Натиск (СИ) - Старый Денис - Страница 2

Я знал, что венгерский король привечал у себя большую группу кочевников половецко-кипчатского роду, которые приняли ислам, но по каким-то причинам покинули Булгарию и пошли на службу к венгерскому королю. Да, раньше Дикое Поле было истинным проходным двором. Кто хотел, тот там и хаживал. И вот эти ворота мы уже закрываем, правда, калитка может быть еще не захлопнута, но это уже дело времени.

Где находится ставка короля Венгрии, я уже знал, охотно об этом поведал перед смертью один кипчацкий сотник, взять которого удалось живым. До этого я уже также знал, что это была инициатива двоюродного брата Гезы II, Ладислава, чтобы я не добрался до короля.

Складывалось впечатление, что при дворе императора сильно течет, и о моей миссии сербы были осведомлены. Сербы были настроены на войну, и не могли допустить, чтобы в ней не участвовали венгры. И настрой этот у «братушек» появился именно после того, как Стефан и Ладислав, сербские кузены венгерского короля, отправились со своими дружинами к сербам и побудили их начать сопротивляться.

Боялся ли я, что при дворе венгерского короля меня убьют? А не боятся только люди с нарушением психики. Я, смею надеяться, нормальный. Или, как говорили психиатры в будущем, просто недообследованный, но без ярко выраженных симптомов.

Пять дней мы плутали по Хорватии, переходили в Словению, чтобы приблизиться в славянскому Броду, городу, возле которого была ставка венгерского короля Гезы II.

— Помнишь Стоян, историю в Шарукани? — спросил я, когда мы уже были недалеко от ставки короля,.

Ратник кивнул головой, показывая тем самым, что намёк понял. Если меня возьмут в плен и будут держать где-нибудь в тюрьме, то Стоян должен придумать, как меня оттуда вытянуть. Вряд ли в славянском Броде, на данный момент в маленьком городке на северном берегу Дуная, есть надежные тюрьмы. Так что, при самом негативном раскладе меня ожидает зиндан. Но вероятность бегства из плена была. Нам удалось пройти незамеченными отрядами и укрыться в зарослях у Дуная.

Я направлялся в ставку венгерского короля лишь в сопровождении трёх своих ратников и сокола Ярла, который мог, если что, помочь мне с побегом, были некоторые заготовки на этот счет. Не было никакого смысла на данный момент направляться к королю со всеми четырьмя сотнями, так как ещё одна сотня где-то гонялась за преследователями. Или преследователи за моей за сотней. Там было не понять всю эту игру в догонялки. Кто кого догонял? Наверное, все же мусульманские и сербские конные потеряли в итоге несравненного больше, чем поя полутысяча.

— Сдайте оружие, своих коней, снимите брони, — приказывал мне командир венгерского патруля.

Нехотя, но пришлось починиться. Через час я уже стоял пред светлые очи венгерского короля Гезы II.

Насчёт очей, наверное, я погорячился, называя их светлыми. Гезе был чернявый и глаза его были тёмно-карими. Сам он был невысокого роста, с плотными чёрными волосами и пушком вместо бороды. Выглядел венгерский король не старше меня.

— Ты искал встречи со мной, русич, что ты хочешь? — спросил король.

Рядом с Гезой II находились трое мужчин и две женщины. Одна была явно уже пожилая, но вторая вполне себе молодая и даже привлекательная. Нет, меня ни в коем случае не тянуло на любовные приключения. Но не отметить славянские красивые черты у молодой женщины я не мог.

Не трудно было догадаться, что это жена Геза II, дочка Мстислава Великого, сестра нынешнего великого князя Изяслава Мстиславовича. Вот так получается, что соседние государи родственные друг другу посредством браков.

— Я спешил к тебе, король, чтобы передать слова василевса Мануила, по дороге на меня напали разбойники большим числом. Они почему-то прикрывались твоим именем, — сказал я.

— Ты кого назвал разбойниками? — взъярилась пожилая женщина. — Это, славные мужи Земли Сербской. И мы знаем уже о том, что ты многих из них побил.

— А почему на меня напали сербские славные мужья? Разве же я враг Сербии? Разве же враг Сербии мой сюзерен Великий князь Изяслав Мстиславович, твой тесть, король Венгрии! — даже с некоторым вызовом говорил я.

