Смута (СИ) - Алексеев Александр - Страница 14

Краб вздохнул:

— Такая красивая. Я и подумать не мог, что она нас продаст. Всегда улыбалась, ручкой махала.(посмотрел на Киру) Какие же вы женщины продажные!

— Ты ври, да не завирайся! — с металлом в голосе ответила Рыжая, — Я эту заразу из под земли найду.

— Деточка, — холодно заметил дядька Иван, — Оставь мужскую работу мне…

Корабли поставили паруса и ушли из залива. Делать нечего, мы побрели к замку Гапсаль. Жена шведского генерала Горна была там за главную. Распорядилась нас накормить и высушить одежду. Во время еды к нам подсел сын хозяйки Эверт Горн. По возрасту он был чуть моложе Краба. Лет двенадцать, как и Кире. Сына хозяйки интересовали подробности ночного боя. Только дядька Иван собирался открыть рот, как Рыжая Бестия начала свой рассказ:

— Мы бились, как львы, но попали в засаду. Я лично убила троих. Нет, четверых! Вот этой вот рукой. — подняла руку к своему носу и гордо посмотрела на присутствующих.

— А дальше? — сглотнув слюну, спрашивает сын генерала.

— А дальше — порох закончился и шпага сломалась! — гордо ответила наследница славы крылатых гусар.

Место действия: город Виндава (герцогство Курляндия).

Время действия: октябрь 1597 года.

Виктор Вайс, попаданец.

Несколько месяцев понадобились Яну Ванден Гейну чтобы подготовиться к демонстрации получения нового металла, который будет добавлен к меди вместо олова. Мой дядька говорит, что он не сидит в выделенном ему дому и десятка минут. Нанял себе возчика с большой телегой, на которую ещё и борта нарастили и объехал уже все окрестности Виндавы.

— Что же он там ищет, — пытаясь откусить от куриной ноги приличный кусок, интересуюсь я. Нда, аппетиты как у взрослого, а мелкие зубики и отсутствие коренных зубов делают поедание плохопрожаренной курицы проблемой. Или это дело в курице. Она синяя и тощая, да ещё и выщипана плохо.

— Скупает у углежогов древесный уголь. Уже всё, что мог скупил. У печей огромные кучи лежат. Словно он гору этого металла собрался расплавить, а ведь всего три больших ларя привёз камней, — У дядьки Ивана с курицей дела идут гораздо лучше, вон, даже кости хрустят в его мощных челюстях.

— Пусть. Думаю, стоит дождаться испытания.

Через три дня опять интересуюсь у дядьки, чем там голландский литейщик занят.

— Головой не иначе тронулся, — дядька Иван только закончил гонять молодых бойцов и весь красный ещё. Интересно, кто там кого гонял.

— Как это выглядит? — казак от меня словечек из будущего набирается. От него ученики. Увеличивается словарный запас.

— Объездил все рынки в городе, даже в Ригу ездил и купил две телеги горшков самых разных.

— Ну, он и говорил, что плавить будет в горшках, — пожимаю я детскими плечики. Когда уже вырасту-то наконец?

— Ха! Он приехал и все горшки расколотил.

— Как?!!

— Топором. Обухом, — машет руками дядька Иван, показывая, как голландец горшки крушил.

— И?

— Дальше их бьёт! — опять демонстрация.

— И?

— Людей нанял толочь в ступках осколки горшков.

— Хм. Тем интереснее будет в конце выслушать этого литейца.

Наконец этот день настал. Яну Ванден Гейну удалось превратить в пыль все горшки.

— Не поверишь! — казак развёл руками и головой затряс, — Он нанял гончаров лепить горшки.

— Да⁈ — теперь этот литеец заинтриговал меня до глубины души.

И вот через две недели Ян Ванден Гейн позвал нас на испытание. Перед печью действительно стоят новенькие только что обожжённые горшки. Они приличных размеров. Эдак с ведро. Литров на пятнадцать. И выглядят как цветочные горшки для больших фикусов. Ну, ведро, оно и есть ведро. При нас нанятые голландцем углежоги засыпали в эти горшки камни, что он с собой принёс, дроблёный известняк и древесный уголь. Пока никаких чудес. Дальше гораздо интересней. Горшки закрыли такими же керамическими крышками, хорошо притерев их, а потом замазав глиной невидимые почти щели.

