Возрождение (СИ) - Рави Ивар - Страница 5

Ганс Мольтке также был на пароходе, он взял на себя обязанности по охране Кинга и его матери.Но главная причина была скорее в другом — Ганс был беззаветно влюблен в Нату, для которой он был всего лишь подчиненный ее мужа. Тем не менее, это не мешало мне частенько подкалывать жену, выводя ее из себя. Вероятно, Гансу было легче не быть рядом с Натой, в любом случае, я был спокоен за сына и Труди — Мольтке был человеком чести.

Богдану Лутову и его оставшимся троим братьям, серьезно мешала морская болезнь. Они периодически перегибались через борт, отрыгивая проглоченную пищу. И это при том, что волнение в море было довольно слабым.

Ната проснулась от моих игр с Иваном, и довольная потянулась:

— Ты пришел, сейчас придумаю что-нибудь на обед. И почему у тебя такое довольное лицо, Макс?

— Ты права насчет северного побережья, поэтому мы изменили курс. Мы не будем рисковать месяцем плавания, чтобы убедиться в возможности выжить в районе Нила. Сейчас мы поменяли курс и идем к побережью Африки — если климат заметно теплее, продолжим путь на восток. Если будут сомнения, поплывем на запад и двинемся на юг к экватору.

— Иди ко мне, ты император, как ты решил, так и будет, — жена откинула одеяло, призывно протягивая руки. Повторно себя просить я не дал, в конце концов я же император.

К обеду четвертого дня смены курса, вахтенный матрос увидел землю: по нашим расчетам это мог быть как берег Марокко, так и земли Ливии из моего старого мира. Температура была на пару градусов теплее, чем в Макселе, но ветер все равно был ощутимо холодным.

— Станем на якорь у берега, высадим небольшой отряд на берег, проведем ревизию, — Тиландер не стал уточнять, сразу принявшись исполнять поручение. Мне было важно высадиться на берег, чтобы получить ответ на один вопрос — мигрировали животные на юг или нет.

Шлюпка, усилиями гребцов шла к берегу, преодолевая бурунчики волн. Порой ветром срывало пену с волн, бросая ее в нас, заставляя ежиться от холодных брызг. Кроме шести гребцов со мной плыли Санчо, Бер и Урр. Любитель рисковать Мал после женитьбы все чаще предпочитал общество своей жены Белояры таким вылазкам, что не могло меня не радовать. С его полным пренебрежением к опасности, мой сын являлся головной болью для всех.

Все четверо братьев Лутовых так тяжело переносили морское путешествие, что я категорически приказал оставаться на борту парусника. Берег выглядел пустынным, здесь не было сплошного леса, растительность напоминала саванну с редкими кустарниками и густой травой.

— Санчо, что ты чувствуешь?

На мой вопрос неандерталец закрыл глаза, на некоторое время впадая в полусонное состояние.

— Ничего Макш, — прошелестело в мозгу, больно кольнув в висках.

— Говори со мной не так, — попросил сына, любившего телепатические сеансы.

— Ха (опасности нет), — Санчо вздрогнул, выходя из транса.

— Люди есть? Животные есть?

— Ха, дац (ничего нет), — потеряв интерес к высадке, неандерталец сунул руку за пазуху и вытащил солидный кусок окорока. Есть и любить женщин Санчо мог в любое время суток, что и делал, пользуясь всеобщей любовью среди Русов.

Нос лодки мягко вошел в песок, один из гребцов выскочив подтянул шлюпку. После пяти дней пребывания на палубе, было приятно ощущать под ногами твердую землю.

— Двое гребцов остаются у лодки, Бер бери с собой еще двоих и Урра, обследуйте ту группу кустарников, — рукой указал на восточное направление. На расстоянии около трехсот метров начинался кустарник, росший группами.

— Я, Санчо и остальными матросами, проверим тот холм и осмотримся с него, — на расстоянии под километр высился невысокий холм с деревом на самой верхушке.

— Дальше не уходить, если встретите дикарей в контакт не вступать. Нас интересуют животные, есть ли они здесь. Если их нет, найдите навоз, помет, главное понять, как давно здесь нет травоядных. Встречаемся у шлюпки, долго не задерживайтесь, нам надо вернуться на корабль до темноты.

