Искаженный мир – Одержимые (СИ) - Кузьмин Марк Геннадьевич - Страница 20

— Да знаю я…

Говорит одно, а мешки под глазами показывают обратное.

Пока мы шли по степям Леонидариса, то нашли пустые глифы. Останки неудачного охотника с почти целым браслетом, в котором нашлось несколько пластин. Увы, считать их и перенять оттуда что-нибудь было невозможно, вот Барти и решил с ними повозиться на привале. После нескольких ночей экспериментов, он понял, как приспособить глифы к стрелам. Энергетические зелья, способные содержать в себе немало Хаоса, секретом никогда не были, и в сочетании с глифом… Взрыв может получиться солидный.

Главное, чтоб не в руках. Военные потому и забраковали разработку, что любая ошибка в психокинетическом контроле над этой гадостью может оставить от пользователя одни только тапки.

Тем не менее на испытаниях, которые этот олух провел, никому не сказав, все прошло нормально. Благо все образцы и глифы он потратил, так что остаток пути мы могли не дергаться. Однако по прибытию в город купил еще, а стоят такие, даже пустые, очень прилично. Мы, конечно, не разорились, но еще одну такую покупку нам не потянуть. А этот «безумный ученый» все продолжает экспериментировать.

Вот у него и скопилось пока мы плыли, еще несколько таких «игрушек».

— Надеюсь, до этого не дойдет….

— Гррр! Крофенольф! — прозвучал тихий, но весьма жуткий рык посреди лаборатории.

Вся биоаппаратура в помещении резко задрожала, ведь технически была живым организмом, нужным для проведения исследований своего Владыки, а потому не могла не реагировать на негативные эмоции своего хозяина.

Владыка Демонов Барблспью с трудом сдерживался, чтобы не начать разносить все вокруг, ведь среди всех повелителей был, пожалуй, самым живым и эмоциональным. Его яркий ум и любознательность в итоге и возвысили его до высшего уровня в иерархии демонов. Но сейчас он чувствовал, как все важное проскальзывает у него между пальцев.

Сначала неудачи его драконов в войне, где созданные им твари обернулись против него, после чего возвышение этой твари Лилитрии, которая его пыталась убить, далее идет Чегами с его отрезанными болванчиками и сейчас потеря эксперимента, который он готовил столько лет.

Его всегда бесила Лилитрия и он хотел доказать всем, что эту бестолковую возвышенную смертную вполне себе можно легко заменить. Потому и сотворил свой шедевр, дабы никто не смог усомниться в его гении…

— А сейчас все потеряно, и я даже не могу вернуть то что по праву мое!

Эта мысль выводила Владыку из себя, бесила до самого основания его разума, и он не мог такое допустить.

Однако сам поделать он ничего не мог.

Ослушаться приказа было нельзя и последствия он испытывать на себе не хотел. Ведь ОН может и разочароваться в том, кого возвысил…

— Непростительно… Чегами, ты поплатишься за то, что вообще был сотворен…

Но лично добраться до цели и вернуть утраченное было нельзя.

Потому оставался только один выход.

— Повелеваю… Направить в Черное Озеро сильнейшие образцы. Пора закончить этот бессмысленный фарс…

Окружение задрожала, и информация тут же была передана кому нужно и принята к исполнению.

Сам Владыка остался в своей лаборатории, ожидать результатов…

Когда на горизонте появилась какая-то темная точка мало кто не сразу понял, что это такое. Только когда точка становилась все больше и больше, люди начали обращать на это внимание. Матросы, наверное, видели это в сотый раз, а пассажиров просто убаюкало сонным темпом безопасного путешествия. А кого не убаюкало, как нас того заставило слоняться по всему кораблю и искать чем бы заняться, чтобы разбавить невыносимую скуку. В море в такие моменты хоть потренироваться можно, здесь же в тренировочный зал очередь, а за размахивание мечами на палубе нас, как торжественно предупредил капитан при посадке, скинут в реку. Если будем сопротивляться — предварительно накормив свинцом.

Вот как-то так и получилось, что здоровенные стены на горизонте появились неожиданно даже для нас.

— Огромные… — только таким коротким, но невероятно емким эпитетом можно было охарактеризовать их.

