Слуга Земли - Хоули Сара - Страница 2

Сеть зацепилась за что-то, и я с усилием вытянула ее. Предмет, поднявшийся вместе с грязью, оказался бурым и бесформенным.

— Только бы это не было чем-то отвратительным, — пробормотала я, вываливая комок на траву.

Артефакты были не единственным, что скрывалось на дне; иногда попадались кости, а однажды, в глубоком и зловонном водоеме в центре болота, я нашла иссохшую руку, все еще покрытую кожей.

Когда болото что-то забирало, оно делало это жадно.

Я смахнула слизистую грязь. К счастью, это была не кость — всего лишь камень. Я с плеском бросила его обратно и продолжила поиски.

Я старалась не думать о том, что ждет меня позже этим днем, но воспоминание о той руке заставляло меня снова беспокоиться о жертвоприношении солнцестояния. Шансы быть выбранной были минимальными, но я не была единственной, кто подходил по условиям в этом году. Моя лучшая подруга Аня тоже была в числе возможных жертв, а она была всем, что у меня осталось в этом мире. Говорили, что блуждающие огоньки указывают путь к Мистею для избранных женщин, но я перестала в это верить давным-давно. Возможно, в то самое утро, когда впервые выловила человеческую кость.

Я зажмурила глаза и сосредоточилась на дыхании.

— Это мое место, — тихо сказала я.

Фейри не должны были осквернить его. До ритуала оставалось еще несколько часов.

Рассветное солнце залило пейзаж розовым и золотым светом, туман начал рассеиваться. Я выудила еще один камень и бросила его обратно в воду. Нашла одну медную монету, вытерла ее об плащ и спрятала в карман. Больше сеть не вытаскивала ничего, кроме густой, скользкой грязи, большая часть которой забрызгала мою и так испачканную одежду. Тогда я сменила место и попробовала еще раз.

На этот раз мне попалась деревянная фигурка размером с мой указательный палец, с лицом, вырезанным с беспечной улыбкой. У нее были крошечные рога, указывающие на принадлежность к низшим фейри, тем, кто ниже по статусу, чем Благородные фейри, правящие в Мистее.

— Вот это да, — прошептала я, зачарованно разглядывая фигурку на ладони.

Это был тот самый тип сокровищ, который я любила больше всего — тот, что заставлял меня гадать и воображать. Кому она принадлежала? Как была потеряна? Скорее всего, ее случайно уронил ребенок из деревни, решивший проверить свою смелость на опасных тропах.

А может быть… Может быть, здесь гулял ребенок-фейри. Может быть, эта фигурка была тысячелетней давности, хорошо сохранившимся воспоминанием о временах, когда наши два народа свободно общались, а пути через болото были четкими и протоптанными.

Я быстро сунула куклу в карман, чтобы не дать себе углубиться в размышления о более печальных причинах ее появления здесь. Это утро уже было более продуктивным, чем большинство других, и я подумала, не закончить ли сбор на этой триумфальной ноте. Но низкое солнце искрилось на воде, а мир вокруг казался необычно свободным и пустым, поэтому я снова погрузила шест в воду. Еще одна попытка — и тогда я вернусь к обязанностям, которые ждали меня.

Сеть наткнулась на сопротивление в густой грязи на дне пруда. Когда я вытащила ее, стало ясно, что я зацепила что-то значительное. Сначала мне показалось, что это камень, но, когда сеть вынырнула из воды, в ней оказался самый красивый кинжал, который я когда-либо видела.

Я ахнула, прижимая руку ко рту. Стальное лезвие и рукоять, обмотанные проволокой, сверкали в утреннем свете, а навершие было украшено крупным алым камнем. Его блеск был ненатуральным: грязь не липла к оружию, и на лезвии не было ни следа ржавчины.

Сердце бешено колотилось, пока я доставала кинжал из сети. Он был тяжелым, но рукоять идеально ложилась в мою руку. Принадлежал ли он богатой даме или даже фейри? Двустороннее лезвие было опасно острым, а завитки на гарде выглядели древними и загадочными. Самым странным был кроваво-красный камень на рукояти. Я видела немного драгоценных камней за свою жизнь, но те, что встречались мне, были яркими и ограненными. Этот же представлял собой идеально гладкую полусферу, поглощающую свет, а не отражающую его.

