Судьба королевского наследника (ЛП) - Джонс Амо - Страница 43

Мои волосы кажутся почему-то светлее, платиновый оттенок почти морозно-белый, но опять же, это, должно быть, из-за освещения.

Но с другой стороны, есть еще моя кожа.

Так понятнее. Вроде как безупречно выглядит… но возможно, тот урок по макияжу, который я смотрела на прошлой неделе, наконец-то принес свои плоды.

— Готова? — Бен зовет с другой стороны двери.

Вздыхая, я крашу губы самым глубоким фиолетовым, какой только смогла найти, а затем распахиваю дверь.

Брови Бена приподнимаются, но он ничего не говорит. Он хорошо осведомлен о том, что я люблю называть монтажом своего настроения.

— Готова.

Мы идем в основном в тишине, он проверяет дерьмо в своем телефоне, я наполовину потеряна в своих мыслях, и на свежем воздухе вещи, которые не щелкнули бы, если бы их заперли в моей комнате, складываются вместе.

Ведьмовское дерьмо или нет, но — Найты-близнецы.

Идентичные близнецы, а не какая-то галлюцинация или зеркальное отражение силового дерьма «Людей Икс» — присяжные все еще не пришли к выводу о белых глазах.

Мои чувства никогда не вводили меня в заблуждение, и если бы я была внимательна, Найт не одурачил бы меня. Мальчишки, они не могли бы быть ещё более разными, целоваться более по-другому. Они даже говорят по-разному.

Но, да, эти извращенцы целовали и прикасались ко мне, и близнец, этот маленький засранец, был действительно осторожен со своим «скажи мне, что хочешь меня», но не настолько как в ночь вечеринки. Близнец трахнул меня пальцами на коленях своего брата, по общему признанию, сводя меня с ума от желания, а затем они устроили свою маленькую игру в подменыши, без моего ведома. Ледженд прижал мою голову к своей теплой шее, позволяя Найту оторвать его от меня, а затем Найт оторвал меня, чтобы заявить о моем оргазме как о своем собственном, но его близнец проделал всю подготовительную работу. Игривый маленький девиант. Осмелюсь сказать, он менее страшный, чем Найт.

Он менее…

Мои брови хмурятся, и я потираю руки, когда они покрываются гусиной кожей, хотя я не уверена, что их вызвало, мысль о его нежных, но сильных руках на моем горле, пока он тупо трахал меня, или мысль о том, что он, возможно, душил меня, пока я не умру у его ног.

Ты в гребаном дерьме, Лондон.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я резко оборачиваюсь, чувствуя на себе взгляд, но там никого нет, и когда я смотрю вперед, передо мной только Бен.

— К твоему сведению, сегодня вечером я встречаюсь с той цыпочкой Алекс, так что не уверен, когда вернусь.

Он засовывает телефон в карман.

Мой пульс подскакивает при упоминании имени. Алекс. Она из их мира, и эти два мира больше не означают богатых детишек в гребаном частном университете.

— Уверен, что не хочешь отшить ее?

Бен ухмыляется, целуя меня в висок, и направляется к арене на тренировку по хоккею.

— Я позвоню тебе, если планы изменятся.

— Окей, — говорю я, хотя он уже ушел, когда я повыше закидываю сумку на плечо.

Я пересекаю кампус, направляясь к кафе, поскольку у меня есть несколько дополнительных минут, но с каждым моим поворотом или сокращением пути вокруг больших цементных зданий мой пульс подскакивает к горлу, сердце бьется быстрее, а ладони начинают потеть.

Мой кулак сжимается вокруг сумки, и я дергаю головой через плечо, но там снова никого нет.

Я стискиваю зубы и на скорости заворачиваю за последний угол, возвращаясь на главную площадь, резко останавливаясь, когда вижу Тревора, идущего в эту сторону.

Он еще не заметил меня, поэтому я пытаюсь срезать в другую сторону, но его голова появляется раньше, чем я успеваю. Его глаза прищуриваются при виде моего наряда, прежде чем он заставляет себя улыбнуться и начинает бежать трусцой ко мне.

— Твою мать, — шиплю я, ускоряя темп.

— Лон, подожди!

— Не могу, извини, опаздываю!

