Поклянись мне (ЛП) - Уилсон Сара - Страница 22

Он просто смотрит на меня с выражением недоверия на лице. Очевидно, это было единственное, чего он не знал. Черт, теперь это редкое событие, от нашего отца мало что ускользает.

— Просто поговори с ним и убедись, что он не собирается причинять вред девушке, — ворчит он. — Как у тебя дела с Иззи?

Я смотрю в потолок, пытаясь решить, сколько мне следует рассказать. Мой отец, наверное, лучший человек, с которым можно поговорить об этом, у моих братьев и Алека никогда не было серьезных отношений с женщиной, так что они были такими же чертовски невежественными, как и я. В то время как мой отец любил мою маму всем, что у него было.

— Честно? Я знаю ее всего неделю, и она, блядь, внедряется глубоко в меня. Временами она может быть чертовски сумасшедшей, но в то же время она самый милый гребаный человек, которого я когда-либо встречал. Вчера я провел с ней весь день дома. Целый. День. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я просто оставался дома и ничего не делал, я мог бы с радостью остаться дома этим утром, я постоянно думаю о ней, и мне кажется, что я не могу дышать, когда ее нет рядом со мной. Она морочит мне голову, что, черт возьми, со мной не так? — Я заканчиваю свою бессвязную речь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего отца, который сидит с ухмылкой пожирателя дерьма, занимающей все его лицо, его глаза мерцают от восторга.

— Ну, сынок, я думаю, можно с уверенностью сказать, что ты влюблен в свою жену, — говорит он со смехом.

— Я не могу быть в нее влюблен, я знаю эту женщину всего одну гребаную неделю! — Я рычу.

— Это дерьмо не имеет значения, Лука. Я полюбил твою мать с той секунды, как впервые увидел ее, — говорит он с задумчивой улыбкой. — Скажи мне вот что, если бы ты был в комнате с двумя дюжинами других людей, смог бы ты почувствовать ее? Тебе всегда нужно прикасаться к ней? Если ей больно, ты тоже это чувствуешь? Что бы ты сделал, если бы она была в опасности? Если бы ей было больно? Что ты чувствуешь, когда представляешь свою жизнь без нее?

Я вспоминаю стрельбу в ресторане и не только гнев, который я испытывал из-за того, что она пострадала, но и беспокойство. Я думаю о своей постоянной потребности заботиться о ней, о том, как мне нужно всегда держать ее в своих объятиях, о том, что я бы сжег этот гребаный город дотла, окрасив его кровью, если бы она была в опасности, и если бы я думал о том, что ее больше нет в моей жизни? Я не могу, это чертовски больно, одна только мысль заставляет меня чувствовать, как будто моя душа разрывается надвое, горло сжимается, и я изо всех сил пытаюсь сделать вдох.

О черт, он прав. Я так чертовски влюблен в эту женщину, и у меня были эти чувства практически с самого начала, я просто не знал, что это, блядь, было.

— Черт возьми, ты прав. Я люблю ее.

Он смеется над моей очевидной кончиной и меняет тему. Мы завтракаем, обсуждая сегодняшнюю встречу, сегодняшнее торжество и все, что угодно, кроме моего нового откровения, и я прощаюсь с папой и Беатрис.

Я направляюсь к Энцо, чтобы поболтать с ним, как обещал папе. Я позвонил заранее, чтобы убедиться, что он не прячется в каком-нибудь переулке, наблюдая за девушкой, которой он так одержим, и, по-видимому, мне придется сделать визит быстрым, потому что она скоро приступает к работе.

Когда я прихожу, Энцо сидит на полу в своей квартире и смотрит в окно на город. Он настолько погружен в свои мысли, что даже не замечает моего приближения, когда я сажусь на пол рядом с ним. Я никогда раньше не видел его таким, это чертовски беспокоит.

— Как дела, чувак? — спрашивает он и поворачивается ко мне с потерянным выражением в глазах.

Черт, это плохо.

Энцо — шутник, тот, кому никогда не о чем беспокоиться в этом мире, потому что обычно ему просто на хрен все равно. Разум Энцо работает по-другому, у него ни разу не возникало эмоциональной привязанности. Конечно, я, Марко и наш отец ему нравимся достаточно сильно, он принял бы пулю за нас. Но он не из тех, у кого есть любовь, друзья, чувства.