Я оглянулась через плечо, внезапно испугавшись, что кто-то мог увидеть мою находку, но вокруг никого не было.

Этот кинжал мог принести целое состояние. Настоящее состояние, а не жалкие монеты, которые я зарабатывала, продавая торф и болотные безделушки на рынке. Это были бы деньги, которые могли изменить жизнь.

На мгновение я позволила себе представить будущее, в котором я богата и свободна. Я могла бы покинуть Тамблдаун с его узколобыми суждениями, найти новое место, где меня бы не знали как «дикую дочь травницы». Больше никаких протекающих крыш, никаких ночей, когда желудок мучительно пуст. Никакого отчаяния при мысли, что моя жизнь будет такой же унылой, день за днем, пока я не умру бедной и одинокой, как моя мать. Я могла бы стать торговкой, перевозящей специи и ремесленные товары между Энтеррой и другими странами, изучая артефакты, рассказывающие истории о других легендах и образах жизни. Возможно, однажды я даже посетила бы эти места: пересекла западные горы к ледяному Гримвельду и лесному Линдвику, а затем отправилась бы в страны, названия которых мне пока неизвестны.

Аня могла бы поехать со мной — ей бы не пришлось выходить замуж ради обеспечения своего будущего. Она могла бы брать уроки живописи, возможно, даже заниматься иллюминированием манускриптов, как мечтала с детства. Мы могли бы стать новыми людьми, независимыми от всех и всего, кроме самих себя.

Но мечты — это всего лишь воздух, а для настоящих перемен нужно больше, чем просто надежда. Тем не менее мои руки дрожали, пока я заворачивала кинжал в складки плаща.

Я вернулась к берегу вскоре после этого, не в силах сосредоточиться ни на чем другом.

Моя хижина возвышалась над туманом на краю болота, напоминая булыжник со своими грубыми каменными стенами и неуклюжей конструкцией. Родители построили этот дом вместе, когда впервые обосновались здесь. Он не был красивым, но простоял более двадцати лет. Стопки торфяных кирпичей — моего скромного источника дохода — прислонялись к стене, ожидая, когда я смогу снова отвезти их в город.

Я остановилась, обдумывая свои варианты. Этот кинжал был настолько очевидно дорогим, что я не могла рискнуть, чтобы кто-то увидел его. Мне нужно было продать его быстро, а фестиваль солнцестояния с толпой туристов подходил идеально.

Я оторвала длинную полоску от края своей рубашки и плотно обернула ей лезвие. Затем спрятала кинжал за пояс своих брюк, привязав его к бедру тонким кожаным шнурком, которым была закреплена моя коса. Мои кудри вырвались наружу, снова став такими же дикими, как всегда.

У меня были и другие вещи, которые я хотела продать на рынке, поэтому я отправилась к своему тайнику: небольшой пещере в скалистом выступе. Вход был настолько низким, что пришлось ползти. Внутри пространство становилось достаточно высоким, чтобы стоять, и длинным в ширину.

Каждая поверхность здесь была покрыта сокровищами. Конечно, не золотом или драгоценностями — если бы я нашла их, давно бы продала. Здесь были более простые вещи: примитивные каменные инструменты, бесполезные бытовые предметы, коллекция необычно окрашенных камней. Каждая находка была собрана на болотах и была дорога мне. Деревянная чашка, которая стала одной из первых моих находок. Ржавый гвоздь. Кусочек розового кварца. Каждая вещь рассказывала историю: о том утре, когда я нашла ее, о людях или животных далекого прошлого, о болоте и обо мне.

Я поставила фигурку рядом с помятой металлической чашкой, затем направилась в угол, где хранились вещи для продажи на рынке. В моей корзине был кроличий мех с последней охоты и немного фейских ягод, которые я собрала накануне. Синие ягоды могли принести хорошую цену, либо от туристки, не знавшей об их горечи, либо от винодела на вершине холма, который сделал бы из них галлюциногенное фейское вино. Я взяла корзину и направилась к выходу.

Когда я пригнулась, чтобы выйти, в правом бедре неожиданно вспыхнула острая боль. Я вскрикнула: