Лавка сновидений Юнсыль - Херин Ли - Страница 14

У Касселя же имелись свои причины думать, что он умирает.

— Мне никто не говорил, что будет так больно!

Ощущения, когда первая ниточка прошла сквозь палец, были еще терпимыми. Но пыльца начала распространяться по всему телу, и мышцы Касселя пронзила невыносимая боль. Он стиснул зубы и попытался внутренне противостоять бушующей внутри него буре.

Сотни миллионов, а может, и триллионы мельчайших частиц пыльцы оседали на кровеносных сосудах и нервах. Они имели режущие края, поэтому проникновение каждой из них отдавалось острой болью, как будто это были иголки, только острее, и не снаружи, с поверхности кожи, а глубоко внутри.

И тут организм Касселя начал бороться против внезапной атаки частиц, вонзающихся в тело принца с целью завладеть им.

— Ой!

Из-за боли пальцы Касселя скрючились, потому что он напрягался изо всех сил и суставы уже не выдерживали. По лицу струились слезы — физиология брала верх. Рот Касселя широко открылся.

Он хотел закричать, но не мог, потому что малейшая попытка напрячь мышцы живота только усиливала боль. Ему хотелось изрыгнуть всю эту пыльцу. Нет, он желал изрыгнуть каждую часть своего тела, которая сейчас страдала от агонии. Лучше жить без всех этих органов. Ему хотелось остаться лишь оболочкой.

Но это было невозможно, и Касселю приходилось подвергать себя мучениям.

— Ваше сиятельство! Нет! Вам нельзя ее отвергать! Вы должны ее принять! — доносился откуда-то голос Тингл, но он был таким далеким, тихим и невнятным. К тому же Кассель был не в состоянии понимать человеческий язык.

Сейчас ему хотелось сдаться и все бросить. С какой стати он должен терпеть эту боль? Ничто в мире не стоило таких страданий. Сомнения заставили его потерять контроль над разумом и волей. Сила, подавляющая пыльцу снов внутри тела, постепенно слабела, и частицы начали неистово метаться, словно в блаженном танце.

Тингл стала беспокоиться. Она нетерпеливо летала вокруг Касселя. Если все продолжится в том же духе, частицы снадобья, которое до сих пор не было полностью усвоено телом Касселя, могли начать сталкиваться и взрываться. И Тингл ничего не могла с этим поделать: после того как пыльца проникла внутрь и осела на кровеносных сосудах, ее уже нельзя было извлечь. Фея не сдавалась и продолжала кричать Касселю прямо в ухо:

— Ва-ше си-я-тель-ство!

Кассель, глаза которого до сих пор были закрыты, наконец приподнял мокрые от слез золотистые ресницы. Вокруг его помутневшего зрачка и размытой радужки было полно лопнувших сосудов. Красные полоски контрастировали с ярко-голубыми глазами Касселя, создавая жуткое впечатление. Тингл опять закричала. Так громко, что, казалось, из горла сейчас хлынет кровь, но это было неважно.

— Вы долж-ны рас-то-пить пыль-цу!

Но веки Касселя снова стали медленно опускаться. Тингл интуитивно понимала, что, если Кассель потеряет сознание, пыльца снов, которую некому будет подавить, выйдет из-под контроля и убьет его. Поэтому схватила веки принца и приподняла их. Так, чтобы глаза не закрывались.

— Рас-то-пи-те пыль-цу сво-ей си-лой!

На мгновение в глазах Касселя появился загадочный блеск. Может, он понял, что сказала Тингл? Фея решила еще раз на всякий случай повторить свои слова, чтобы Кассель их не забыл.

— Рас-то-пи-те пыль-цу снов и по-гло-ти-те ее!

Кончики пальцев Касселя дернулись. К счастью, похоже, он не полностью потерял сознание. И благодаря Тингл пришел в себя и вспомнил свою цель.

Кассель предпринял еще одну попытку успокоить разбушевавшуюся пыльцу снов. Сосчитав каждую частицу, он окутал их своей силой и расплавил, а затем снадобье впиталось в тело через стенки кровеносных сосудов. Даже так пыльца причиняла Касселю режущую боль.

Если ты в сознании — то живешь, если отключаешься — умираешь. Балансируя на грани жизни и смерти, Кассель мог думать только об одном.

О Юнсыль.

Человеке, который внезапно стал важнее, чем Королевство Грез, важнее, чем Пожиратель снов.

