Не сдавайся (СИ) - Эшли Кристен - Страница 8

Он сделал шаг ко мне и остановился.

— Подумай об этом, — призвал он. — Твой район не самый лучший, и здесь только ты и он — и большую часть времени ты работаешь, так что он даже не с тобой — когда раз в две недели он может быть с нами, у нас дома. Приличная квартира и побольше. Брат и сестра, за взрослением которых он может наблюдать. Мама и папа, которые присматривают за ним, все время рядом.

Он был прав. Мой район был не так уж и хорош. Но и отстойным он не был.

Большинство моих соседей были стариками, чьи дети были засранцами, забывшими об их существовании. Некоторые из пар, живущих по соседству, сошлись недавно или создали новую семью, пытаясь начать новую жизнь.

Хорошие люди, все они.

Но было и несколько квартир, в которых проживали нечистоплотные арендаторы. Однако за исключением случайных шумных вечеринок (которые быстро прекращались, потому что моему ребенку нужен был сон, а я знала каждого полицейского в департаменте, поэтому без колебаний звонила туда) или громких драк, они держались особняком.

Но дело было не в том, что мне не понравились нападки на тот дом, который я дала своему сыну. Меня вывела его фраза: «Мама и папа, все время рядом».

У Итана была мама.

Я.

Другими словами, он не просто выводил меня из себя. Он сделал это очень успешно.

— Тебе нужно остановиться, — предупредила я.

По глупости, для излечения которой программ не существовало, и Трент за все годы своей жизни не перестал быть таковым, он продолжал давить:

— Подумай, и ты поймешь, что это правильно для Итана.

Мне не нравилось, что он не пускает все на самотек, в основном потому, это демонстрировало, как сильно Пег хочет этого, а я не ждала от ситуации ничего хорошего. Она была хорошей женщиной, но еще ее призванием было быть матерью. Не только потому, что у нее было много любви, которую она могла подарить, как поняла я, но и для того, чтобы в ее жизни было как можно больше людей, которыми она могла бы командовать.

Я попыталась еще раз.

— Отвали, Трент.

Он указал на конверт, а затем снова посмотрел на меня.

— Мы пытаемся позаботиться и о тебе.

— Думаю, за последние десять лет, что я сама забочусь об Итане, я доказала, что мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне, — заметила я.

Он поднял подбородок.

— Мы поступаем правильно по отношению к тебе.

— Мне бы не помешало, чтобы ты помогал, когда я нуждалась в этом, а не пихал бы мне свою помощь, когда она абсолютно не нужна.

Я сразу поняла, что это его разозлило.

— Так и знал, что ты бросишь мне это в лицо, — процедил он.

— Трент, черт возьми, — огрызнулась я. — Я говорю тебе, чтобы ты отстал. Я сказала тебе, что подумаю. Я сказала тебе, что у меня есть гребаные дела.

— Прекрасные слова, Шерил. Ты говоришь так с нашим сыном?

В этот момент я вышла из себя, и, честное слово, удивительно, что я так долго держалась. Наклонившись к нему, я прошипела:

— Я могу говорить с сыном так, как хочу, потому что заслужила эту привилегию, находясь рядом с ним каждый день всю его гребаную жизнь.

— Так и есть, — ответил он.

Я откинулся назад, покачав головой.

— Конечно, нет, придурок.

— Брань. Мило, — отрезал он. — Ты и нашего сына этому учишь?

— Я спрошу еще раз: мы можем не делать этого сейчас? — резко попросила я.

Его лицо изменилось. Это была не хорошая перемена. Это была упрямая, неприятная перемена. И эту часть Трента я знала.

— Я не хотел, чтобы до этого дошло, но думаю, будет справедливо, если ты будешь в курсе: если ты не будешь поступать в интересах Итана, мы с Пегги готовы обратиться в суд. И, предупреждаю, она считает, что Итан должен проживать с отцом постоянно. Идея с совместной опекой — это то, на что я ее уговорил. Если ты надавишь на нее, она разозлится, и мы пойдем на все.

При одной только мысли о том, что я могу потерять сына, мир вокруг меня начал рушиться. На периферии моего зрения стены, шкафы, прилавки, дома и город за городом — все рухнуло на землю, поднялось облако пыли, уничтожив все, кроме меня и Трента, смотрящих друг на друга.