Я заранее выбрал такую тактику, чтобы говорить с позиции силы. В конце концов, я, действительно, подданный русского правителя, поэтому со мной нужно обращаться с оглядкой на реакцию великого князя.

— Я знаю, кто ты. О тебе многие знают, и твои люди уже неоднократно проходили через мои земли, направляясь в Византию и обратно, — сказал король, поглядывая то на свою мать, а пожилая женщина никем иным кроме как Еленой Сербской не могла быть, то на свою жену, Ефросинью Мстиславовну.

— И у нас был уговор, и мы платили за проход. Так зачем ссориться и нападать на меня и моих людей? — спрагивал я.

— То, что ты подданый моего тестя, тебя пока и спасает. Но почему ты исполняешь приказы императора Византии? — задал резонный вопрос король, игнорируя мои слова.

Говорить ли о том, что от моей миссии зависит русское патриаршество? Оно мне казалось уже в кармане, я уже представлял радость Климента Смолятича, нынешнего русского митрополита, когда он осознает благие вести. Думал, какие выгоды от этого поиметь. Но что стоит василевсу закапризничать и сказать, что он против? Это папа Римский обладает самостоятельностью принятия решений и может даже влиять на мнение и поступки европейских монархов. Константинопольский патриарх подчинен воле василевса. Особенно патриарх Николай IV — он вовсе креатура императора Мануила.

Были у меня и иные резоны попытаться образумить венгерского короля. Так, если венгры вторгнуться в Византию, да еще им подсобят сербы, это может быть такая лавина, которая подкосит империю, и уже скоро она не сможет сопротивляться ни Венеции, ни Генуе, ни сельджукам. Такого «больного человека» Европы очень быстро съедят. Будет от этого что-то хорошее для Руси? Нет, точно не будет. Мало того, я первый стану защищать Константинополь. С кем нам тогда торговать? Через кого выходить и европейские и арабские рынки? С кем в союзе решать вопросы на Кавказе, а после и стоять против иных захватчиков?

Я же хочу, чтобы Византийская империя имела с Россией границу по Кавказу. Так, чтобы монголы, когда они устремят свои орды на Запад, не могли обойти империю. И биться тогда можно с Чингисханом и его последователями не на русской земле, а встречать врага на чужбине.

— Ты пришел уговаривать меня не идти на Византию, но что я получу взамен? — усмехнулся король.

— Порой можно подумать, что ты, король, не получишь, если все же пойдешь войной, — намеком отвечал я.

— Изяслав не выдает мне Бориску-самозванца! — выкрикнул Геза. — Им ты угрожаешь? Что можешь лишить меня власти?

— Я не угрожаю тебе, и могу поговорить с великим князем о том, чтобы он выдал тебе Бориса Коломановича. Руси нужна сильная Венгрия в союзниках. А что касается тебя… Император готов рассматривать твои претензии на независимость, — сказал я.

Борис Коломанович был тем самым претендентом на венгерский престол, который уже как семь, или восемь лет обживается на Русских Землях. На самом деле, Изяслав уже давно думал над тем, чтобы отдать этого деятеля, смущающего умы русичей, своему зятю, венгерскому королю. Вот только повода еще не было, чтобы как-то «продать» Коломановича. Венгры не предлагали серьезных уступок Руси. А, когда наметился союз против половцев Орды Башкорда, венгры вновь же не спешили начинать боевые действия.

Карту Бориски можно было бы и разыграть, если нынешний венгерский король будет чудить. Мало того, у Коломановича есть собственная дружина, которая расположена у русского Вышгорода и там более пяти сотен ратных, что не так и мало.

— Сербы должны иметь свое королевство! — воскликнула пожилая женщина.

Вот же неугомонная.

— Да я и не против же, если бы от меня это зависело. Но разве Рашка сильно испытывает гнет от империи ромеев? Насколько я знаю, дань василевсу они не платят, — сказал я.

Рашка — так назывался сербский анклав, который, по сути, имел независимость, лишь номинально считаясь вассалами византийского императора. Можно было бы даже добиться признания этой области независимой, вот только, я уверен, что не пройдет и десяти лет, как область окажется в составе Германии, или той же Венгрии, может даже Венеции.