Кассель вытеснил из сердца гнев, ненависть и страх. Вместо этого он наполнил его надеждой, радостью и любовью. Частицы пыльцы, подпитанные эмоциями Касселя, постепенно начали тепло обнимать друг друга. По мере того как они таяли и сливались, боль постепенно утихала.

Кассель распределил расплавленную пыльцу снов по всему телу — она просочилась во все органы, заставив кровь циркулировать быстрее обычного, а чувства — чрезвычайно обостриться.

Кассель открыл глаза.

Первым, что он увидел, были не Тингл и не потолок комнаты…

А пыль, парящая в воздухе.

— Ва-ваше сиятельство, с вами все нормально? — спросила Тингл. Ее голос дрожал. Он всегда был тоненьким и чистым, как звон катящегося стеклянного шарика, но сейчас прозвучал громко, точно раскат грома.

Кассель откашлялся и хрипло ответил:

— Все это странно.

— Что? Что не так? Что странно? Что не так с…

— Да просто я вижу пыль. Это вообще нормально?

Перепуганная Тингл вздохнула и успокоилась.

— Так часто бывает. По мере того как тело набирает силу, чувствительность тоже обостряется. Но это временно. Скоро все придет в норму.

— А, я рад это слышать.

— Что-нибудь еще не так? То есть вы, конечно, держались великолепно…

— Я понял, о чем ты говорила, сказав, что нужно быть смелее перед лицом неизвестной боли.

— Вы смогли это сделать только потому, что принц. Если бы это был кто-то другой, он бы уже взорвался. А вы принц, самый сильный Ткач снов… Но лучше больше так не делайте.

Кассель вытер слезы с крошечного лица Тингл. Фея всхлипывала, прижавшись к его пальцам. Принц тем же ласковым голосом невозмутимо спросил:

— Ты влила все три флакона?

По всему телу Тингл побежали мурашки, и она уставилась на Касселя круглыми глазами. На ее ресницах блестели слезы. Фея осторожно ответила:

— Нет… Я влила только один…

— Введи еще два, пожалуйста. За раз! Зачем рубить хвост по частям? — пробормотал Кассель, снова ложась на кровать. Простыни были влажными от его пота, но ему было все равно. Чем быстрее все закончится, тем лучше.

Тингл плакала, но это не могло сломить решимость Касселя. В конце концов с мертвенным выражением лица она откупорила крышку второго флакона.

Кассель закрыл глаза и приготовился к предстоящей боли.

Вскоре инъекция возобновилась, и ему пришлось терпеть еще большую агонию, так как количество пыльцы удвоилось.

Наконец Кассель поднялся с места и оглядел свое тело, в котором еще ощущалось покалывание. Ничего не изменилось. Его обостренные чувства через некоторое время пришли в норму, а боль полностью утихла. Кассель моргнул опухшими от слез глазами и улыбнулся Тингл. Фея тоже посмотрела на принца, она выглядела уставшей после долгой упорной работы. В глазах ее затаилось негодование.

— Наверное, я стал уродливым.

— Не говорите всякую ерунду… Вы считаете, что лицо может быть некрасивым из-за немного опухших глаз?

— Спасибо, Тингл.

— Пожалуйста, не обращайтесь ко мне с такими просьбами.

Кассель не ответил, только ухмыльнулся. Тингл вспомнилось детство принца. Он вырос ответственным и осторожным, но в возрасте четырех-пяти лет слыл настоящим хулиганом и грозой королевского дворца. То устраивал хаос в саду, где росли сновидения, то прятался в закоулках дворцовой сокровищницы, пока все тщетно искали его.

И сейчас Кассель улыбался совсем как в детстве. Тингл застонала при мысли, что одним разом все не ограничится.

— У-у… Я лучше умру, чем буду снова так страдать. Ну правда…

— Это же просто небольшое одолжение, ответ на просьбу.

— Разве это была просьба? Скорее угроза!

— Неважно.

Кассель пару раз похлопал Тингл по спине, а затем повернулся, чтобы выйти из комнаты. Фея схватила его.

— Вы собираетесь сразу же отправиться в сон? Думаю, вам стоит немного прийти в себя…

— Я же сказал, у меня мало времени, и не думаю, будто дополнительный отдых что-то изменит. Наоборот, это даже бодрит! Я вернусь. Последи пока за домом.