Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 7

Смысла спускаться не было. Во-первых из-за увиденного у них тарана я приказал забаррикодировать ворота. Поэтому я не мог физически выйти. А искать лестницу и ждать ее — было поздно.

— Говори оттуда, — крикнул я в ответ, перегнувшись через стену. — Или боишься, что стрела достанет?

Он рассмеялся. Его спутник молчал, но я заметил, как рука в перчатке легла на рукоять меча, висящего на поясе.

— Я не боюсь твоих стрел, мальчишка, — ответил Сфендослав, шагнув ближе. — Я пришел говорить, а не драться. Пока.

— Тогда говори, — буркнул я, чувствуя, как Веслава рядом напряглась, готовая выстрелить. — Чего хочешь?

Он замолчал на мгновение, глядя на меня снизу вверх. Туман клубился вокруг него.

— Великий князь Игорь мертв, — сказал он наконец. — Ты знаешь это. Престол свободен. Но Переяславец мне нужен. Отдай город, и я оставлю тебя живым. С дружиной, с золотом — уходи в свою Березовку, строй там свое княжество. Мне нужен только этот город.

Я замер, переваривая его слова. Я ж говорю, наглый он. Я чуть не расхохотался, но сдержался.

— А если откажусь?

— Тогда мы возьмем его силой, — уверенно ответил он. — Ты видел войско. И это, — он кивнул на своего спутника, — не все, что у меня есть.

Второй шагнул вперед, и капюшон чуть съехал, открыв часть лица — широкие скулы, шрам через подбородок, борода, светлая и густая. Я напрягся, пытаясь понять, кто это. Не печенег, не варяг — слишком спокойный, слишком уверенный. Еще один носитель?

— Кто твой друг? — спросил я, кивнув на второго. — Или он только молчать умеет?

Сфендослав усмехнулся, бросив взгляд на спутника.

— Это не твоя забота, — ответил он. — Думай о своем городе. У тебя время до утра, чтобы решить. Сдашься — уйдешь живым. Нет — и стены твои падут, да и золото Березовки станет моим.

Я улыбнулся. Во чудак!

— Уходи, пока стрелами не угостил, — бросил я.

Он кивнул, развернулся и пошел к коню. Второй последовал за ним, не сказав ни слова. Они ускакали.

— Княже, — Веслава шагнула ко мне. — Это ловушка. Он хочет нас ослабить.

— Может и ловушка, — кивнул я, глядя вслед всадникам. — А может, он просто наглый.

Глава 4

Я стоял у входа в храм, глядя в темноту, которая сгустилась над Переяславцем. Ночь после ухода Сфендослава и его молчаливого спутника была тяжелой. Костры в лагере киевлян на западе горели ярче обычного, а с востока, где варяги держали свой мост из ладей, доносились приглушенные голоса и редкий лязг металла. Я не спал.

Я был в храме, где лики Перуна и Велеса смотрели на меня с немым укором. Самострелы лежали у алтаря, их было уже больше трех десятков — темные, угловатые. Дружина спала у стен, завернувшись в плащи, их храп смешивался с треском поленьев. Часть моих людей уместилась здесь, в храме. Я настоял на этом. Нужно быть ближе к народу. Я присел у огня, подбросил ветку и только успел закрыть глаза, как услышал шаги.

— Княже, — это Ратибор. Я обернулся — он стоял в дверях. — Степка прислал весточку. С восточной стороны.

Я вскочил. Усталость отступила под волной адреналина.

— Что там? — спросил я, шагая к нему.

— Две эти штуки, как их там… катапульты, — ответил он. — Разобрал их на части. Хочет переправить через мост ночью. Сорок снарядов впридачу.

Я расплылся в улыбке. Катапульты. Степан, умница, не сидел сложа руки на восточном берегу. Если мы получим их сюда, на запад, у нас будет хорошее преимущество. Я глянул на Ратибора, он тоже понимал, что это может переломить ход войны.

— Когда? — спросил я.

— Сейчас, — ответил он. — Они ждут сигнала. Лодка готова.

— Тогда идем, — бросил я, хватая плащ. — Веславу зови. И тихо, чтоб ни одна душа не услышала.

Он кивнул и исчез в темноте, а я вышел наружу, вдохнув холодный воздух. Ночь была темной. Я спустился к реке, к тому самому потайному лазу, которые не раз уже выручал. Кусты у входа колыхались, а за ними блестела черная вода. Потрепанная лодка уже стояла там. Рядом возникла Веслава. Ее коса качнулась, когда она присела у берега, проверяя веревку.