Гигантская стена из черного гранита представляла собой нечто монолитное и могучее, что-то сокрушительно огромное и жуткое, такое, что будто бы может выдержать даже удар Дракона. В Новой Спате тоже были большие стены, но Маат в этом плане превосходил наш дом раза в два.

Оно и не удивительно, ведь на Спату нападают редко, единственная серьезная угроза вокруг — это Тараск, но эта черепаха редко проявляет активность и еще реже выходит к городу. Даже во времена Приливов до тех земель война доходила далеко не каждый раз. Расположение в буквально противоположной от демонов точке известного мира сказывалось. Но Маат сталкивался с угрозой всегда, и когда орды демонов прорывали заслоны некромантов, и когда Сыны Ханумана пытались почесать о человеческие земли свои мохнатые лапы. Потому защита одной из трех столиц Вольной Мортарии и представляла собой нечто такое монструозное и монументальное.

Также это место именуют Вратами Пустыне, но не потому что он открывает путь в пустыне, а потому что тут, в отличие от Анубиры и Горхи, очень жарко. «Город с лучшей защитой и худшей погодой», как описывали его некоторые.

Анубира пускай и ближе к пескам чем Маат, но ее охлаждает какое-то течение, рожденное потоками, спускающимися с гор. Особо холоднее от этого не становится, но в целом погода как-то стабильней, что ли… Горха же стоит на северном побережье Озера, там, если бы не приветы из Ханумараки, была бы вообще благодать. А вот Маат, по сути, самый молодой из этих трех городов, построенный уже после рождения этого внутреннего моря, чтобы контролировать исток реки. Он вообще изначально был крепостью, никто не думал, что он так разрастется.

Стоило нашему пароходу проплыть по каналу через огромные врата, как мы оказались в настоящем зеленом саду, с растущими прямо посреди улиц деревьями, окруженными каменными мощеными дорогами. Тени от больших крон создают прохладную завесу, пусть лишь немного, но спасающую от удушающей жары.

Однако днем на улицах все равно довольно мало народа. Жизнь здесь начинает закипать ближе к вечеру, когда жар спадает и становится немного прохладнее. Тогда-то и оживает Маат Врата Пустыни, тогда-то и просыпается — Маат Город Теней, как некоторые его еще зовут, ведь только с темнотой приходит и бурление внутри стен.

Наше судно вскоре добралось до причала, и мы со всеми пассажирами сошли на берег. Сошли мы не вместе, а чуть по-отдельности, чтобы на всякий случай не попадаться на глаза возможным агентам Стальных душ. Они явно будут высматривать четверку людей со специфическим, пускай и не особо редким вооружением. Но если такие люди сойдут по отдельности, разойдутся, а потом встретятся в условленном месте, то шанс быть обнаруженным гораздо ниже.

Я прошелся по каменному пирсу и сразу же свернул на главную улицу, что вела напрямую к местной Гильдии Охотников. Барти и Зенти присоединились ко мне чуть позже, а отец затерялся в толпе, чтобы заниматься своими делами.

Улицы Маата с одной стороны были похожи на Лотт своим дизайном, но в тоже время чем-то отличались. Если Лотт был прибрежным городом, открытым и уходившим на возвышенность, от чего создавалось впечатление что ты в некой невесомости, будто летишь над водой, то здесь ты бродишь в легкой полутьме, что создается кронами деревьев. Лишь когда сухой ветерок проносится через листья, то можно увидеть, как мелькают лучики света, освещая собой дорогу.

Людей вокруг было немного, и все закутаны в такие же терморегулируемые плащи как у нас, а потому затеряться в толпе несколько сложнее, но нам много и не нужно. Гильдия Охотников находилась недалеко от главной площади города, и мы быстро добрались до нужного здания.

Местная гильдия отличалась то той, что мне было привычно видеть в Новой Спате. Здание нашей Гильдии было большим, строгим и даже не особо примечательным. Только вывеска и сами размеры давали понять, что это не частная постройка, то вот в Маате на внешний вид не скупились. Крупный каменный дом с полусферической крышей, покрашенной или реально сделанной из чего-то похожего на золото, что заставляло его просто блестеть в лучах полуденного солнца. Большое здание, совмещённое с ареной для гладиаторских боев, чем-то отдаленно напоминающей какой-то римский Колизей.