Смута (СИ) - Алексеев Александр - Страница 10

Подошли со стороны их кормы. Вильнули и дали бортовой залп картечью. Почти всех с палубы как ветром сдуло. Забросили крючья, сцепились. Никто из наших не полез сразу на палубу. Ждали, пока наши марсовые стрелки постреляют всех укрывшихся сверху. Потом закрепили мостки, перелезли через борт, бросили в трюм две гранаты. Это, оглушает, как кувалдой по голове. Пираты стали, как тараканы на карачках вылезать на палубу. Вот и весь бой.

Именно такой план сражения был взят за основу боевого gute Flotte (Доброфлота) Меховой компании. Схему боя придумал Виктор Вайс, молодой господин. Название флота и цвета флага тоже придумал этот малыш, который частенько приходил со своим дядькой Иваном на Совет Правления. Если на знамени Курляндии был красный краб на белом фоне, то у военно-морского флага был синий диагональный крест на белом фоне. Хорошо видно издалека, а это очень важно в большом сражении.

За лето мы захватили восемь пиратских кораблей о коих доложили Ганзе и получили за это вознаграждение. А про три ганзейских когга мы умолчали. Они сами пошли на сближение. Надеялись на лёгкую добычу и стали сами добычей. Так-то экипаж торговых когов невелик. Максимум двадцать человек. Но вот если они вышли в море за добычей, то берут на борт ещё несколько десятков абордажников.

На море нельзя зевать. Вперёдсмотрящие должны предупреждать капитана о появлении чужого судна. Если чужак идёт на сближение, то это, как правило, говорит о его недобрых намерениях.

С нынешними скоростями кораблей за время сближения проходит целая вечность. Оба корабля успевают зарядить пушки и отправить стрелков в «корзины», которые впрочем есть не на всех коггах.

Чтобы правильно подойти к вражескому судну и намертво зацепится — нужно очень постараться. Не у всех получается с первого раза. «Жертва» же отворачивает, маневрирует. Нужно копировать действия, иначе проскочишь.

Чтобы не было игры в кошки-мышки, лучше брать на абордаж корабли, стоящие на якорях. А уж там мои головорезы покажут своё мастерство.

Многие, не ходившие под парусом, представляют флот в романтическом виде. Рыцари моря. Но, нет. Жизнь простых моряков и даже капитанов была не лёгкой. Постоянная качка, влажность, морская соль скрипит на зубах. От моряков смердит, как от коровьей лепёшки. Солёной водой мыться нельзя, а пресная только для питья и готовки пищи. Точных морских карт и навигационных приборов нет. Даже в Балтийской луже можно проскочить свой порт на приличное расстояние. Морскому делу нигде не учат. Приходи на корабль в юном возрасте и учись у матросов, потом у боцмана, далее у рулевого, ну и чем чёрт не шутит даже у капитана. Если поймёшь как управлять кораблём — станешь капитаном. Не поймёшь — вали на землю или оставайся простым моряком.

Френсис Дрейк, мой учитель, хоть и был пиратом, но много в чём разбирался. Например, понимал, что сила новых кораблей в артиллерии. Что нужно не носом идти на врага, а сближаться бортами в составе линейной колонны. Потому что точный бортовой залп — страшная сила. Особенно, если ядра тянут приличные сорок фунтов. Такие проломят любую палубу и любой борт с хорошего угла. Но, если всё так просто, то почему никто не воюет линиями? Да потому, что капитанов нормальных раз-два и обчёлся. А у команд выучки нет, чтобы постоянно держать интервалы между кораблями в один корпус. На всех кораблях свой набор парусов, износ днища и рангоута. Каждый корабль имеет свой характер под ветром. Кто-то лебедем летит, а кто-то, как дельфин в волну ныряет.

Нужно строить однотипные корабли. Чтобы шли друг за другом, как лошади в упряжке. Вот тогда можно будет из больших бортовых пушек любую Армаду расстрелять. А не так палить в никуда, как мы в битве с испанцами. Ведь их Армаду морской Бог погубил, а не английский флот.

Я, по совету юного господина ввёл в рацион для моряков картофель, квашенную капусту, сушёные: белые грибы, петрушку, укроп, малину и вишню. И народ стал меньше болеть в море.

