Падший 2 (СИ) - Барчук Павел - Страница 7

Первым очнулся Толик. Паук размахнулся лапой, собираясь прижать психа к полу, но тот с нечеловеческим проворством увернулся, затем резко вскочил на ноги. Буквально. Одним прыжком. Что, в принципе, тоже несвойственно людям. Согнул колени, собираясь прыгнуть, но не успел.

Рядом с мужиком из ниоткуда возник небольшой черный вихрь. Ну как небольшой… Метра два в высоту.

В центре вихря мелькнул силуэт. Он, это силуэт, потянулся к психу, словно собирался его обнять. На долю секунды мужик просто исчез из виду, окутанный чернотой. А в следующее мгновение все пропало. Имею в виду, и силуэт, и вихрь.

А вот псих стоял на месте. Он тяжело вздохнул, издал короткий стон и… медленно развалился на две ровные части.

Бедолагу аккуратно разрезали пополам, от затылка до промежности. Вместо внутренностей, которые теоретически должны были вывалиться на пол, из обеих половин психа посыпались жуки. Много, очень много жуков.

— Твою мать! — Выругался Степан, побледнев и позеленев одновременно.

Он даже задергался и попытался отползти, последовав недавнему примеру майора.

Именно в этот момент, будто всего происходящего дерьма было мало, решила очнуться Мария Семеновна. Она застонала, приподнялась, покрутила головой. Естественно, первое, что увидела блондинка — это море жуков, которых исторгало разрубленное пополам тело психа.

Жуки лезли и лезли из него без конца, как лава из разбуженного вулкана.

Бо́льшая часть тварей сразу кинулась на Толика. Он, конечно, с ними справлялся. Насколько мог. Просто Толик очень большой, а жуки очень маленькие. Но это совсем не делало их безобидными. Они как речной поток, как неукротимая волна, накинулись на Метку, пытаясь полностью облепить все его тело. Судя по чавкающим, мерзким звуками, мелкие засранцы принялись жрать моего питомца!

— Млять! — Громко, отчетливо произнесла Мария Семеновна, глядя на творившуюся срань стеклянным взглядом, потом уже знакомо всхлипнула и шлепнулась обратно в обморок.

А ситуация тем временем продолжала превращаться из хреновой в очень хреновую. Жуки лезли из тела психа с удвоенной скоростью. Их было настолько много, что они давили друг друга, образуя кучу-малу.

Волна, которая нацелилась на патологоанатома, уже почти достигла Степана, и, надо признать, там все решится очень быстро. Марков не Толик, он не продержится и минуты. Если паук храбро сражался, то Марков, решительно сжав губы и зажмурившись, храбро приготовился умереть.

Времени на осмысление ситуации не было. Вариантов немного. Лучший –уничтожить церковь. Я могу сделать воздушный взрыв, подорвав весь кислород в комнате. Это убьёт жуков, но в подобном закрытом пространстве это вышибет наружу лёгкие моего сосуда. С Марковым и блондинкой произойдёт то же самое.

Остальные органы скорее всего просто будут перемолоты в кошачий корм. Все виды огня — моё лучшее оружие, но здесь крайне неподходящая для подобных фокусов территория. Нужно срочно переходить к следующему лучшему варианту.

— Как же вы мне дороги! — Выругался я, наблюдая за героической битвой Толика и решительным лицом Маркова, который планировал отдать концы.

Я сел на пол, прямо посреди пентаграммы, которая усилиями метки превратилась просто в кривые рваные линии, затем изо всех сил укусил свою правую руку. Зубы сжимал до тех пор, пока не появилась кровь.

Потом принялся размахивать конечностью, разбрызгивая черные тяжелые капли по полу. Так и думал. Сосуд юридически мертв. В нем нет больше крови человека, но полным-полно моей. Жуки — это адовы падальщики. И да, если что-то срочно не предпринять, они просто сожрут всех, кто находится внутри церкви. Моя кровь для падальщиков — как помои для свиней, как винишко для алкаша, еще не вышедшего из запоя. Этакий особый вид кайфа, от которого они ни за что не откажутся.

Жуки, почуяв знакомый запах, сначала застыли, затем пошла реакция. Вся эта армия адских насекомых развернулась, оставив в покое Толика с Марковым, и направилась прямо к мне, на ходу лакая черную вязкую жидкость, которой на полу было уже до хрена. Как много, оказывается, во мне крови…

Я продолжал трясти рукой, разбрызгивая как можно больше демонской жидкости между мной и жуками.

