"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 29

Те же послы, испуганные силой русского флота, встретили его в море и униженно просили мира. Император Константин обещал заплатить дань великую, такую же, как некогда греки заплатили Олегу. Игорь, решив не подвергать себя опасностям сражения, согласился на мир. Ромеи золото дали, но по всем остальным статьям договора обманули Русь. Узнав об этом, Ольга от души посмеялась над робким супругом…»

Вот так вот, коротенько, излагаются события трех лет, занятые напряженными военными, политическими и дипломатическими действиями. Да еще и после разгрома Игоря «надменные послы» сами приплыли на Русь мириться… Вся воинственность, как видим, здесь досталась Ольге: она даже бесплодие свое оправдывает тем, что-де не слезает с боевого седла. И если в неудаче первого похода виноват Игорь, то удача второго – заслуга Ольги, которая собрала войска в четыре раза больше, чем ее муж. «С позором», «унизительные условия», «обманули», «робкий», «растерялся» – в этом круге понятий вынужден жить Игорь в романах.

Фантасмагорически описан путь Игоря в Греческое царство в повести Всеволода Иванова «Эдесская святыня» (1946 год):

"Впереди, сотрясая море и пугая волны, плыла огромная ладья князя Игоря. Она была украшена золотой статуей Перуна, а по борту узором из серебряных пересекающихся линий. Рядом с Перуном стоял большой щит, сверху донизу унизанный золотыми бляшками. Время от времени князь Игорь, высокий, длиннолицый, с проседью на висках, подходил к щиту и поднимал его, словно готовясь поднять его еще выше, к цоколю арки Золотых ворот".

Представляете картину? Мало того, что сплошная фантастика, так еще и Игорь ведет себя, будто маньяк. Неудивительно, что даже волны пугались.

Карамзин, в целом к Игорю более доброжелательный, чем другие историки, написал о нем: «Игорь в войне с Греками не имел успехов Олега; не имел, кажется, и великих свойств его…»

Даже В. Каргалов, в целом относящийся к Игорю неплохо, в своем полухудожественном изложении комкает историю этого похода, сводя его, по существу, к одной битве на суше и одной на море (следуя версии ПВЛ, но в сокращении). Еще у «последнего мыса перед Босфором» навстречу русскому флоту выходят «хищные византийские триеры», после чего русы оставляют ладьи, идут к Царьграду сушей, «по пыльным дорогам», грабя виллы по пути – получается, по западному берегу Босфора, направляясь от Черного моря к Мраморному. Но, не дойдя до Царьграда, натыкаются на греческое войско, которое наносит им поражение.

«На холмах вспыхнули огромные костры, ярко осветили деревянные кресты, на которых палачи распяли пленных руссов – для устрашения уцелевших в бою…» – пишет автор. Хотя в летописи все наоборот: «А кого захватили (русы – Е.Д.) – одних распинали…» – отмечает ПВЛ.

Далее у Каргалова русы отступают к берегу, садятся на ладьи и пытаются уйти в море, но попадают под огнеметные залпы, после чего остатки их бегут аж к Керченскому проливу (Боспору Киммерийскому), опасаясь, что в устье Днепра их ждут такие же огненосные суда из Херсонеса… Выходит, за всю войну Игорева рать прошла всего-то несколько десятков километров вдоль берега Босфора (вся длина пролива – 30 км), после чего повернула назад, но была истреблена почти полностью. По описаниям, все это заняло буквально несколько дней. Хотя из источников известно, что русы провели в Греческом царстве все лето – от июня по середину сентября.

Посмотрим, из какого же исторического материала это все извлечено.

Собственная память русов за сто лет сведений об этом походе сохранила очень мало. Описание хода кампании летописцы заимствовали из византийских источников (Хроника Амартола и Житие Василия Нового). История формирования представлений об этой войне сама по себе сложна, но в итоге ПВЛ рассказала об этом так:

«Пошел Игорь на греков. И послали болгары весть царю, что идут русские на Царьград: 10 тысяч кораблей. И пришли, и подплыли, и стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли… А кого захватили – одних распинали, в других же, перед собой их ставя, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и села пожгли и по обоим берегам Суда захватили немало богатств. Когда же пришли с востока воины – Панфир-доместик с сорока тысячами, Фока-патриций с македонянами, Федор-стратилат с фракийцами, с ними же и сановные бояре, то окружили русь. Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком сражении едва одолели греки. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские же, увидев пламя, бросились в воду морскую, стремясь спастись, и так оставшиеся возвратились домой. И, придя в землю свою, поведали – каждый своим – о происшедшем и о ладейном огне. „Будто молнию небесную, – говорили они, – имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». Игорь же, вернувшись, начал собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь идти на них. (Перевод Д. С. Лихачева.) [43]

Видимо, эта «молния небесная» и есть единственное, что пересказали внукам уцелевшие участники похода: у этой детали источника в греческих хрониках нет.

Как видим, история вышла небольшая по объему, но насыщенная. И если немного в ней разобраться, то возникает удивление: почему этот поход зачисляют в неудачные, когда сама же летописная статья содержит совсем другие данные? Посмотрим, как он, собственно проходил и к каким результатам привел.

Точные размеры Игорева войска неизвестны: источники называют то тысячу ладей, то десять тысяч. Ладья, пригодная и для речного, и для морского прибрежного перехода, могла иметь 16–20 м в длину и вмещать человек двадцать. Правдоподобнее выглядит десять тысяч человек на тысяче (или около того) ладей – они же все разные, – но это из области догадок.

Время для похода было выбрано удачно. Авторы романов, изображающие дело так, будто Византии только и было дела, что строить коварные планы против мужественных благородных русов, обычно игнорируют тот факт, что на протяжении многих веков главным внешним врагом Византии были… нет, даже не хазары, хотя там тоже имелись взаимные претензии по части веры и спорных территорий. Главным врагом Византия в раннем средневековье были арабы, и против них императоры поколениями вели беспощадную войну на суше (в Сирии и Малой Азии) и на воде (в Эгейском море). Войны с северными варварами велись греками «по остаточному принципу», и им было проще заплатить выкуп тем же русам, чтобы побыстрее развязать себе руки и не воевать на два фронта. А по сравнению с теми столкновениями, которые греки веками имели с болгарами, русские походы на Царьград – почти мелкая неприятность.

На лето 941 года пришелся очередной этап византийско-арабских войн. Сухопутные войска (сорок тысяч под командой Варды Фоки и Иоанна Куркуаса) находись в Малой Азии, близ сирийской границы, а военный флот ушел в Эгейское море, к острову Крит. Византия к тому времени уже около ста пятидесяти лет пыталась вернуть себе остров, свое прежнее владение, где под покровительством Каирского халифата процветала арабская пиратская республика, постоянно совершавшая набеги на прибрежные владения империи.

Таким образом, Константинополь и его окрестности остались практически беззащитны. В городе находился гарнизон, городская стража и тагма Схол – элитное кавалерийское подразделение. Это было одно из самых боеспособных, на тот момент, подразделений в мире, но численность его едва ли превышала 700 всадников, что против орды русов было явно мало. И скорее всего, русы об этом знали – регулярные связи с империей на то время поддерживались уже почти сто лет. У Игоря были все основания рассчитывать на успех, повторив схему действий своего «дяди», предшественника, то есть Олега Вещего: взять Константинополь в осаду и потребовать во-первых, выкупа, а во-вторых, подписания нового договора на выгодных для Руси условиях. И у него могло бы все получиться по старой схеме, не вмешайся в дело один фактор, которого русы не предвидели.