Должно быть, он прочитал это на моем лице, потому что сказал тише:

— И ты знаешь, что это не очень хорошо для тебя, Шерил.

Тогда это случилось со мной, и я поняла. Поняла, как обычных людей загоняют в угол, угрожая их близким, и желание настигает их, подавляя, превращая из людей в животных, сосредоточенных исключительно на необходимости защищать. Я поняла, как теряют над собой контроль, сходят с ума и яростно атакуют нападающих, не думая ни о чем, кроме уничтожения угрозы.

Я поняла, потому что это случилось со мной.

Но меня так часто пинали, когда я падала духом, что в то утро у меня было достаточно сил, чтобы сдержаться.

— Не очень хорошо? — спросила я, мой голос был едва громче шепота. — Это не будет слишком хорошо для меня?

Трент выглядел так, будто не хотел этого говорить.

Но все же он произнес.

— Деннис Лоу.

Я кивнула головой.

— Да. Ты прав. Я трахалась с серийным убийцей. Он говорил, что он коп. Говорил, что любит меня. Он заботился обо мне. И об Итане. Я поверила в его россказни. Как и его босс. Его коллеги. Его соседи. Его жена, с которой он прожил миллион лет.

— Ты работала стриптизершей, Шерил, — продолжил он.

— Конечно, но только потому что, видите ли, мой обкуренный парень, заядлый наркоман бросил меня, как только узнал, что заделал мне ребенка, и оставил меня и моего мальчика в одиночестве на семь лет, пока его жена не заставила его поступить правильно.

— Я чист, — проворчал он в ответ.

— А я никогда не была не чиста, — ответила я.

— А я никогда не танцевал на чьих-то коленях, — усмехнулся он.

Я сделала два шага по направлению к нему, приближаясь к его личному пространству, но не влезая в него и не теряя зрительного контакта.

— А я танцевала, — мягко проговорила я. — Я танцевала так сотни раз. И сделала бы это снова. И еще раз. Я делала бы это до конца своей гребаной жизни, если бы эти деньги ставили на стол еду для моего ребенка. Если бы они давали ему крышу над головой. Обеспечивали бы его одеждой. Если бы они давали мне возможность купить ему то, в чем он нуждался, и столько, сколько бы он захотел. И помогли бы ему не чувствовать страдание.

Я подошла ближе и заговорила своим рабочим голосом: жеманным и соблазнительным, создавая впечатление, что он что-то получит, и в то же время ничего не давая:

— Я бы вжалась в парня своей промежностью, засунула бы свою грудь ему в лицо, детка. Я бы делала это снова и снова, то одному, то другому. И делала бы это с улыбкой на лице, если бы это помогло обеспечить моего ребенка всем необходимым. И возвращался домой, я бы гордилась. Я приходила бы домой, должна быть ежегодным претендентом на звание «Мать года», хотя ни одна душа со мной бы не согласилась. Я готова делать любое дерьмо, чтобы оно не коснулось моего мальчика.

— Были и другие способы обеспечить нашего сына, — возразил он.

— Были? — спросила я, отступая назад. — Будучи залетевшей дурой, у которой нет ничего, кроме аттестата о среднем образовании и опыта работы официанткой? Да еще и ее мужчина сбежал, украв чаевые за четыре дня, которые лежали у нее в бумажнике, и банку со сдачей?

Он вздрогнул, но я не отступила.

— Будучи дурой, у которой нет сбережений, и которая живет в дерьмовой квартире, в которой просто невозможно растить ребенка. Я отчаянно пыталась найти деньги, чтобы дать ребенку хоть что-то хорошее. Знаешь ли, — я вскинула руку и добавила в голос сарказма, — можно было купить лотерейный билет или обратиться к другой профессии, на которую смотрят куда более свысока, чем на стриптиз.

— Способы просто обязаны были быть, — заявил он.

— Назови хоть один, — отмахнулась я.

— Есть способы, Шерил.

— Назови хоть один, — повторила я.

— Секретарша, — бросил он.

— Я не умею печатать.

— Продавец в продуктовом магазине.