А теперь приготовьтесь, наступает полный отстой. Последует вторая часть плана, от которой будет довольно больно. Мне, естественно.

Дождавшись, пока падальщики окажутся измазаны в моей крови, закрыл глаза, расслабился, и сделал кое-что очень глупое — пустил через сосуд разряд в очень до хрена вольт. Я вызвал молнию. Создал ее внутри себя.

Чтоб вы понимали, молния — это очень мощная штука, а молния, которая проходит через тело сосуда — это очень мощная и очень больная штука.

Конечно, я знал, что не умру от небольшого разряда. Ну как небольшого… с точки зрения Падшего. Человеческое тело придерживалось иного мнения.

Разряд понесся вперед, перескакивая с одной капли крови на другую, с лужи поменьше, на лужу бо́льшего размера. Жуки подпрыгивали, верещали, а потом весело и задорно превращались в пепел. Те, кто оказывался снизу, поджигали тех, кто напирал сверху.

Буквально несколько минут — и в церкви остались только Марков, который смотрел на меня охреневшими глазами, Толик, который выглядел расстроенным из-за того, что не смог защитить нового хозяина, и майор Машурина, которая по-прежнему лежала в отключке, блаженно улыбаясь.

— Иди на улицу и убей всех, кто там есть. — Велел я Метке. По-моему мой голос звучал несколько уставшим.

— Это жестоко. — Робко попытался образумить меня Степан.

— Там, за стенами церкви сидят уроды, не имеющие ничего хорошего внутри своих поганых душ. А это… — Я кивнул в сторону Толика, — Это есть Зло. Материальная часть демонского Флёра. Будет вполне справедливо, если именно он наставит придурков на путь истинный. На путь, который отправит их туда, где им и место. Подобное лечат подобным. Это сказал Гиппократ, все вопросы к нему.

Паук радостно вскинулся и рванул во двор. Ему явно не терпелось доказать свою пользу. Дверь адская тварина просто вынес. По-моему, она, отправившись в полет, даже пришибла кого-то из тех, кто караулил снаружи.

— Ты нас спас. — Подал вдруг голос Марков.

— Чего? — Я сначала не понял, о чем он говорит.

Наверное, впервые за своё долгое существование, я реально очень устал. Хотелось просто убраться отсюда, приехать домой, искупаться, лечь и закрыть глаза. А, ну еще очень хотелось сжечь это место. Но после того, как мы его покинем.

— Ты мог бросить нас этим тварям и сбежать. — тихо сказал Марков.

Он смотрел на меня с каким-то странным, пугающим выражением. Надеюсь, Степан не надумал поверить с хорошую сторону Люцифера, потому что этой стороны нет.

— Нужно запомнить на следующий раз. — Усмехнулся я. — На самом деле все вот это.

Я поднял руку и сделал широкий жест, очертив круг.

— Все это, Стёпа — полная срань. Но поверь мне, гораздо хуже совсем другое. Когда психа закружило в черном вихре, явился кто-то из моих собратьев. Судя по всему, он хочет изменить равновесие сил мироздания и нарушить существующий порядок. У него осталась коробка с Сердцем Лилит. Он для того и обнаружил свое присутствие, чтоб забрать Артефакт. И вот это — гораздо бо́льшая срань. Потому что его задумка получилась, Сердце Лилит снова находится не в тех руках. А вообще, Марков… Знаешь, что скажу? Сидение на корточках среди сотни килограмм мёртвых жуков быстро теряет своё очарование. Бери-ка нашу героическую подругу и неси ее в машину. Пора выбираться отсюда.

Степан около минуты просто молча смотрел на меня. Просто смотрел и все. Потом широко улыбнулся, изобразив на лице глуповатое выражение. Патологоанатом понял, я не хочу всех этих трогательных речей и благодарности за спасение. Люцифер делал то, что выгодно ему. Все. Точка.

— Замечательная речь, Забелин. Я сам не мог бы сказать лучше. На самом деле, я мог бы, конечно, сказать гораздо лучше, но для тебя тоже неплохо. Только может мы все-таки для начала снимем твои наручники, а потом развяжем меня? — С насмешкой поинтересовался Марков и кивнул на свои ноги.