместе с ошеломленными родителями, доулой (обученные компаньон или компаньонка, которые поддерживают другого человека в течение значимых жизненных ситуаций) и фотографом на родах.

— С ней все в порядке? — спросил отец, его голос немного дрожал.

— Она в полном порядке, — прошептала Холли, проводя пальцем по тонкому мешочку и касаясь ножки ребенка.

— Что ты делаешь? — спросила мама новорожденной.

Холли пожала плечами.

— Я могу удалить мешок прямо сейчас, или мы можем оставить ее еще на несколько минут, если вы хотите подольше насладиться моментом.

Приняв сотни родов, Холли по-прежнему относилась к каждому рождению так, словно и она сама переживала чудо в своей жизни. Я тоже это чувствовала.

Фотограф сделал множество снимков этого редкого момента. Один из восьмидесяти тысяч родов. Я знала, что, возможно, никогда больше не стану свидетелем этого.

Когда Холли и мать девочки извлекли ребенка из плодного мешка, я рассмеялась, но это был скорее всхлип, поскольку слезы неудержимыми потоками текли по моему лицу.

***

— Я ВИДЕЛА, КАК РОДИЛСЯ РЕБЕНОК! — Я вбежала в дом в восемь часов вечера в четверг. Я не знала, есть ли кто-нибудь дома. Я не разговаривала ни с Рори, ни с Роуз уже более восемнадцати часов. А Фишера я не видела с субботнего вечера в его доме — с того случая с вином. — Ау? — Я побежала по коридору.

Никого.

Я побежала вниз по лестнице.

Никого.

Я проверила гараж.

Машины Роуз не было.

Слишком много адреналина бежало по моим венам. Я должна была кому-то рассказать, поэтому в темноте побежала к дому Фишера. Когда я добралась туда, из моих легких вышло еще больше воздуха. Мне хотелось плакать, потому что все, что мне было нужно, — это человек. Любой человек, с которым я могла бы разделить свой день. Но машина Энджи стояла на подъездной дорожке. Несмотря на полное отсутствие бодрости к этому моменту, я подбодрила себя.

Если бы я была его явным выбором, мы бы уже были вместе. Никаких секретов. Никакого чувства вины. Но он так и не сделал свой выбор, потому что с одной стороны была я, а с другой — Энджи и вся его семья. Не то чтобы я не нравилась его семье, но они ни за что не стали бы пожимать плечами и целовать Энджи на прощание, а потом с распростертыми объятиями повернулись бы ко мне.

Ни за что.

Одна из многих причин, по которым я любила Фишера, заключалась в том, что у него была такая дружная семья, которая распалась в моей собственной жизни, когда я больше всего в ней нуждалась.

— Она уехала из города.

Я повернулась и остановилась в конце его подъездной дорожки, когда Фишер подошел ко мне в шортах для бега и толстовке.

Он вытащил наушники.

— Она попросила меня отвезти ее машину на замену масла, если у меня будет время. — Он пожал плечами. — Мне показалось, что это хороший поступок.

Еще одна причина любить Фишера Мэнна.

— Один из восьмидесяти тысяч детей рождается на свет en caul. Это значит, что он выходит из тела матери еще в амниотическом мешке. Это самое удивительное зрелище. Я… — Я покачала головой. — Я даже не могу это описать. Но я видела это. Я. Видела. Это!

Он усмехнулся, в его глазах появился блеск в свете уличного фонаря.

— Тебе нужно кого-нибудь поцеловать?

Моя улыбка едва не расколола мое лицо пополам, когда я покачала головой.

— Не кого-то. Мне нужно поцеловать тебя.

— Тогда чего ты ждешь?

Я хихикнула, бросилась в его объятия и поцеловала его, прижав руки к его волосатому лицу. Он схватил меня за задницу обеими руками. Тогда я отпустила его губы и повернулась, чтобы посмотреть на его руку.