Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина - Страница 21

— Тараканова!

— Извини, вырвалось, — она даже смутилась немного. — Ладно, и вправду пошли в дом. Слушай, я работу прогуляла. Ты меня уволишь?

— Не я. Но думаю, там всех уже… там нет больше работы.

— А куда подевалась? — Даниле явно не поверили.

— Мыши сожрали. Саблезубые…

— Мелецкий!

— Да я серьёзно! Там даже видео есть процесса. Так покормишь?

— Покормлю, — она выдохнула и как-то вдруг успокоилась. А потом добавила: — Одним больше, одним меньше…

Этого Данила не понял.

— Ко мне родственники приехали, — сказала она. — Вот… с Никиткой ты уже познакомился, как и с Фёдором Степановичем.

Козёл важно кивнул, обозначая, что речь идёт именно о нём. И Данила ляпнул:

— Рад знакомству… и с тобой тоже, пушистый.

— А это Ляля, моя кузина, — Ульяна открыла дверь. — Ляля, это Данила Мелецкий…

— Твой жених, — раздался голос, от которого в ушах зазвенело и показалось, что Данила на мгновенье вернулся в прежнее, розово-воздушное состояние, с шариками, пузырьками и ожиданием чуда.

Правда, продлилось это недолго.

Девица была…

Чтоб тебя… да на ней Данила хоть завтра бы женился. Наверное. Или нет? Красива, конечно, просто очуметь. Такие только в сети и водятся, на фотках. А эта живая, настоящая… и глаза отвести сложно.

— Ляля, прекрати, — раздался строгий голос.

— А он её не любит! — ответила Ляля. — Иначе бы не заморочился!

— Во-первых, — продолжил тот же голос, пока Данила пытался проморгаться и в целом сообразить, что происходит и на каком свете он находится, — какая любовь после пятнадцати минут знакомства?

— Большая и чистая?

— Ляля!

— Чего? А с первого взгляда?

— Ляля, дай им присмотреться получше. Во-вторых, если б и вправду ничего не было, то он бы и не выпутался. А так твоего морока и хватило на два-то выдоха.

Морок?

Перед глазами мелькнула чья-то рука.

— А вот это другое. Ишь, понавесила… Ульяна, ты бы поаккуратней, а то так зачаруешь, потом будешь всю жизнь маяться, думать, как снять. А ты, добрый молодец, проходи, чай, не чужой человек.

В общем, что его приглашают в дом, Данила понял. И вошёл. Блондиночка отступила, правда, недалеко. И под взглядом её Данила чувствовал себя… в общем, неуютно чувствовал.

Прямо совсем неуютно.

В бирюзовых глазах виделась какая-то надежда и даже готовность, но к чему — Данила так и не понял.

— Здравствуйте, — сказал он вежливо. — А вы…

— Антонина Васильевна, — ответила женщина в ярко-зеленом сарафане, расшитом крупными бусинами. Наверное, на ком другом он гляделся бы глупо, как и тюрбан из красного платка, и четыре ряда бус, между которыми поблескивали монетки. — Бабушка Ульяны.

— А я Данила… жених… собственно говоря. Тараканова, не нервничай! От нервов морщины появляются.

— Да? — хлопнули длиннющие ресницы блондинки. — То-то я смотрю, что у меня уже почти. Это всё от нервов, выходит?

— Ляля, у русалок морщин не бывает, — со вздохом произнёс очень тощий, болезненного вида парень, поправляя солнечные очки. — Привет. Я… родственник.

— Как Фёдор Степанович и Никита? — зачем-то уточнил Данила.

— Примерно так, — парень улыбнулся и во рту мелькнули клыки. — Игорь.

— Данила.

Рукопожатие оказалось крепким, только вот рука ощущалась холодной.

— Так, раз все собрались, наконец, — Антонина Васильевна перекинула полотенце с левого плеча на правое, — то давайте за стол. Женя, тебя тоже касается!

— Я не хочу… — донеслось из глубин дома.

— А это, — шепотом спросил Данила, придерживая сумку и раздумывая, куда бы её поставить тихонько.

— Это мой дядя, — так же шёпотом ответила Тараканова. И, словно оправдываясь, добавила: — Я сама только вчера со всеми познакомилась.

— За стол! — прервала разговоры Антонина Васильевна и желающих возражать не нашлось.

Шпицу и то место выделили.

