Русь. Строительство империи 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 37

— Слухи — как ветер, — ответил я. — Их не остановишь словами. Покажи, что ты с ними, а не против. И держи спину прямо, даже если плюют в нее.

Он кивнул, но ему это тяжело дается. Я хлопнул его по плечу и отошел, ему придется самому пробивать эту стену. Я же должен был думать о большем — о Новгороде и Сфендославе. К счастью, рядом с Ярополком был Илья, он поможет ему.

Я направился к терему, где мы устроили временную ставку. За мной увязался Добрыня. Широкая фигура богатыря маячила в полумраке. Он выглядел так, будто не спал несколько дней.

— Народ начинает шептаться, — сказал он, когда я подошел к терему, подальше от толпы. — Хлеб их подкупил, но бояре… Они смотрят на тебя, как волки на добычу.

Я вспомнил седого старика с острым взглядом, которого видел среди купцов Болеслава.

— Да. Говорят мало, но я чую, они что-то затевают. И про Рюриковичей упоминают, мол, кровь их еще жива.

Я нахмурился. Рюриковичи. Ярополк был одним из них, сын Святослава, но его прошлое делало его уязвимым. А если есть другие, кто-то, кого бояре могут поставить против меня? Нужно держать ухо востро. Я кивнул Добрыне.

— Следи за ним, отправь Веславу и ее лазутчиков за особо рьяными смутьянами. И к остальными тоже пригляд поставь. Если что-то — сразу ко мне.

— Сделаю, княже, — ответил он и отошел, а я вошел в терем.

Внутри было тепло от очага, но воздух все еще вонял дымом. Я сел у огня, вытянув ноги, и закрыл глаза на миг, пытаясь собраться с мыслями. Рана на плече ныла, но я не обращал внимания — было не до того.

Ночь опустилась на город. Так я и уснул. Проснулся утром от нежных прикосновений. В полудреме я глянул на женские руки, которые промывали мне рану на руке. Это не могла быть Милава, она осталась в Переяславце. Эта мысль крутилась на краю сознания. Девушка дала мне попить что-то. Запах трав, такой мне давала Искра, когда был ранен после нападения разбойников. Искра? Я резко открыл глаза и посмотрел на девушку.

— Искра!

В голове помутилось. Организм склонило в сон.

Наутро я с трудом вспомнил, что видел искру. Если бы не тугая повязка на руке, то и забыл бы, как сон. Я рассказал Веславе о том, что видел Искру. Она была в гневе и умчалась перетряхивать город в поисках дочерь Огнеяра.

После завтрака я созвал совет. В терем вошли Ярополк, Ратибор, Добрыня, Алеша и Илья. Веслава с лазутчиками шерстили Киев в поисках Искры.

У дверей стояли несколько дружинников, которых я считал надежными. Болеслав тоже явился, принеся с собой кувшин меда. Мы расселись у стола. Я заговорил первым.

— Киев наш, — сказал я, глядя на них. — Сфендослав наверняка направился в свою вотчину, в Новгород. Он не сдастся, пока жив. Нам нужно укрепить Киев, собрать войско и идти на север. Но сначала — порядок здесь.

— Порядок — это хорошо, — кивнул Болеслав, разливая мед по чашам. — Народ тебя любит за хлеб, Антон. Продолжай в том же духе, и они за тобой пойдут.

— В Киеве моим голосом будет Ярополк. Мой наместник. Хорошо, что ты сам начал говорить про любовь бояр. А про бояр что скажешь?

Он замялся, но быстро взял себя в руки.

— Бояре… Они привыкли к старым порядкам. Им нужно время. Или повод тебя уважать.

— Или повод меня убрать, — добавил я, и в комнате повисла тишина.

— Мы соберемся на вече и я потолкую с ними, — вздохнул Болеслав.

— Вот и замечательно. Я услышал, то что хотел услышать.

Я поднял свою чашу.

— За Киев, — сказал я. — И за тех, кто с нами.

Они выпили. Совет потихоньку превратился в небольшой пир.

Я сидел у очага в тереме, глядя, как языки пламени лижут поленья. Пир закончился, люди разошлись. Рана на плече чесалась, напоминая о погоне за Сфендославом.

А он скоро будет в Новгороде, соберет войско, назовет себя киевским князем. Я должен был что-то делать, но броситься за ним сейчас — значит оставить Киев на растерзание боярам. Остаться — дать Сфендославу время укрепиться.