Вскинув ружье на плечо, сопровождаемый неандертальцем и матросами, зашагал в направлении холма. Как всегда, моя оценка расстояния оказалась неверной — мы почти полчаса шли до возвышения. Сам по себе холм оказался невысоким, высотой с двадцатиэтажной дом с довольно пологими склонами. Немного запыхавшись, добрались до верхушки в полном молчании: Санчо продолжал периодически жевать, а матросы не нарушали тишины, зорко поглядывая по сторонам.

— Кто-нибудь видит буйволов, антилоп или прочих животных? — Сам я не видел ни единого живого существа. Это еще ничего не значило, теоретически в этом месте могло не оказаться живности.

— Не вижу.

— И я не вижу, — вразнобой ответили матросы. Санчо вообще не удостоил меня ответом, он еще в шлюпке сообщил, что животных поблизости нет.

— Идем назад, скоро начнет темнеть, — я зашагал обратно, передав ружье одному из матросов. Как не твердил Мургу о необходимости уменьшить вес ружей, все равно вес был ощутимый. Или может праздная жизнь императора меня расслабила.

Оставалась слабая надежда, что поисковая группа Бера и Урра видела животных. Они уже ждали нас у шлюпки, пройдя гораздо меньшее расстояние. Еще на подходе, по их лицам понял — обнаружить животных им не удалось.

— Макс Са, не встретили ничего, только в одном месте удалось наткнуться на навоз буйволов. Но он старый, наверное с прошлого года, животные ушли давно, — уточнил Бер, едва мы приблизились.

— Возвращаемся на корабль, больше нет смысла здесь искать следы, — подавая пример первым запрыгнул в шлюпку. Столкнув ее в воду, один за другим вся команда устроилась внутри, а матросы сразу налегли на весла. В средиземном море приливы и отливы несущественные, но плыть в океан все равно было легче: отлив еще не закончился.

Нашего возвращения ждали с нетерпением: Тиландер еще на расстоянии пятидесяти метров задал, мучавший всех вопрос:

— Макс, на восток или на запад?

— На запад, — для убедительности я махнул в сторону предполагаемого заката. Солнце мы не видели уже второй год, порой его наличие определялось на небе более светлым участком серой непроглядной тьмы.

— Ночуем здесь, с первыми проблесками двинемся в путь, — Герман подал мне руку, страхуя при подъеме на борт.

— Почему нельзя плыть сейчас? — Я не заметил, как подошла Ната, помогая своим сыновьям попасть на борт.

— Звезд не видно, ориентироваться трудно. Это вдоль наших родных берегов можно плавать с закрытыми глазами, а здесь можно сесть на мель или напороться на риф, — Тиландер всегда давал исчерпывающие ответы, когда дело касалось моря или корабля.

— Что там, Макс? — Ната поежилась после очередного холодного порыва ветра. Было примерно три часа дня, но видимость была ограничена несколькими десятками метров.

— Там ничего нет, — я притянул к себе жену, дрожащую от холода, — ни людей, ни животных. И такую температуру я не помню в этих краях даже зимой, а ведь у нас только начало осени. Недаром говорят, умная жена счастье для мужа, твоя настойчивость возможно спасла нас от многих бед.

Ната зарделась от похвалы и потянула меня в каюту, приговаривая, что все стынет и мне надо с холода поесть горячего. Проходя по палубе, кинул взгляд — сигнальные фонари остальных судов были видны неплохо, следуя указаниям Тиландера, все корабли заякорились в две шеренги.

Когда я предполагал, что мы высадились в районе границы Марокко и Ливия, то был довольно далек от истины. Мы шли седьмой день на запад, держась в паре километров от африканского побережья. Седьмой день со средней скоростью 7 узлов, а Гибралтар не показывался. Даже по самым скромным подсчетам, за сутки преодолевалась дистанция больше двухсот километров. Получалось, что к берегу мы приставали намного восточнее, в районе Туниса.

Гибралтар показался утром восьмого дня, я еще находился в каюте, когда пришел матрос от Тиландера с этим известием. Закутавшись в шубу, температура продолжала падать, вышел на палубу, где стоял галдеж: обрадованные пассажиры считали, что мы почти у конечной цели путешествия. Все эти дни в каюте, изучал книги из библиотеки Дойчей, большинство из которых было датировано 1930–1940гг нашей эры. Пристальное внимание уделял береговой линии Африки, местом временного жилище единогласно было выбрано побережье Гвинейского залива.