Потерянный рыбак (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 17

— Да, наверное, ты права.

Если только ты не любишь ее. А ты ее любишь?

— В чем тебе нужна помощь? В твоей мастерской? Потому что я уже на ногах. И так скоро не усну. После ужина я могла бы помочь тебе, подержать вещи.

— Всего лишь угловой стеллаж. И это было бы здорово. — Он бросил на меня косой взгляд.

Я наклонила голову вправо ровно настолько, чтобы улыбнуться ему, но все равно не смогла удержать его взгляд дольше двух секунд.

— Без проблем, — пробормотала я.

И вот так мы покончили с темой Энджи, и настроение у нас поднялось.

После ужина я пошла с Фишером к его дому.

— Спасибо, что спасла меня, — сказал он, игриво подталкивая меня рукой, как я делала это с ним в Target.

Между нами все было легко и естественно.

— Спасла тебя? — Я посмотрела в обе стороны, прежде чем мы перешли улицу.

— Рори только и говорит, что об Энджи. Я скучаю по своей подруге, которая пила пиво и рассказывала мне истории о своем пребывании в тюрьме или о том, как она мечтает снова стать владелицей собственного салона.

— Рори рассказывала тебе истории из тюрьмы? Она мне ни одной не рассказывала.

— Я уверен, что это не те истории, которыми она хотела бы поделиться со своей дочерью.

Я нахмурилась.

— Говоря об историях, мне нравится наблюдать, как ты оживаешь, рассказывая о своей работе.

Мое лицо наполнилось жаром.

— Ты имеешь в виду, когда я теряю рассудок и целуюсь с маминым другом.

— Знаешь… — он снова прижался боком к моему телу, — мне не обязательно быть только другом Рори. Я могу быть твоим другом. Другом, которого ты поцеловала, потому что была так взволнована. Я думал, ты описаешь штанишки. — Он открыл дверь гаража.

— Я не собиралась писать в штанишки. — Я насмехалась, следуя за ним по лестнице в мастерскую. — Но я действительно потеряла рассудок. Я была так взволнована. И я не хочу, чтобы ты думал, будто я поцеловала тебя по какой-то другой причине, кроме как потому, что ты оказался единственным в комнате, когда я напилась коктейля из адреналина и дофамина. В тот момент я буквально поцеловала бы кого угодно.

Он посмотрел на меня через плечо, прищурившись, когда включил остальные лампы в мастерской.

— Теперь я не чувствую себя таким особенным. Зачем тебе понадобилось отнимать это у меня?

Я рассмеялась, потому что это было смешно, верно? Он же не серьезно. Я не знала, как отнестись к тому, что он всерьез собирается меня поцеловать. Пока не знаю.

Как бы мне ни хотелось украсть обратно обнаженного рыбака, я не хотела причинять боль Энджи. Но что, если он ее не любит? Если ты любишь кого-то, то хочешь слышать его голос. Каждое сообщение было бы похоже на цифровой поцелуй. Подмигивание в знак признания. Это «привет, я просто хочу, чтобы ты знала, что я думаю о тебе все время».

— Извини, — сказала я в шутку. — Уверена, ты очень разочарован, что я не собиралась специально целовать своего помолвленного друга. — И я добавила свое фирменное закатывание глаз, чтобы полностью показать свои невинные намерения.

Фишер, казалось, пропустил все это мимо ушей, лишь усмехнувшись.

— Я собираюсь склеить эти две части, а ты будешь держать их вместе, пока я их зажимаю. Хорошо?

— Хорошо.

Он клеил. Я держала. Он зажимал.

Мы сделали это с полудюжиной деталей на полке.

— Отлично. — Он закончил подпирать последние две зажатые части.

Я поежилась, увидев на его лице выражение удовлетворения. Я и забыла, как сильно скучала по этому, наблюдая за тем, как Фишер делает то, что у него получается лучше всего. Ну, одно из того, что у него получалось лучше всего.

— Я разочарован… — сказал он, проведя рукой по гладкой доске и повернувшись ко мне спиной.

— Чем именно?

