От выстрела до выстрела (СИ) - "AlmaZa" - Страница 18

— Что такое, Марфа⁈ — уставился он на вбежавшую крестьянку.

Но, сторонясь, ответить она не успела. В зал вошёл Пётр, в одной руке державший и несессер, и фуражку. Другая, чуть согнутая, была свободна.

— Здравствуй, отец.

Они встретились взглядами. Петя интуитивно угадал, что генерал всё знает, но, не имея подтверждения своей догадке, застыл в нерешительности.

— Что за шум? — пришёл сам, зайдя через другую дверь, Саша и, увидев брата, бросился к нему: — Петя! Петя, ты приехал!

Обхватив его в охапку, Александр выжал неясный звук, похожий на мычание. Отстранился, заметив быстро прячущееся выражение боли:

— Что с тобой?

— Ерунда, ты мне руку прищемил, — улыбнулся насилу Пётр.

— Прости! — отступив, Саша ощущал возвращающийся в душу мир. Из-за мрачности отца он и сам стал верить, что брата уже нет на этом свете, однако же вот он! Живой! Здоровый! Обернувшись к генералу, Александр трусовато приподнял плечи. Что теперь будет? Ведь можно было не рассказывать, если б знал, что исход окажется благополучным.

— Здравствуй, Петя, — сдавленным, со сдержанным рокотом голосом произнёс Аркадий Дмитриевич, и интонация убедила Петра в его осведомлённости. Он стрельнул глазами на Сашу. Младший брат коротко, едва уловимо кивнул, как бы говоря: «Да, всё знает». — Ну, проходи, рассказывай…

— Я…

— Что? Погеройствовать захотел? — измотавшиеся нервы генерала, похоронившего прошедшей осенью одного сына, начали сдавать и, с каждым произнесённым словом, он делался громче и добавлял жестикуляции. — Или Кавказ посмотреть? Что? Гор не видел⁈ Или мало тебе отцовских седин? Мало тебе было, что я сам чуть в могилу не сошёл следом за Мишей, ты меня туда наверняка определить решил⁈

— Отец…

— Молчать! — в нём проснулся военный командир. Битва разыгралась на семейном поле, но тем жёстче должны быть приказы! Одно дело подчинённые по службе, и другое — дети, собственное произведение. — Ты! Неблагодарный сын! Я зря не познакомил тебя с кулаком своим и ремнём! Отлупцевал бы зад и спину, думать бы забыл самочинствовать! Ты как посмел⁈ Тебе кто позволил ехать куда-то, а не в отцовский дом⁈ Ты что о себе надумал⁈

Аркадий Дмитриевич кричал, до конца уже не отдавая отчёта, что именно кричит, в чём обвиняет Петра, как бы хотел на самом деле, чтобы тот поступил. Петя понуро опустил взгляд, поскольку отцовский гнев был для него сильнейшим оружием. Тот мог шёпотом сделать замечание, и Петя вытягивался в струнку. Что уж говорить о крике? Их было не слышно с тех пор, как они разъехались с Натальей Михайловной. И, предсказуемо, раздалось впервые сравнение:

— Весь в мать! Её порода! Лишь бы довести меня! Самодур! Как есть — самодур и дурак!

Угрожающе надвигаясь на сыновей, Аркадий Дмитриевич продолжал махать кулаками, но, когда оказался совсем близко к ним, вдруг опустил руки и, сорвавшимся голосом, одномоментно севшим и ослабшим, произнёс:

— Дурак ты, сын! Какой же дурак! — и отеческие объятья обхватили Петю, переросшего родителя, а потому чуть присевшего, чтоб отцу было удобнее. На глаза навернулись слёзы. Стыдно было за причинённое волнение, ведь отец был немолод, но разве могло что-то остановить Петра? Нет, не могло. Аркадий Дмитриевич сам учил, что если уверен в правильности задуманного — не отступай.

Когда эмоции улеглись, все трое заметили до сих пор стоявшую в углу Марфу, не решавшуюся уйти и силящуюся понять, продолжится ли скандал или примирение окончательное?

— Чего стоишь? — одёрнув мундир, придал себе важного вида генерал. — Иди ставь самовар! Быстрее! Не видишь — Петя приехал!

— Ой, бегу батюшка, бегу! — выдохнула она, обрадовавшись стихшей буре, и опять поспешила на кухню.

— И ужин неси! — крикнул вслед Аркадий Дмитриевич. Вернул внимание к сыновьям: — Садитесь, в ногах правды нет.

