Миара. Рождение Тени (СИ) - Линн Эва - Страница 9

Низко поклонившись, Тария оставила мужчину ровно в тот момент, когда за спинами пленников захлопнулась дверь, ведущая на нижние уровни дворца. В подвалы и камеры, в которых им отныне суждено было жить. Или умереть.

***

Без окон, без света. Лишь камень вокруг, да стекло вместо одной стены. Клетка для подопытных крыс, не иначе. Никто ничего не объяснял, когда всех пленных растолкали по камерам. Миаре оставалось лишь следить за снующими по ту сторону стекла прислужниками, которые словно никого не замечали и следовали одним им известным инструкциям. Женщина не видела, кто был за стенами, в прочих камерах. Она могла лишь замечать, как что- то менялось день за днем. Буквально через несколько дней, ночью, Миара почувствовала силу, кружившую вокруг нее. Но она не смогла открыть глаза, как бы ни пыталась. И не могла почувствовать детей, чуть ранее засыпавших рядом с ней. А неизвестная сила бежала в нее, вплетаясь в тело, в кожу, растворяясь в крови. Вместе с чужой кровью.

Откуда? Как она оказалась в ней? Горячая, плавящая изнутри вены, разрывающая сердце. Сознание уплывало, растворяясь и отказываясь собираться. Вопросы возникали и тут же пропадали. Ощущение было странным. Всему существу Миары хотелось вытолкнуть чужое, не принадлежащее ей. И вместе с тем с каждой каплей внутри рос интерес, мания, желание изучить, узнать. Настолько всепоглощающее, что женщина перестала ему противиться. И тогда на краткий миг пришла новая боль, гораздо более ощущаемая, дарящая радость.

Она забыла, что это такое. Чтобы помнить, нужно чувствовать. Но она не знала даже, кто она сейчас. Все исчезло. Время, ощущения, жизнь, смерть. Остались лишь обрывки мыслей, за которые Миара все еще отчаянно цеплялась. Как делала это уже привычно который год, пытаясь сохранить остатки своего я. События жизни калейдоскопом картинок проносились перед ней. Наверное, именно так видят перед смертью каждую совершенную ошибку и каждую неиспользованную возможнось. Но Миара знала, что ей нельзя умирать. Нельзя было тогда, похищенной, истерзанной и прикованной цепями в темном подвале. Нельзя несколько лет назад, когда она, истекая кровью, держала в руках тело собственной убитой матери. Нельзя сейчас.

Дети. Где дети?

И мысли тянули из пучины, в которую пыталась погрузить ее новая сила, почувствовавшая власть и превосходство, ощутившая свободу. Не поддаваться, не терять свою волю. Нельзя. У нее и так не осталось ничего, за что можно было бы цепляться, кроме детей. Которым она еще нужна. Новая сила пыталась окутать остатки сознания тьмой, сжать их, расщепить. Лишь до того момента, как Миара открыла глаза назло всему тому, что отныне поселилось внутри.

Первым ощущением был холод. От пола, на котором лежала женщина. Вторым — свет. Пусть едва различимый, но ощутимо резавший глаза. Ей так хотелось назад во тьму, в такую родную, знакомую и успокаивающую. Затем Миара пошевелила рукой. Пальцы закололо, сводя мелкой судорогой, но вместе с тем по ним прокатились волны силы, теперь уже основательно укоренившейся в ее теле, отдавшей ей превосходство. Временно. Она знала, что еще предстоит побороться с самой собой. Ощущала так же явственно, как собственное дыхание. Миара подняла руку, разглядывая. На вид совсем ничего не изменилось, лишь ощущалась иначе. Она никак не могла разобрать, что это за сила, клокочущая внутри, текущая в ее крови, наполнявшая тело. Соединившаяся, будто в танце возлюбленных, с собственным нестабильным даром Миары, доставшимся ей слишком дорогой ценой. Какой там дар, скорее пожизненно проклятие. Теперь еще и помноженное в два раза чем- то неизвестным. Что с ней сделали? И зачем? Вопросы, мысли, выпущенные из клетки сознания начали атаковать с новой силой.