— Я… разочарован тем, что ты намеренно не поцеловала своего друга, когда тебя охватило волнение. И… — Он медленно покачал головой. — Я не горжусь своими чувствами. Но все же они непреднамеренны, и поэтому кажутся очень реальными. И вот я здесь… жду, когда ко мне вернется память, чтобы я мог не только вспомнить Энджи, но и вспомнить, почему я согласился на ней жениться. И, возможно, это случится завтра. Может быть, завтра ко мне вернется память, и тогда чувства, которые я испытываю в эту минуту, покажутся несущественными. Ничто иное, как блуждание ума сумасшедшего. — Он повернулся и сделал грустное лицо. — Но что, если память ко мне так и не вернется? Что, если я буду месяцами ходить на свидания с Энджи, на свидания, где я не думаю о ней, потому что мне интересно, что делает сестра Кэпшоу. Разгадывает ли она кроссворды за меня? Делает ли она покупки в Target без меня? Бегает ли она в своих сексуальных шортах? Или принимает у кого-то роды и ухмыляется от уха до уха? Она так взволнована, что ей нужно кого-то поцеловать? А если я на свидании с Энджи, как я могу быть тем, кого целует сестра Кэпшоу? И почему мой тридцатитрехлетний мозг думает о женщине на десять лет моложе меня? Это из-за аварии? Я что-то повредил? И после всех этих мыслей мой мозг снова возвращается к возможности того, что завтра я все вспомню. Это довольно сложная задача.

Да. Так много загадок. Я и сама была в таком затруднительном положении.

— Ну… — Я вдохнула и медленно выдохнула. — Я не знаю, что ответить, кроме как сказать, что эта сестра Кэпшоу — очень удачливая медсестра. Если бы она знала о твоих чувствах, уверена, она была бы польщена. И, возможно, немного огорчена. Огорчена от того, что тебя так мучают мысли и неизвестность того, что принесет завтрашний или тысяча завтрашних дней. И я хотела бы найти для тебя ответ. Но у меня его нет.

Несколько легких кивков, и он, казалось, понял мои слова. Я была готова постучать в его дверь и сказать: «Эй, помнишь меня?». Но я знала, что он не помнит.

— Я закончил твои кроссворды. Хочешь посмотреть?

— Ты имеешь в виду, хочу ли я проверить твою работу?

— Нет. Моя работа правильная. Я имею в виду, хочешь ли ты их увидеть. Я хвастаюсь, а не ищу подтверждения того, что я сделал их правильно.

Я хихикнула.

— Столько уверенности для человека, который даже не был уверен, что ему нравятся кроссворды.

— Я все еще не сказал, что они мне нравятся. — Он прошел мимо меня и направился вверх по лестнице. — Мне было просто мучительно скучно.

Конечно, Фишер…

Я последовала за ним в дом.

— Пиво? Вино? Вода?

— Вино было бы замечательно. Я не буду дежурить в ближайшие семьдесят два часа.

— Значит, вино. — Он достал из винного шкафа бутылку вина, штопор и два бокала. — Давай спустимся вниз.

— Это там, где твои кроссворды?

— Да. Я вставил их в рамки и развесил по стенам.

Я рассмеялась.

— Звучит заманчиво.

Кроссвордов на стене не было, но он включил мои любимые светильники-лампочки и повел меня на крыльцо. Столько воспоминаний.

Папки с кроссвордами лежали на столе вместе с несколькими ручками.

— Присаживайся. — Он кивнул на кресло, где обычно сидела Рори.

Я села на секционный диван, на то самое место, где мы спали той ночью пять лет назад.

— Ты заняла мое место. — Он нахмурился и протянул мне мой бокал, прежде чем попытаться откупорить вино.

— Чертов гипс, — проворчал он, возившийся со штопором в левой руке.

— Позволь мне. — Я взяла у него бутылку.

Он продолжал хмуриться, и это лишь заставило меня ухмыльнуться еще шире, когда я с легкостью откупорила бутылку.

— И это не твое место. — Я щедро налила себе вина в бокал, а затем передала ему бутылку. — Это место, где я раньше сидела. И я знаю, что ты этого не помнишь, но я помню. Так что садись где-нибудь в другом месте.

Он повернулся и начал садиться ко мне на колени.

— Фишер! — Я подняла свой стакан, чтобы он не пролился.

От души посмеявшись, он поправил гипс и сел рядом со мной. Это было немного странно, так как это был большой диван, и там было два кресла.

— Вот они. Читай и плачь. — Он кивнул на кроссворды.

— Мне не нужно их читать. Я не сомневаюсь, что ты их закончил. И я не плакса. — Я отпила вина.