— Да мне бы пыль стряхнуть с дороги, — Петя поставил несессер на стул. Обвёл комнату взглядом. — А где Маша?

— Замуж вышла! — не без ехидства заметил генерал.

— Как⁈ Когда?

— А вот домой вовремя надо приезжать! — не удержался Аркадий Дмитриевич. Петя покраснел до ушей и, довольный реакцией, отец смягчился: — Сюрприз хотели сделать, чтобы вы с Сашей приехали, а у нас тут венчание! Но у кого-то свои планы, мы в них не входим…

— Отец, прости, я же не знал! За кого она вышла?

— За Офросимова, соседа нашего — помнишь?

— Да-да, отставной штабс-ротмистр, кажется?

— Он захаживал все зимние праздники… — добавил Саша и вспомнил: — Ах, ты же не приезжал зимой…

— Так и дорогу забыть было недолго, — прищурился генерал.

— Петя, — сменил тему младший брат, — ты лучше расскажи… как… как ты? Был на Кавказе?

— Да, был, — неудобно было рассказывать всё при отце. Какой бы удачей ни закончилась дуэль, а перед ним сильно виноват за тревоги. Но и скрывать, врать отцу никогда бы себе не позволил.

— И? Не нашёл Шаховского?

— Отчего же? Нашёл, — присев на стул, Пётр тихо заключил: — Стрелялись.

— Попал⁈ — полезли из орбит глаза Саши. Взбудораженный, он ждал подробностей: — Тебя не ранило⁈

— Царапина. А я… да, попал.

— Убил? — нагоняя грозность на лицо, с подлой надеждой спросил Аркадий Дмитриевич, усевшись рядом.

— Нет. Князь жив. Ранен. Доктор что там был, сказал недели две постельного режима, а дальше видно будет.

— Боже, выходит, ты победил Шаховского! — воскликнул Саша. Петя на него серьёзно посмотрел:

— Только мы с ним договорились, что об этой дуэли никогда упоминать не будем.

— Почему?

— Меня из университета могут отчислить, — взгляд робко перешёл на Аркадия Дмитриевича, — отец, если всё-таки станет известно о том, что было… у тебя есть знакомые, замолвить словечко?..

— А когда ты ехал стреляться, тебе в голову не приходило, что за всяким поступком идут последствия? — на укор Петя ниже повесил голову, но генерал смилостивился: — Найдём. Если надобно будет — найдём.

— Вот, пожалуйте! — раскрылась опять дверь, и вошли Марфа с девушкой-помощницей, неся супницу, тарелки, хлеб. — Грибная селяночка! И сметанка к ней, и эти… ягоды крымские, невкусные.

— Маслины, — подсказал Саша механически, хотя знал, что всё равно Марфа не запомнит. А сам помнил о другом: — Кстати, Петя, тебе письмо доставили.

— От кого? — стараясь пока отвлечься от дум о грядущем, полюбопытствовал он.

— Не знаю, конверт не был подписан, сейчас принесу! — Александр выскочил в соседние комнаты, в домашнюю библиотеку, где на секретере складировалась неразобранная корреспонденция. С переездом вышедшей замуж сестры там наметился бардак. Мужчины без женской руки в доме сохранять уют и порядок не умели. Но Саша откопал нужное послание и вернулся: — Вот, держи.

Петя взял чистую, без подписи, оболочку, внутри которой прощупывался лист. Столыпины расселись вокруг стола и, пока прислуга накладывала еду по тарелкам, Пётр вскрыл письмо, никогда не откладывая на потом никаких дел. Его глаза побежали по незнакомому почерку: «Петя! Как видишь, я подаю тебе пример первой, считая, что мы всё-таки договорились на дружеской ноте. А если так, то весьма странно, что ты не сдерживаешь слова и не пишешь. Однако я предположу, что у тебя есть некие неотложные дела…».

Прочтя абзац, Пётр остановился, ничего не понимая. Он не сразу отметил единственное слово, указывающее на некоторую особенность отправителя. Одно прилагательное «первой». Письмо написано девушкой. Сразу же пришла на ум Екатерина, пытавшаяся сблизиться с ним непозволительным образом, но что-то говорило, что у неё не может быть такого изящного почерка. Кому он вообще давал какое-либо слово? Петя продолжил чтение: « Я буду снисходительной, учитывая возраст. Я старше, а, значит, имею некоторые преимущества, в том числе — могу учить младших. Конечно, трудно предположить, что ты не умеешь вести переписки и писать длинные письма, но кто знает? Ты много учишься и тебе хватает конспектов, чтобы потом глаза уже не смотрели на перо и чернила».