Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина - Страница 28

Невеста.

Тили-тили-тесто.

Нет, с эйфорией он чуть поспешил. Всё-таки сил прибыло… и главное тоже, чем к Таракановой ближе, тем их больше, подвластных. А Даниле казалось, что у него старый резерв хорош.

Сейчас он не то, что шторм, он огненную бурю сотворить способен. По ощущениям. Но не будет. Потому что ощущениям верить нельзя. Надо успокоиться, раздышаться и подумать.

Хорошо.

Сознание прояснялось. Мысли мелькали разные. И первая — отправиться к Савельеву, прихватив с собой дорогую невестушку. Пусть проведет замеры и справку новую выпишет.

Вторая — не выпишет. Савельев ещё тот зануда. Скорее запрёт их с Таракановой в отдельно взятой палате и будет изучать до посинения.

Или вовсе спецам каким из имперской разведки передаст. Тому же особому отделу.

А оно надо?

Не надо.

Что надо?

Надо через месяц заявиться с Таракановой. Пусть посидит в коридорчике, пока Данилу замерять будут, а там, глядишь, другую справку выправят или так-то так. А ещё лучше, если она своё проклятье снимет. А для этого что? Для этого нужно заручиться расположением.

Симпатией.

Мысль показалась довольно здравой, да и сила перекипела, а потому Данила создал цветок и протянул. Правда, Тараканова шарахнулась, спрятавши руки за спину.

Это да… неудачная мысль.

По привычке. Но не рассказывать же ей о привычках, как и о том, откуда они взялись.

— Да… ладно… извини… я так-то… по-дурацки пошутил. Признаю. Это от чистого сердца и в знак добрых намерений… и… — надо бы сказать что-то задорное и глубоко оптимистичное, но в голову лезла всякая фигня.

Ульяна же вдруг покраснела. Сперва кончик носа, потом уши и следом вся залилась краской. И взгляд её был направлен совсем не на цветок. Правда, словно опомнившись, она посмотрела в глаза и сказала этак, с насмешечкой:

— Эм… Мелецкий… я не поняла… ты сейчас меня соблазнить пытаешься или просто товар лицом показываешь? Чтоб не было там недоговорённостей…

А потом он понял.

Понял и… и если бы можно было провалиться под землю, то провалился бы.

Вот почему с другими нормально всё выходит, а с Таракановой — через задницу? И главное, додумать мысль ему не дали, поскольку раздалось басовитое:

— А это что за разврат среди бела дня и в общественном месте?

Чтоб вас всех.

К счастью, огонь отозвался сразу и полыхнул, растекаясь по коже дрожащею плёнкой.

— И огненные трусы вас не спасут, — сказал уже знакомый старик. — Я всё видел!

— И я! — донеслось со стороны домов. — Я тоже всё видела!

Навстречу, подхватив юбки, спешила дама того опасно-неопределенного возраста, о котором вслух лучше не спрашивать.

— Всё-всё видела! — выдохнула она.

— Вы ж далеко были! — возразил ей старик. — И давече жаловались, что зрение вас подводит…

— Подводит, Пётр Васильевич…

— А тут видели.

— Видела!

— Всё?

— Совершенно всё!

— И как, позволите узнать?

— Через бинокль!

— Отступаем, — Тараканова осторожно взяла за руку. — Сейчас они опять разругаются, и тогда надо бежать…

Не хватало Даниле от стариков бегать.

— То есть, вы подсматривали, тем самым нагло вторгаясь в личное пространство⁈

— А можно подумать, вы не вторгаетесь…

— Я только в общественное!

— Идём, — Тараканова дёрнула.

— Стоять! — рявкнул Пётр Васильевич. — Я требую объяснений. Что это было?

— Это? — Данила поёжился.

— Между прочим, это неприлично! Показываться дамам в подобном виде, — заметила дама и покосилась этак, с интересом.

— Извините, не знал, что за мной наблюдают!

— Через бинокль, — подтвердил Пётр Васильевич. — Я вот тоже не знал, а теперь опасаюсь, что и за мной наблюдают.

— Было бы там за чем наблюдать, — отмахнулась женщина и поджала ярко-красные губы. — Вы на диво скучный персонаж…

— Я…

Ещё шаг назад. Впрочем, он тоже не остался незамеченным. И Пётр Васильевич, немалым усилием воли сдержал свой гнев, чтобы повернуться к Даниле и повторить вопрос:

— Так что это было?

