Тепла хватит на всех 2 (СИ) - Котов Сергей - Страница 13

Протянув руку, я взял его. Шершавый материал, кое-где покрытый трещинами от времени. Потемневшая, почти чёрная деревянная основа. На торцах — идеограммы «Тепло» и «Закон» на трийанском.

— О, «Наставления Тепла!» — сказал я. — Спасибо!

— Не забудь вернуть, — ответила Лаймиэ. — Чувствую, ценность этой вещи будет только расти.

— Верну, — пообещал я.

— Есть ещё кое-что интересное, — продолжала она.

— Что же?

— Пришли протоколы вскрытия трийан.

— О, и как? — встрепенулся я.

— Пусто. Ничего подобного тому, что обнаружили в мозгу доктора Улэмии, — ответила Лаймиэ.

— Что ж… — разочарованно вздохнул я. — Так и думал, что простого ответа не будет…

— А ещё мы с докторами разработали простой тест, который может выявить наличие таких структур в мозгу живого человека. Причём даже без его ведома. Достаточно будет его на несколько секунд провести в помещение, которое мы готовим — а рентген-аппарат и небольшой магнитный детектор сделают остальное.

«Вася? — мысленно спросил я. — Это для тебя опасно?»

«Не думаю, — ответил мой невидимый напарник. — Та штука у неё в мозгу — это совсем не та технология, на которой основан я. Мой носитель в твоём теле проектировали так, чтобы он сливался с естественными структурами. Даже для земных специалистов найти его, не вскрывая твой череп, было бы очень сложно».

«Спасибо, успокоил», — мрачно заметил я, мысленно, но вслух произнёс, одобрительно улыбаясь:

— Отлично! Это прям очень хорошо!

— Знаю, — кивнула Лаймиэ. — Айтен уже готовится к операции. Фильтрацию нужно провести срочно. Понимаешь, какое дело: пленные трийане перебили друг друга. Возможно, не обошлось без внешней помощи. Сейчас как раз проводим расследование.

— Не страшно, — ответил я. — Захватим новых.

— Вот тоже так думаю, — кивнула Лаймиэ.

Я хотел уже попрощаться и вернуться в свою комнату, чтобы заняться свитком, но моя собеседница мешкала. Новости на этом явно не исчерпывались.

— Ринэл одобрил выделение вертолёта, — сказала она. — Полетим вместе.

Письменный язык трийан сложен. Каждый знак имеет два ряда элементов: смысловой и фонетический, которые сопрягаются с соседними по определённым запутанным правилам. Несмотря на качественно наведённую память, мне приходилось продираться через нагромождение смысловых и фонетических конструкций. К сожалению, это было не быстро.

«Хочешь — могу организовать визуальный перевод», — предложил Вася, до этого долго наблюдавший за моими мучениями.

«Не надо. Я же хочу найти след. При переводе можно много чего упустить», — ответил я.

«Если бы там было что-то — я бы обнаружил, сказал тебе, а потом доложил бы в центр».

«Ты большой специалист по религиям?» — мысленно улыбнулся я.

«Я хорошо знаю все земные канонические тексты, — ответил Вася. — 'Тора», «Трипитака», «Пополь-вух…»

«Пополь-вух» не канонический текст, — возразил я. — Это эпос'.

Вася тихонько захихикал.

«Что?» — раздражённо спросил я.

«Ты в курсе, что у тебя проблемы с чувством юмора?» — спросил он.

Я промолчал. Потом снова сосредоточился на свитке, потягивая лим-ге.

«Первый сошедший да будет положен своего племени. Да изначальное семя пребудет внутри. Да будет он принадлежать».

Кому принадлежать? Непонятно…

Я вздохнул.

«Тут, скорее, не 'принадлежать», а «причастен», — снова вмешался Вася.

«Отстань, — раздражённо ответил я мысленно, — думать мешаешь».

«Вообще это самое сложное место, — Вася проигнорировал мою реплику. — Так и знал, что ты тоже заметишь».

«Сказал бы тебе… доложил в центр… да?» — с оттенком ехидства спросил я.

«Не придирайся, — ответил Вася. — Уверен, это просто локальная особенность, связанная с их биологией».

«Какая?»

