Думсдэй: Пацаны (СИ) - Иванов Михаил Aksido "Inferiat" - Страница 6

— Че за… What? Repeat…– попытался я перевести то, что он сказал, но мои невеликие знания английского наложились на раскалывающуюся, словно от похмелья, голову. Так что я не понял ни слова, кроме своей фамилии.

— Yeah… I forgot that you don’t speak English. True, I don’t speak Russian either, but I think this won’t hurt us. (да, я и забыл, что вы не говорите по-английски. Правда я тоже не говорю по-русски, но это, я думаю, нам не помешает) — вновь пробормотал голос, затем свет заслонила седая голова усатого… врача, или кого-то там, в белом халате. В руке он держал огромный шприц, наполненный доверху какой-то зеленой дрянью.-

This is one of my best achievements. I’m sure it will surpass Frederick’s creation. Be proud, because you are the one who has the honor of trying it out first. (Это одно из моих лучших достижений. Я уверен, что оно превзойдет творение Фредерика. Будь горд, ведь именно тебе выпала честь опробовать его первым.)

— Слушай, не знаю, о чем ты, но не надо…— попытался я вырваться, но только безуспешно дергался в прочных путах. Ноги, руки, туловище, даже голова были жестко зафиксированы прочными ремнями, усиленными металлом. В это же время улыбнувшись, словно какой-то безумный ученый в фильме, этот старик, придерживая мою и без того зафиксированную голову поднес иглу к шее.

— Get ready, Mr. Dumnov, it might sting a little now. (Приготовтесь, мистер Думнов, возможно сейчас будет немного щипать.)

— Мужик, блять… не нужно этого делать, no need… I know about Bitcoin… БЛЯЯТЬ!!!

Едва шприц ввел мне в кровь первую каплю зеленой жижи, по моему телу словно бы прокатилась огненная волна. Она подарила настоящую эйфорию, смывая все чувства из организма и даря практически бесконечное блаженство. Но уже с каждой новой каплей эта эйфория неуловимо менялась. Усиливаясь, она теперь уже электричеством начала жечь мне разом вернувшиеся на свои места конечности, и с каждым мгновением боль нарастала все больше и больше.

Еще минута — и я просто трясся в агонии, разрывая мышцы в бессмысленных попытках порвать сковавшие меня путы. Я не видел и не слышал ничего кроме света, только бесконечная боль и агония наполняла все мое естество. Я ждал, буквально умолял, чтобы все это прекратилось, но спасительное забытье все никак не приходило. Только добродушная улыбка седого доктора, что периодически подходил и заслонял ослепляющий свет.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Секунды и минуты перепутались между собой. Часы, или дни — боль все также терзала мое тело, но с каждой минутой все меньше. Организм как будто бы адаптировался к ней, или это только плод моего воспаленного мозга? Не знаю.

Но когда-то кончилась и моя пытка.

— How are you, Mr. Dumnov? Still alive — that’s commendable! We still have a lot of work to do… (Как ваши дела, господин Думнов? До сих пор живы — это похвально! Нам еще предстоит много работы.) — затем он недоуменно посмотрел на меня и воскликнул. — Damn, this language barrier… Do you understand me? (Черт, этот языковой барьер… Ты меня понимаешь?)

— Кха... water… — только и смог прохрипеть я сорванным голосом, прося воды. Во рту будто раскинулась пустыня. Только солоноватый привкус крови и осколки раскрошенных пломб сейчас царили там.

— Yes, now… Is it better? — напоил меня из простого пластикового стаканчика такой желанной жидкостью старик, приподняв стол с помощью механизма вверх.

— Better, thanks… — выдохнул я, сначала преисполнившись благодарности к этому старику, затем вновь наполнившись гневом, вспомнив про стокгольмский синдром.

— Fine! — улыбнулся доктор и затем медленно, проговаривая каждое слово повторил. — Do you feel any changes? (Чувствуешь какие-то изменения?)

— No…

— Weird… — немного посмурнел старик. — And like this?

Тут он неожиданно воткнул скальпель, или что-то острое мне прямо в ладонь.

— Сука!!! — от неожиданности заорал я, и вновь забился в своих оковах. — Выпусти меня я его тебе в задницу затолкаю!

— So… it didn’t work, no changes in the strength of the skin or in regeneration… (Значит… не сработало, никаких изменений ни в крепости кожного покрова, ни в регенерации…) — не обращая на меня внимание забормотал старик, судя по звукам расхаживая по палате. Затем он вдруг остановился, — We need more tests! (нам нужно больше тестов!)

Раздался звук, как будто бы кто-то включил походную горелку.

— Let’s try the effect of fire! (Попробуем воздействие огня!) — проговорил этот Менгеле, и к моей руке будто приложили раскаленную кочергу.

— Огонь?! Fuck you… блять... — в очередной раз рванулся я в путах, и вдруг почувствовал как щелчок в шее вырубает все чувства, а сознание наконец уплывает в спасительную темноту.

Я находился в чертовом аду уже практически полгода. Шесть месяцев экспериментов, которые с самого первого для стали больше походить на пытки, редких допросов, хреновой еды и английского. Да, именно английским я занимался большую часть «свободного» времени в камере, помимо бесплодных попыток найти рабочий вариант побега из этого места.

Целых два учебника английского, и брошюра с правилами поведения, щедро подаренные старым немецким ученым, помогали мне коротать время в камере. И не то, чтобы тот был более человечным, чем тот же «Смитт». Просто в отличие от улыбчивого мудака, недобитый нацист совершенно не знал русского. Так что этот сраный герр Алекс Амейзер, спустя неделю, убедившись, что я и не думаю подыхать от его сраного препарата, распорядился выделить мне учебники, чтобы я более точно отвечал на все его расспросы. Не смотря на то, что и сами учебники были на английском, я был рад и такому занятию.

И да, я так и не сдох за все это время, одновременно подтянув свой английский на уровень С-1 Advanced… ну или по крайней мере выучив весь ебучий учебник практически наизусть, практикуя английский в еженедельных встречах с мрачнеющим с каждым разом ученым. И, несмотря на то, что каждая встреча окачивалась очередным издевательством, которое было призвано пробудить мои «способности», я был даже рад, так как у этого урода ничего не получалось.

Единственная сверхспособность, которая хоть как-то проявляла себя — это просто иммунитет к действию злоебучей сыворотки. Помимо дичайшей ломки, и всех спектров боли, которые следовали за приемом разных версий препарата «ви», уникальный эффект был действительно тем, что я не сдох сразу. Ну и в дальнейшем тоже.

Вначале возбужденный этим прогрессом старик раз за разом вводил мне все новые и новые образцы зеленой дряни, затем по мере осознания бесплодности этих занятий запал его начал сходить на нет, раз за разом увеличивая промежутки между посещением лаборатории. Как я узнал из обрывочных диалогов охранников, а также обмолвкам самого доктора, остальные подопытные от его жижи просто умирали.

В последнее время, как я понял, ему после череды провалов, даже урезали финансирование. И перестали водить новых «пациентов». Остался один я, которому этот мудак жаловался на несправедливость, а также, что его никто не ценит.

— Ну вот скажи мне, Саща, — после очередной попытки разбудить «сверхсилы» с помощью высокого напряжения, медленно прохаживался тот по лаборатории, перебирая инструменты. — Как можно добиться хоть какого-то прогресса без череды проб и неудач?

Я же, как и положено хорошему пленнику, поддакивал и пробовал хоть как-то ослабить его бдительность, чтобы если не задушить ненавистного мучителя, то хотя бы украсть какой-нибудь железный инструмент, необходимый мне для побега.