Его шаги приближаются.

— Нет, это не так. Я знаю твое расписание, помнишь? Не лги мне, Лон.

Он хихикает, но это фальшиво. Он взбешен тем, что его отшивают. Хорошо.

Разозлился, что я игнорирую его уже несколько недель, но, боже мой, неужели парень не понимает явного намека?

— Я не хочу с тобой разговаривать, Тревор. Так что, будь добр, пожалуйста, отвали.

— Связь с какими-то богатыми Буратино, как я погляжу, вскружила тебе голову.

Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь и вхожу в его пространство, что раздражает, так как это именно то, чего он хочет. Его ухмылка красноречива, даже если он пытается скрыть свой гнев.

— Единственное, что приходит мне в голову, — член в три раза больше твоего, так что, если ты хочешь сидеть здесь и устраивать детские истерики и оскорбления, я в игре. Я буду первой. Я была рада, когда узнала, что ты изменял, потому что это означало, что твой тусклый член теперь стал чьей-то проблемой, и мне не нужно было советовать тебе вложиться в виагру и возможно, в помпу или две.

Рука Тревора обхватывает мой бицепс. Что-то взрывается за моими ребрами, заставляя мою грудь вздрагивать, но я сглатываю, не обращая внимания на это, вырываясь из его хватки.

Он неумолим. Его губы изгибаются.

— Ты действительно думаешь, что какие-то детишки с трастовым фондом считают тебя достойной чего-то большего, чем простого перепихона?

— До тех пор, пока они думают, что я хороша.

Мне удается вырваться из его рук, я слегка пихаю его в грудь за то, что он дурачился, и спешу к дверям кафе.

Порыв ветра появляется из ниоткуда, врывается мне в спину, бросая волосы мне в лицо, и клянусь, он действует как торнадо, но мягкий, как однажды закружился вокруг меня. Напряжение мгновенно покидает мое тело, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, следует ли Тревор за мной, и от этого зрелища у меня отвисает челюсть.

Тревор стоит на коленях, по его лицу течет кровь, нос разбит, но вокруг никого.

Через несколько мгновений после того, как я замечаю, другие тоже начинают замечать, и люди спешат ему на помощь.

Мои брови приподнимаются, и я подхожу к стеклянной двери, прижимая к ней руку, пока смотрю, мой разум путается, а затем тепло возвращается к моей ладони, обволакивает мои пальцы и спускается вниз по руке, пока не проникает за пределы кожи.

Мой желудок извергается миллионом маленьких жучков-молний, их крылышки щекочут и дразнят изнутри, и на моих губах появляется легкая улыбка, прежде чем я могу это остановить.

Когда я опускаю руку, мой отпечаток медленно исчезает со стекла, но когда я делаю шаг назад, там появляется более крупный отпечаток.

Я резко втягиваю воздух, прижимая руку к груди. Мой взгляд скользит дальше и обнаруживает, что Тревора увозят на университетской тележке, а когда я оглядываюсь назад, отпечаток исчезает.

Внезапно на меня накатывает сокрушительная волна одиночества.

Это иррационально, да, но реально.

И тревожно.

Мне нужен мой гребаный кофе.

Вы могли бы подумать, что курс базовой психологии должен быть, по крайней мере, интересным, но это не что иное, как лекция за лекцией старика, высказывающего свое мнение, а не что-либо еще, поэтому сказать, что я боюсь часа и пятидесяти минут бессмыслицы, было бы преуменьшением.

Я решаю выпить еще порцию кофе в кафе, чтобы успокоить свои нервы. Так что чего я с нетерпением жду, так это медленно потягивать свой очень большой горячий латте и растворяться в орехово-сладком вкусе, игнорируя при этом каждое слово, произносимое мужчиной средних лет, которому пора перестать красить самому себе волосы. Такими темпами меня выгонят из университета еще до следующего семестра. Мне придется смириться с этим и попросить Бена о каком-нибудь жестком репетиторстве, если я хочу иметь хотя бы малейший шанс получить минимально допустимый средний балл, необходимый для сохранения стипендии, которую я каким-то образом получила здесь. Честно говоря, это, наверное, самое большое достижение, которого я когда-либо достигну, и это жалко.