— Княже, — шепнула она, подняв глаза. — Варяги близко.

— Знаю, — буркнул я, присев рядом. — Готова?

— Ага, — хмыкнула девушка.

Ратибор вернулся. Он кивнул, показывая, что все чисто и шагнул в лодку. Она качнулась под его весом. Я бросил последний взгляд на восток — «мост» варягов торчал из воды. Я развязал веревку, толкнул лодку в воду. В прошлый раз все прошло без запинок. Надеюсь и в этот раз все получится.

Ратибор взялся за весла и лодка бесшумно скользнула по воде, только легкий плеск выдавал ее. Я затаил дыхание, следя за ними.

Они миновали середину реки. Лагерь варягов не подавал признаков беспокойства и я начал надеяться, что все пройдет гладко. Лодка скрылась за изгибом берега и я выдохнул. Теперь ждать. Ненавижу ждать.

Час тянулся, как вечность. Я сидел у лаза, вглядываясь в темноту, пока пальцы не занемели от холода. Наконец послышался шорох — лодка вернулась. В ней, кроме Ратибора и Веславы, сидели двое дружинников, а за их спинами лежали свертки — деревянные балки, канаты, железные скобы. Катапульты, разобранные на части. Я помог им выбраться, схватив одного за руку — крепкий парень, с мозолями на ладонях.

— Княже, — прохрипел он, отряхивая мокрый плащ.

— Молодцы, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Тащите в храм.

Мы потащили груз вверх, стараясь не шуметь. У лаза уже собрались дружинники, которые приняли фрагменты катапульты. Таким образом, мы сделали еще четыре ходки.

Я не знаю что нам помогало — боги, которые в храме «следили» за нашими приготовлениями или у меня скопилась удача, после всех этих передряг, но главное то, что варяги не заметили наших телодвижений. Или просто не ожидали нашей наглости. Не только же Сфендославу быть таких наглецом?

Уже через два часа мы ввалились в храм. Бросили детали у алтаря и я вытер пот со лба, чувствуя, как усталость наваливается снова. Я даже невольно покосился на статуи богов. Странно, но местные не испытывали какого-то пиетета перед этим местом.

У меня вообще сложилось впечатление, что боги в представлении местных — это не просто сверхсущества, которые накажут за ослушание, а некие побратимы, которые в первую очередь ставят на пьедестал жизни и благополучие местных. Поэтому то, что мы используем заброшенный храм, только подчеркивало значение наших дел — мы помогали городу выжить под присмотром высших сил.

— Добрыня! — позвал я тысяцкого и он вынырнул из тени, где спал у стены. Его волосы были растрепаны.

— Что притащили? — зевая спросил богатырь.

— Катапульты, — ответил я, кивнув на свертки. — Две штуки. И снаряды.

Он присвистнул, глядя на деревянные балки и канаты.

— Степан не зря ест свой хлеб, — буркнул он. — Где ставить будем?

— По краям крепостных стен, — задумчиво протянул я. — Так, чтобы в случае чего можно было стрелять по тем, кто у ворот будет.

Добрыня кивнул и распорядился отправить орудия на угловые башни Переяславца. Благо они были открытые, без навесов и перекрытий. Снаряды, сорок кувшинов с горючей смесью, притащили туда же, разделив их поровну между орудиями.

Кажется, у нас получается подготовиться к обороне. Смущает только то, что враги почему-то дали нам это время. Видимо, тоже готовились к чему-то.

Я невесело усмехнулся, проваливаясь в тяжелый, рваный сон.

Проснулся от холода, пробравшийся под плащ и вцепившийся в меня медвежьей хваткой. Очаг в храме едва тлел, угли шипели, испуская слабое тепло.

Рассвет пятого дня осады. Я сел на лавке, потирая лицо, чтобы прогнать остатки сна.

Я размял тело и умылся. Дружина уже просыпалась: кто-то зевал, потягиваясь у стен, кто-то раздувал костер, чтобы согреть воду.

К середине утра обе катапульты стояли готовые — грозные, высокие, с рычагами, торчащими вверх. Снаряды лежали рядом. Это оружие могло дать нам перевес, но только если мы успеем его пустить в ход. Мы с Добрыней были в храме прикидывая как будем использовать катапульты при атаке врага.