«Ну, ты ведь в курсе, как они размножаются?»

Общие сведения о биологии трийан были открытыми. Несмотря на то, что самки рождали уже сформировавшихся маленьких трийан, процесс, этому предшествующий, был замысловатым. Для того, чтобы созревшие икринки внутри самки оплодотворились, они должны были в определённое время цикла погрузиться в воду садка — специального водоёма, в который трийанские самцы выпускали молоки. Для этого даже не нужен непосредственный контакт между участниками.

Что интересно: все трийане мужского пола, для которых подошла пора размножения, собираются вместе, в одно и то же время, и мечут молоки, буквально глядя друг на друга. Самки же оплодотворяют икру скрытно, в тёмное время суток, тайком посещая садки.

Для них посещение садка считается чем-то не очень приличным, сродни походу в туалет.

Несмотря на то, что классических семей у трийан нет, некоторые мужские и женские особи сожительствуют. Самки в таких эрзац-семьях иногда пытаются подгадать так, чтобы иметь максимальный шанс оплодотворить икринки молоками именно «своего» самца. Согласно «Наставлениям Тепла» это порицаемое поведение, за которое в древние времена положено было весьма суровое наказание.

Правда, относительно недавно среди трийан появилось движение, призывающее к свободе выбора отцов и отказу от случайного отбора. Причём такой подход обосновывался успехом подобной модели у людей. Однако приверженцы этого движения оставались маргинализированной кучкой неформалов.

Жутковато, что после оплодотворения головастики вылупляются прямо внутри самки, в специальном «садковом мешке», и там же проходят отбор на выживание. Нет, они не жрут друг друга, как можно было бы предположить, глядя на дальних земных сородичей трийан. Однако их модель не многим лучше: питание внутри мешка происходит через специальные устьица, сродни пуповинам у млекопитающих. Наиболее сильные особи головастиков блокируют доступ остальным, и те просто умирают от голода и отсутствия кислорода, после чего их тела поглощаются специальными клетками, расположенными на внутреннем эпителии «садкового мешка» самок.

Самки трийан переживают об этих погибших внутри них головастиках не больше, чем земные мужчины переживают о миллионах сперматозоидов, не имеющих шанса оплодотворить яйцеклетку. Или чем женщины о пропавших даром яйцеклетках после овуляций, которые не окончились оплодотворением.

«И что?» — спросил я.

«Представь, что такое для них внутренне оплодотворение».

«Примерно то же, что для нас внешнее», — я пожал плечами. Должно быть, со стороны это смотрелось забавно: сидит мужик, морщит лоб над свитком, потом глядит вдаль и пожимает плечами… хорошо, что я в своём жилище один.

«А вот и нет, — возразил Вася. — Для них это — однозначная возможность точно определить принадлежность потомства. Понимаешь?»

Я почесал затылок.

«Получается, речь идёт о владении, — предположил я. — А не о причастности!»

Вася изобразил перед моим взглядом улыбающуюся рожицу.

«У меня вот такая же гипотеза появилась, — сказал он. — Значит, мы мыслим сходно».

«Что логично — мы из одного мира».

«Их дети принадлежат всему племени, — продолжал Вася. — С ними занимаются наставники. Их содержат в садках до того, как они станут взрослыми. Да, они знают своих матерей — но между ними возникают скорее дружеские, чем родственные отношения в нашем понимании. У детей гораздо больше свободы».

«Подожди… получается, с точки зрения их морали человеческие дети принадлежат своим родителям? Как собственность?» — спросил я.

«Совершенно верно!»

«Но… у них унифицированное законодательство! Семейные отношения регулируются одним…» — начал было я, но тут же вспомнил, что для трийан есть понятие «партнёрство», но нет понятия «семьи». То, что связано с детьми и наследованием — прерогатива исключительно человеческой части цивилизации, которая до недавнего времени была двуединой.

«Верно. Закон на Нарайе — результат целого каскада компромиссов. Но „для себя“ трийане всё равно воспринимают человеческих детей как собственность родителей».

«Ладно, — вздохнул я. — Допустим. Мы с тобой открыли забавный факт, касающийся трийанского мировоззрения. Это не совсем то, что мы искали, так?»