Мой экипаж построился перед прибытием в родной порт. Я посмотрел на разномастную команду и говорю:

— Мы и в следующий раз сожжём пиратов или возьмём на абордаж. Обещаю после возвращения каждому кружку пива и тарелку свинины в портовой таверне. Что-что? Как вы хотите ко мне обращаться? Ну, я даже как-то стесняюсь… Ну, ладно, зовите меня Адмиралом!

Авторское отступление про книжное прогрессорство и тождественность главного героя и автора.

В комментариях к книге развернулась дискуссия о допустимых «чудесах» в прогрессорстве. Так то, с одной стороны, на всё воля автора. Как захочет, так и будет. Даже в семнадцатом веке можно построить пароход. Попаданцу нужно, вооружившись знаниями Википедии и используя горы золота и серебра, найти специалистов, которые смогут осуществить проект. Сколько времени на это уйдёт? Лет двадцать-тридцать-сорок? Всё зависит от фантазии автора и попаданческой скатерти-самобранки, из которой всё появляется «по щучьему велению». Что ж, попаданчество — это сказки для взрослых, но, как заметил один комментатор «меру нужно знать». Хорошо, «будем знать» и броненосцы на коленке строить не будем. Максимум, чайные клипперы.

Кроме того, авторы не считают свои мысли и мысли главного героя тождественными. Попаданец Владимир Неупокоев в теле Виктора Вайса это последователь идей эсеров и трудовиков перед Февральской революцией 1917 года. Он мечтает обустроить Россию по западному образцу, но без перегибов, которые допустил Пётр Первый. Получится ли у такого деятеля поставить Россию на дыбы? Посмотрим.

Место действия: Себеж(российская крепость на границе с Речью Посполитой).

Время действия: декабрь 1596 года.

Князь себежский Вильгельм Кетлер, отец бастарда-попаданца Виктора Вайса.

Мой тесть, Борис Годунов, сумел организовать передачу мне в вотчину Себежский уезд. По случаю моего перехода под руку российского монарха, мне был подарен титул — князь Себежский. С Рюриковичами и Гедеминовичами я и рядом стоять не мог, но вот с мурзами и беками, перешедшими в Московское царство, был на равных.

Жена моя, Ксения Борисовна, ещё слишком юна для рождения ребёнка. Может быть, через год-два?

Кроме забав и развлечений с молодой женой, мне приходится много ездить и вникать в дела. Городок наш Себеж состоит из посада и крепости с Кремлём, расположенных между двух озёр. Ну, насчёт крепости и Кремля я, пожалуй, погорячился. Так, большой острог с валами и деревянными стенами. Тесть даёт мне деньги на строительство каменной крепости. Вот тогда будет другое дело. Каменная крепость с пушками, а с двух сторон — вода, подкоп для взрыва не сделать. В этом году начнём строительство пяти каменных башен с воротами, а там и до стен дело дойдёт. Для рабочих сделаем бараки в Затурье — ближайшей к Себежу деревеньке на берегу озера.

Мои местные советники каждую весну ставили шатры у большой Московской дороги. Там проходившие путники и караваны оставляли за еду и питьё хорошие деньги. Кое-кто уже сподобился поставить там небольшие корчмы и большие таверны, чтобы путникам можно было не только поесть-попить, но и поспать.

Заходит секретарь и спрашивает:

— Докладывать, княже?

— Докладывай.

— Трифон, что держал в Себеже винную лавку, сгорел в прошлом месяце вместе с винокурней. У него дело с продажей полугара шло неплохо. Наши купцы в складчину захотели новую винокурню на литовский манер. Но польский мастер, что приехал, дорого просит за свои кубы. Целый год нужно гнать, чтобы деньги вернуть. И неизвестно, продашь ли всё.

Задумываюсь, припоминая потребности Меховой компании.

— Хорошо. Я дам его цену. Но, он останется на винокурне до тех пор, пока не обучит двух наших учеников всем премудростям. Мимо Себежа дешёвое зерно непрерывным потоком идёт из Ржева в Крейцбург на Даугаву. Вот сырьё для винокурни. Только меховой компании на следующий год нужна тысяча десятиведерных бочек. А вот и заказчик.