— Если будет хоть малейшая щель, то этот металл улетит.

— Что же это за металл? — не выдерживаю я? Заинтриговал до нельзя голландец.

— Римляне называли его аурихалком или золотом с гор. В Венеции его зовут индийским оловом, но мой учитель… м… Я его не застал, он умер, а я родился в один год, но учился я по его книгам. Моего учителя зовут… звали… Нет, всё же зовут. Он умер, но живы его идеи и книги, так вот, моего учителя зовут Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Хохенхайм.

— Парацельс? — невольно вырывается у меня. Кто же в будущем не знает этого провидца.

— Вы выдающийся мальчик⁈

— Да, я люблю читать книги, есть у меня и книги Парацельса.

— Так вот, Парацельс называет этот металл цинкен. От немецкого zinke, что означает «колючка». Такой формы его кристаллы.

— Цинк? Понятно, продолжайте мастер, — Теперь для меня всё понятно. Этот голландец раскопал где-то рецепт производства латуни.

Между тем, пока мы говорили, углежоги собрали в печи из керамических вёдер такую пирамиду, что ли. Или конус усечённый. И принялись закидывать лопатами деревянными всё это древесным углём. Теперь получилась чёрная пирамида.

— Сейчас мы будем поджигать уголь и нагнетать в печь мехами воздух, как при производстве железа. И жар нужен такой же. Ничего интересного больше не будет, молодой господин. Подходите через три дня, когда печь остынет и мы вынем горшки.

— Хорошо, а что вы делали с горшками? Зачем из одних горшков делали другие? Те были малы? Почему не заказать гончарам сразу большие горшки, так ведь явно дешевле.

— Нет, молодой господин. Так делать нельзя, и это один из моих секретов. Если некоторые сорта глины сначала обжечь, а потом размолоть в пыль и залить водой, то снова получится глина, из которой уже и надо делать горшки. Они выдерживают гораздо больший жар. Если поставить обычные горшки из первой попавшейся глины, не прошедшей такую обработку, то горшки или потекут или потрескаются. Герметичность будет нарушена и цинкен улетит.

Через три дня вновь собрались у печи. Я с нетерпением ждал, когда их будут рушить. Углежоги достали горячие ещё горшки из печи и стали их разбивать. Что ж, у голландца всё получилось. Треснул только один горшок и там оказался один шлак. А вот в остальных горшках были серебристые с желтизной небольшой и цветами побежалости бесформенные куски металла.

— А ну-ка осторожней! — прикрикнул Ян Ванден Гейн на рабочих.

Углежоги в недоумении глянули на черепки. Что не так?

— Этот шлак нужно тщательно собрать. Молодой господин. Это лучший клей для строительства стен или домов. Он намертво соединяет кирпичи. Нужно просто размолоть его и смешать с водой и песком в определённых соотношения.

— Цемент? — вырвалось у меня.

— О я долго думал, как назвать этот клей. Раз он получается из цинкена, то слово цимент ему подходит.

— Вообще-то цемент, но, как первооткрывателю, решать вам. Пусть будет цимент.

— Теперь нужно просто расплавить медь и так загрузить туда куски цинкена, чтобы они не плавали на поверхности и не испарялись. Цинкена нужно треть от меди. Думаю, уже послезавтра мы получим золотую медь…

— Давайте назовём этот сплав латунью, чтобы не путаться.

— Лутунь, — попробовал на вкус слово литеец, — Что ж, это подходящее название. На тюркском название золота «алтун», а мой сплав очень похож на золото.

Место действия: деревня Слите (остров Висбю).

Время действия: октябрь 1597 года.

«Адмирал» Рейнольд Ван Бредероде, капитан курляндского брига «Кошка».

Месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным. Иван Заруцкий не бросился сломя голову в погоню за ганзейскими коггами. Сначала нашёл в Риге Хелену и прервал её весёлую жизнь. Потом разослал соглядатаев по портам и вскоре узнал, что те два боевых ганзейских когга встали в засаду у рыбацкой деревеньки Слите на острове Висбю.