— Это… — мысли лихорадочно заметались, пытаясь сформулировать как-нибудь попонятнее про магические потоки, выброс и слегка сбившийся самоконтроль, из-за чего одежда и пострадала.

— Воздушные ванны, — сказала Тараканова, причём как-то так очень серьёзно. — Совмещённые с медитацией. Подобное сочетание помогает достичь магу должного душевного равновесия и способствует развитию дара.

Данила кивнул.

И состроив скорбную гримасу, добавил:

— Не так давно у меня случился срыв, и мне необходимо восстановление. Целитель рекомендовал медитации на свежем воздухе.

— В неглиже? — недоверчиво уточнил Пётр Васильевич.

— Так… площадь соприкосновения кожи больше. Полезнее. Вы же в ванну тоже целиком залазите, а не только одним лишь носом, — Тараканова поглядела мрачно. — Правда, Данила?

— Именно. Почитайте. Все врачи рекомендуют принимать воздушные ванны.

— При ней?

— А что тут такого, — Данила честно пожал плечами. — Она моя невеста.

Тараканова издала шипящий звук.

— … и мне нечего от неё скрывать. А что вы увидели… что ж. Случается. Прошу меня простить.

И поклонился.

Дамочка зарделась.

— Всё равно это как-то странно… — Пётр Васильевич переводил взгляд с Ульяны на Данилу и обратно. — Странно же…

— Не менее странно, чем ходить в лес с лопатой и тачкой, — встряла женщина.

— Я без тачки!

Лопату Пётр Васильевич за спину спрятал.

— Правильно. Вы её ещё утром в лесу оставили…

Ульяна дёрнула за руку.

— Откуда вы…

— Говорю же. У меня бинокль. Зрение плохое. Врач очки выписал. Я сперва думала их и купить, но честно, как-то и дорого, и не сказать, чтобы очень лучше стало. А вот бинокль… вы не представляете, сколько всего можно увидеть через один небольшой бинокль…

Глава 16 О силе, справке и том, что нечего надеть

Феодалы запрещали крестьянам ловить рыбу на пастбищах.

История глазами детей

— Тараканова! — Данила прижал к груди последние штаны, раздумывая, стоит ли их надевать. Вроде как и оставаться без штанов было неприлично, а с другой стороны последние же.

Если заляпаются там.

Вымажутся.

Что тогда?

— Чего? — поинтересовалась из-за двери Тараканова и в голосе её не было ни капли сочувствия. Готовности идти на компромисс тоже не ощущалось.

— Слушай, давай дружить?

— Домами?

— Не, личностями.

Данила заглянул в сумку, убеждаясь, что штаны присутствуют в единственном экземпляре. Потом поглядел на ноги и осознал, что штаны — не такая уж серьёзная проблема. Ботинки тоже сгорели.

— С чего вдруг?

— С того, что ты нужна мне. Я тебе. Идеальное начало для… Слушай, а у тебя тапочки ненужные есть? Или шлёпанцы. Или, может, кроссовки?

— Есть, — откликнулась Тараканова. — Тридцать шестого размера. Устроит?

— Эм… А если сорок четвертого?

— Боюсь, настолько не растянутся. А… Можно?

И не дожидаясь ответа, дверь приоткрыла.

— Вот, — Данила пошевелил пальцами и с печалью произнёс. — Видишь?

— Ногти стричь пора?

— Туфли сгорели, — пальцы Данила поджал. Педикюр он делал регулярно, но это раньше. А теперь, похоже, придётся как-нибудь так.

Может, спросить?

Тараканова должна знать, где простые люди педикюр делают? Но даже если скажет, то всё равно пока туда запишешься, доберешься… ноги-то теперь пострадали. Пусть до дома было рукой подать, но это через луг. А там трава. Трава кололась. И что-то даже пятку почти пробило. А потом Данила вообще наступил на что-то мягкое. И это мягкое размазалось. Дома же, как стало ясно по возвращении, воды не было.

Совсем.

По причине ремонтных работ. И ему пришлось отмывать ноги в каком-то ведре. Причём делать это, закрутившись в старую жёлтую штору. И пусть Ляля от щедрот душевных сказала, что в шторе этой Данила очень походил на римского патриция, чувствовал он себя самым что ни на есть среднерусским идиотом.