У двери послышались шаги. Я покосился — это был Ярополк. Он выглядел еще более измотанным, чем на совете. Наместник остановился у стола, держа в руках пустую чашу и долго молчал, прежде чем заговорить.

— Антон, — начал он тихо, будто подбирая слова. — Как мне заставить их поверить? Киевляне смотрят на меня, как на врага. Я пытаюсь, но…

Он замолчал, опустив взгляд.

Я встал, подошел к окну и выглянул наружу. Ночь укрыла Киев черным покрывалом, но тут и там еще тлели очаги пожаров, как напоминание о том, что мы едва удержали город. Я повернулся к нему.

— Докажи делом, — сказал я, повторяя свои же слова с площади. — Слова ничего не значат, если за ними пустота. Туши пожары, корми людей, стой с ними плечом к плечу. Они поверят, когда увидят, что ты их.

Он кивнул. Но видно было, что сомнения его грызут. Ярополк был сыном Святослава, носителем крови Рюриковичей, но его прошлое — слухи о печенегах — висело над ним.

— Ты наместник, — добавил я. — Держи Киев, пока я разберусь со Сфендославом. И не давай боярам повод сомневаться в тебе.

— А если они все равно пойдут против?

— Тогда я вернусь и разберусь с ними, — ответил я твердо. — Но ты должен дать мне время.

Он снова кивнул, в этот раз уже увереннее, и ушел, оставив меня одного. Я вернулся к окну, глядя на город. Киев был моим. В разговоре с Ярополком у меня мелькнула мысль — созвать вече, объявить о восстановлении Киева и подготовиться к походу. Пусть бояре почувствуют свою причастность к моим свершениям. Нужно заменить в их сознании осадок поражения на триумф победы. Мне не жалко, поделюсь. По крайней мере пока не получу титул Великого князя. А там они у меня попляшут.

Я усмехнулся. Вече — это мысль. Если я дам людям цель, если покажу, что смотрю вперед, а не просто цепляюсь за трон, они пойдут за мной. А боярам придется либо подчиниться, либо открыто выступить — и тогда я буду знать, с кем разбираться.

Хотя народ там ушлый. Но у меня есть Вежа, накуплю лояльность. Надо будет потом поковыряться в интерфейсе, посмотреть на новые владения.

Я отошел от окна и сел к столу, В интерфейсе я раскрыл карту Руси. Киев, Новгород, земли между ними — все было перед глазами. Я провел пальцем по линии пути на север, прикидывая, сколько времени займет поход, сколько людей я смогу взять. Но потом взгляд упал на Киев, и я сжал кулак. Сначала здесь. Без крепкого тыла я не удержу ничего.

Утром я созову вече. Расскажу о восстановлении, о том, что Киев поднимется из пепла. Пообещаю защиту и хлеб — то, что нужно людям. А потом начну готовить войско.

Я лег на лавку у очага, закрыв глаза. Сон пришел быстро, но был тревожным — мне снились горящие стены, крики и тень Сфендослава, ускользающая в темноте.

А еще мне мерещилась Искра.

Глава 19

Утро в Киеве началось с холода — туман стелился по земле, цепляясь за обугленные остовы домов, а в воздухе витал запах гари. Я стоял на площади, на которой вчера раздавали хлеб и смотрел на собравшихся людей. Их лица были усталыми, но уже не было той пустоты, что я видел после боя. Вече созвали на рассвете. Мой голос гремел над толпой, пока я говорил о походе на Новгород, о Сфендославе, который смеет называть себя киевским князем. Я звал их идти со мной, обещал защиту, славу, будущее, где Киев станет сильнее, чем прежде. Но ответом мне был шепот, редкие кивки и отведенные в сторону взгляды. Лишь десяток молодых парней, с горящими глазами шагнули вперед, сжимая топоры и копья. Остальные молчали. Из-за этого внутри закипала досада.

— Чего боитесь? — крикнул я, обводя толпу взглядом. — Сфендослава? Он бежал, как трус, бросив вас! Или думаете, я не вернусь?

— А если он вернется первым? — раздался дерзкий голос из толпы. Я нашел его — мужик с седой бородой, в рваном кафтане. — Слыхали, он в Новгороде силу собирает. А мы тут одни останемся.