— Что происходит? Что случилось?

— Ничего не происходит, просто в последнее время я чувствую себя по-другому.

— Ну, папа послал меня убедиться, что ты не причинишь вреда той цыпочке, за которой продолжаешь следить, это из-за нее ты чувствуешь себя по-другому? — Говорю я мягко, не желая раздражать его. Я чувствую, что должен прийти с предупреждением "подходи с осторожностью".

— Причинил ей боль? Ты что, с ума сошел! — рычит он, заставляя меня попятиться назад. — Я бы, блядь, никогда не причинил ей вреда, она гребаный ангел, посланный свыше, я наблюдал за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности! Она гуляет одна! Ночью! Мне нужно защитить ее, и я делаю это из тени, потому что я не хочу омрачать ее свет гребаным темным облаком, которое живет внутри меня, я бы вырвал свое чертово сердце, продал свою душу и разорвал себя на гребаные куски, прежде чем я когда-либо позволю, чтобы Робин причинили боль. Господи! — объясняет он, прежде чем встать и выбежать из квартиры.

Я не уверен, что, черт возьми, только что произошло, или какие чары эта девчонка Робин наложила на моего брата, но, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что он причинит ей боль. О чем я беспокоюсь, так это о том, что она причинит ему боль.

Мы только что закончили встречу с Андреевым, на которой мы обсудили наш новый альянс и то, как наши сделки будут осуществляться в будущем. Встреча заняла больше времени, чем ожидалось, мне пришлось написать Иззи сообщение на полпути, чтобы сообщить ей, что я вернусь позже, чем ожидалось, и что я снова встречусь с ней в вестибюле.

Андреев встретил нас на одном из наших складов в знак доброй воли, что было чертовски дерзко с его стороны, но и к счастью для меня, потому что я держу здесь запас костюмов и смокингов на случай, подобный сегодняшнему.

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь, прежде чем сесть в свой Bugatti, чтобы забрать Иззи. Теперь, когда Новиков больше не представляет угрозы, и за нами охотятся только колумбийцы, мы решили, что с водителями покончено.

Муньос, может, и хитрый кусок дерьма, но он не настолько глуп, чтобы пытаться что-то предпринять прямо сейчас, когда на нашей стороне люди из Чикаго и русские.

Я еду по городу, с ужасом ожидая сегодняшнего мероприятия. Там будут все, кто есть "все", Муньос, без сомнения, тоже. У нас есть соглашение, что даже когда в преступном мире творится что-то ужасное, мы не приносим это в такие места, как сегодняшнее гала-мероприятие. Мало того, что нас бы, блядь, арестовали, если бы что-то произошло во время подобного мероприятия, но у нас много дел с официальными лицами города, и они должны держать это в секрете от всех, кто не имел дела с преступной организацией, которая никогда не выглядела бы привлекательно в карманах. Хотя для большей части публики они были вполне цивилизованными бизнесменами.

Итак, это означает, что я не смогу придушить его на месте сегодня вечером, а также мне придется приглядывать за своей сумасшедшей женушкой и следить за тем, чтобы ей тоже не пришло в голову зарезать этого ублюдка.

Я подъезжаю к нашему зданию, отдаю ключи парковщику и захожу в здание, чтобы встретиться с Иззи. Как только я подхожу к лифту, двери открываются, и выходит моя жена.

Несмотря на то, что я уже видел ее в платье, которое она купила для сегодняшнего вечера, у меня все равно захватывает дух,

Черт, она — гребаное видение. На ней легкий макияж — она никогда не перебарщивает — и ее длинные светлые волосы уложены волнами, как на свадьбе. Она похожа на ангела, но, я знаю, что это не так, она мой маленький демон, умоляющий меня спуститься с ней в ад.

Она чертовски великолепна, и я снова пробегаю глазами вверх и вниз по ее телу, отмечая изгибы, которые мне не терпится обнажить, и… Подождите, блядь, секунду.

— Пожалуйста, ради всего святого, скажи мне, что на тебе трусики под этим платьем, — рычу я, притягивая ее к себе и прикасаясь губами к ее губам.