И тарелку.

Нет, с местом ладно, Даниле случалось видать и не такое, но вот оладьи.

— Нельзя, — он дотянулся до тарелки и убрал от собачьей морды кругляш. — Тараканова! У тебя что, собак не было? Им нельзя человеческую еду! У него живот болеть будет.

— Р-р-р, — шпиц был явно не согласен с подобной постановкой вопроса.

— Верни, — посоветовала Ляля, подхватывая двумя пальчиками оладушек. — Не надо вставать между Никиткой и едой.

— Собакам необходимо специальное питание, — Данила оладушек съел. А чего, не возвращать же. Тем более что отменные. Даже у маминого французского повара, которого она полгода от Опушниных переманивала, суля золотые горы и перспективы личностного роста, такие не получались.

Хотя… он оладьи и не готовил.

Панкейки там.

Какие-то с хитро заваренным тестом, медовым суфле и семенами очень полезных тропических растений, а вот оладьи — нет.

— Человеческая еда для собак слишком жирная и сладкая. От этого бывает несварение.

— Кстати, — Игорь и за столом очки не снял, а сел в самом тёмном углу. — В его словах есть смысл. Помнишь, ты мне в тапки нагадил.

Шпиц опустил уши.

— Да ладно, бывает… но живот-то реально болел же.

И шпиц кивнул.

— И теперь будет, — сказал Данила, тарелку от морды отодвигая. — Ему надо корм купить. Холистик. Для собак с чувствительным пищеварением. И ещё витамины, а то шерсть не лоснится.

Все поглядели на шпица.

— У? — тот склонил голову и потом завернул, пытаясь разглядеть собственный хвост.

— Ничего, — Данила, пользуясь моментом, утащил с блюда ещё один оладь. — Не переживай. Я тобой займусь. Мы ещё все медали соберем. На выставках.

— Ба, — Ляля слегка наморщила лоб. — А разве есть выставки оборотней?

— Ни разу не слышала. Но думаю, он про собачьи говорит.

— Оборотней не существует, — Данила улыбнулся и протянул руку к блюду. Правда в следующее мгновенье в неё вцепились мелкие и острые зубы. И чей-то донельзя хриплый голос произнёс:

— Блин верни, кинолог хренов…

Глава 12 В которой знакомство продолжается и нарисовываются перспективы облагораживающего труда

Их челюсти слились в лихорадочном взаимном перетирании. Слюна и пот. Пот и слюна.

Один очень любовный роман

Мелецкий как-то медленно, точно в задумчивости, поднял руку, на которой повис Никита. Потом повернулся к Ульяне и уточнил:

— Он разговаривает?

— Временами, — ответила Ляля. — Раньше вообще молчал. А теперь вот голос прорезался. Может, просто у него раньше надо было что-нибудь отобрать?

— Разговаривает… — Данила осторожно подхватил шпица под живот второй рукой. — Ты это… руки у меня тоже жирные. Зачем кусаться?

А по запястью огоньки побежали.

Красненькие.

И сперва реденькими прядками, искорками даже, только вот искорок становилось больше и больше.

— А у тебя жених горит, — Ляля стянула ещё один блин. — Никитос, шерсть подпалишь. Отпусти человека…

— Н-могу…

— Почему?

— З-жубы з-жаклинило.

— Чего?

— Зубы у него заклинило, — меланхолично пояснил Мелецкий. — Наверное, на нервной почве.

— С ним бывает, — Игорек поправил очки.

— И… что делать?

Такого Ульяна не ожидала.

Как-то вот иначе она представляла себе семейные завтраки. Более степенными, что ли.

— А ничего, — Ляля вот нисколько не взволновалась. — Повисит, успокоится и отпустит. Ты, Данила, главное, больше у него еду не забирай.

Огоньки сами собой втягивались в кожу. А потом вообще исчезли, будто бы их и не было. Ульяна даже подумала, не примерещились ли они ей. Но ведь Ляля тоже видела.

— Уже не горит, — сказала она.

— А почему он такой? — Мелецкий положил Никиту на колени. — Ну… шпиц. Я думал, оборотни, они… в волков там… в медведей… могучие и свирепые.

— Р-р-р-р, — возмущённо заворчал Никитка.

— Ты тоже свирепый, — Мелецкий понял его правильно. — Шпицы — они вообще храбрые до одури. Прям самураи собачьего мира.