Но это все сейчас было не важно. Рядом послышались приглушенные голоса, движения. Словно из- за двери или стены. Все еще лежа на полу, Миара медленно повернула к ним голову. За стеклом, от пола до потолка ограждавшим помещение, смотря на нее стояли несколько человек. Трое из них были слугами, если судить по одежде, точно такой же как у прислужника в доме содержания пленных. А вот четвертый был куда интереснее. Одет он был в такой же черный камзол, какой Миара помнила на Тарии, только с иного цвета вышивкой. У этого мужчины она была фиолетовой. Становилось очевидно, что такие черные камзолы что- то вроде опознавательной формы приближенных Императора, как они называли своего господина. И сейчас внимательно следящий за Миарой слишком бледный для здорового человека мужчина в черном должен был бы внушать ей ужас. Он правда изрядно пугал, но она просто ничего не чувствовала. Лишь следила. И слушала.

— Господин Харт, образец номер три из всей группы показывает самые лучшие результаты сейчас. Мы начали почти три недели назад, согласно плану. Стадия адаптации у нее завершилась еще вчера, с тех пор сила стабильна до приемлемых значений. И как видите, только что она очнулась.

— Не слишком быстро все?

— Раньше таких результатов мы действительно не наблюдали. Полагаем, следующие сутки решающие. Либо у нас беспрецедентный случай получения уникального образца, либо новая стадия перед сгоранием.

Миара прикрыла глаза, голова начала трещать. Она хотела встать, но тело отказывалось слушаться. Если все так, как говорят там, за стеклом, то она провела без сознания почти три недели. Но как? Ведь еще вчера помнила, как засыпала. Или не вчера? И где ее дети?

Почему- то вместо ужаса и страха от этой мысли внутри разлилась злость. Настолько сильная, настолько бушующая, что Миара сама не понимая, не контролируя свое тело, сжала кулак, неприятно царапнув ногтями пол. И воздух вокруг ее руки взорвался, залившись тьмой, принося внутреннее облегчение. Она наконец вздохнула полной грудью, освобождаясь от тягостного давления внутри. Тончайшими струйками темной силы, теней, прорвавшихся сквозь ее пальцы и притягивающих к себе точно такие же сгустки тьмы из всех уголков камеры. Будто с каждой частичкой выплеснутой силы напряжение спадало. Как же ей понравилось это ощущение освобождения.

За стеклом резко замолчали. Стихли абсолютно все звуки, кроме отдаленных криков где- то за стеной. Миара еще раз вдохнула полной грудью, проверяя, насколько свободными могут быть ее движения. Вновь открыв глаза, развернулась, более не ощущая боли, но все еще убиваемая слабостью измученного тела, и очень медленно встала, так участливо поддерживаемая моментально окружившей ее тьмой. Видимо, такой была ее новая сила.

«Красивая. Страшная.»

Тьма схлынула и исчезла также резко, как появилась, стоило женщине принять чуть более устойчивое положение и опереться на стену. Горло резало от жажды. Как она раньше не замечала? Миара пыталась сказать, задать вопросы. Но внятных звуков не выходило, а перед глазами все начало плыть. Часто задышала, осеклась, увидев на лице бледного Харта злобную улыбку удовлетворения от всего происходящего. До чего же странно он выглядел.

Миара скорее прочла по движению губ, чем услышала, как он произнес:

— Получилось. Наконец- то.

Кровь застучала в ушах от участившегося сердцебиения. Не ее, чужая. Миара ощущала предвкушение мужчины за стеклом как свое собственное.

«Да что ж такое? Хватит, хватит! Опять, как тогда. Слишком…»

Прежде чем, она с головой утонула в чужом восприятии и собственных страхах от таких знакомых болезненных для души ощущениях, тьма, ставшая теперь ее частью, услужливо накрыла ослабшее тело, увлекая в мгновенное забытие.

***

— Повелитель!

Крик Харта в приемной разрезал тишину кабинета. Дарлан поморщился от резкого звука. Он не любил, когда его так бесцеремонно беспокоили. И уж первый об этом знал лучше других. Вероятно, нечто невероятно важное заставило Харта вести себя таким неподобающим в высшей степени образом. Но все равно ближайшего и верного подданного, бывшего правой рукой Императора долгие годы, встретил недовольный взгляд господина, обещавший медленную и мучительную смерть, если причина столь неприемлемого поведения не будет расценена повелителем как существенная.