Интриганы - Гамильтон Дональд - Страница 6
- Предыдущая
- 6/49
- Следующая
— Вы не дали мне условного отзыва, — сказала девушка.
— Геттердэммерунг, — произнес я небрежно. — Он к старости становится занудным, как день страшного суда, не так ли?
— О, он не так уж стар, — как бы защищаясь, быстро ответила Ники. Неужели она думала, что я стараюсь заставить ее выдать себя?
— Итак, шифр — двойное отрицание.
— Да, что бы это ни значило.
— Если бы вам полагалось знать, что это означает, он бы вам сказал, — незнание девушкой смысла шифра фактически было предупреждением, что этой молодой леди во время работы не следовало слишком доверять; в любую исходящую от нее информацию должны быть внесены определенные поправки, прежде чем она станет руководством к действию.
— Как его называют? — спросил я.
— Я же дала вам пароль. Что вы еще хотите?
— Как мы его называем? — терпеливо переспросил я. Прежде чем работать с ней, было важно узнать, насколько она в курсе наших дел.
— В конторе он известен как Мак. Я не знаю почему.
— Никто не знает. Может быть, это его имя.
— Никто там не знает его настоящего имени.
— Правильно. Где находится ранчо?
— Что?
— Ранчо, милая. Место, куда мы ездим разглаживать морщины после тяжелого задания. Где оно?
— Западнее Туссона, в Аризоне.
— Что находится за столом?
— Кресло, конечно. О, и окно. Широкое окно.
— Давно я работаю на него?
— Да, несколько лет назад вы какое-то время не участвовали в делах, потом вернулись. Вы один из его основных людей.
— Ба, спасибо, — воскликнул я. — Когда вы говорите это, я чувствую, что одна из моих основных ног соскальзывает в могилу.
— Мак вам очень доверяет, мистер Хелм.
— И вы задаете себе вопрос — почему? — я ухмыльнулся, когда она промолчала. — Что я делал, когда не работал на него?
— Вы были фотографом и журналистом.
— Женат?
— Один раз. Трое детей — два мальчика и девочка. Ваша бывшая жена вновь вышла замуж и живет с детьми на ранчо в Неваде. Старший мальчик учится в колледже где-то на Западном побережье. Думаю, что в UCLA.
Я не знал этого. В нашем деле лучше держаться подальше от людей, которых любишь, иначе кому-нибудь придет в голову замечательная мысль использовать их в игре.
— Ты хорошо справилась с домашним заданием, — похвалил я девушку. — Если ты Ники, когда я Эрик, то кто ты, когда я Мэттью Хелм?
— Марта Борден. Могу я считать, что допрос закончен, мистер Хелм?
— Пока да.
— Вы очень подозрительный. И злой. Вам не было нужды убивать того человека.
— Правильно, — согласился я. — Не надо было. Он мог бы прожить долгую, счастливую, полезную жизнь. У него было право выбора. Он решил стрелять в меня.
— А вы сбросили его за борт, утащили лодку и оставили тонуть.
Я мрачно взглянул на нее. Наверное, мне не дано их избежать. Только избавившись от одной, находившей тонкие различия между птицей и птицей, я встретил другую, которая делала тонкие различия между убийством и убийством: застрелить, очевидно, было нормально, а утопить — ужасно. Или, возможно, неудачно стрелять морально приемлемо, а удачно топить — нет.
— Бедняга, — вздохнул я. — Если бы только ему удалось проделать во мне дырку при помощи симпатичного семимиллиметрового “магнума”, никто бы не тронул и волоска на его милой головке. Я обливаюсь слезами. Однако полагаю, ты проделала долгий путь до Мексики не для того, чтобы посочувствовать неудачливому убийце?
Губы, незнакомые с помадой, затвердели.
— Мистер Хелм, то, что в вас стреляли, еще не дает вам права...
Мне надоела эта комедия.
— Дорогая, ты становишься утомительной. Сколько раз в тебя стреляли?
— Ну...
— Вот так. Впредь подожди, пока кто-нибудь попробует, а потом можешь говорить людям, какими терпеливыми мишенями они должны быть. Во всяком случае, кто говорит о правах? Это — жизнь. Парень сегодня стрелял в меня шесть раз. Он промахнулся, но у него оставалась еще целая куча патронов. Видимо, он получил инструкции (интересно, от кого?) и возобновил бы попытки пристрелить меня. Теперь, если он не чертовски хороший пловец, он не будет больше пытаться сделать это. Только и всего. А сейчас скажи, что я должен сделать. Думаю, без нетерпеливого стрелка за спиной я выполню задание намного лучше.
Марта глубоко вздохнула.
— Ну хорошо. Вы должны как можно скорее найти безопасный телефон.
Я пристально посмотрел на девушку.
— Тебя послали в такую даль, чтобы сообщить мне только это?
— Вы не должны звонить по специальному номеру. Наберите номер офиса и попросите Мака.
— Но ты можешь мне сказать, в чем дело? Она отрицательно покачала головой.
— Я точно не знаю.
— Что значит “как можно скорее”? Я не могу позвонить отсюда: здесь один телефон в деревне, один у администратора гостиницы, и вокруг обоих чертовски много народу. Я позвоню либо из самого Гуайямаса, если смогу связаться со Штатами, либо после пересечения границы — а это двести пятьдесят миль на машине. И если я выеду сегодня вечером, меня могут остановить мексиканские власти, которые будут интересоваться пустой лодкой, дрейфовавшей в заливе. Так или иначе, я не думаю, что смогу в столь поздний час взять свою малютку с причала морского клуба. Придется оставить ее...
— Нет, не делайте этого! Я ухмыльнулся.
— Ну разумеется! Приложив столько усилий, чтобы всучить мне эту чертову маленькую ракету, Мак не захочет, чтобы я бросал ее.
— В любом случае лучше не вступать в конфликт с мексиканскими властями. Я не думаю, что несколько часов сейчас что-то решают.
— Хорошо, тогда я буду планировать отъезд на утро. Скажи мне одну вещь. Ожидал ли он, что меня попытаются убить?
— Не думаю. Но Мак поручил мне вступить в контакт, как только будет сделана такая попытка.
— Это можно было предположить. Хотя обычно я ошибаюсь, когда пытаюсь предугадать его действия. Но он мог бы предупредить.
Ее глаза холодно блеснули.
— Вы профессионал, не так ли, мистер Хелм? Всегда начеку, всегда готов, как бойскаут. Разве вам нужно специальное предупреждение?
— А если бы попытки убить меня не было, мисс Борден? Что тебе предписывалось делать в этом случае?
— В любом случае я должна была вступить в контакт через день или два.
— А если бы в меня стреляли или напали другим способом, тебе следовало тут же передать инструкции. Да, все верно. Шеф знал, что покушение изменило бы мои намерения, и хотел, чтобы ты перехватила меня до того, как я доложу о происшествии обычным путем. Давно ты здесь?
— Две недели.
— А где остановилась?
— С ребятами. Вы их видели. Я собиралась ехать одна, но, встретив эту компанию, сделала так, что они пригласили меня с собой. Это хорошее прикрытие. У них есть переделанный панелевоз, в котором мы ночуем на площадке для прицепов. А еще один из парней взял на время лодку своего папаши. Иногда мы берем в нее одеяла и спим на берегу какого-нибудь острова. Забиваем косяк. Нюхаем кокаин. Ловим кайф от героина. Совокупляемся как животные. Настоящие оргии, старик. — Она состроила гримасу. — А вообще-то единственное, что они употребляют, кроме самой малости травки, это пиво.
— И много они знают?
— Ничего.
— Как тебе это удалось?
— Я помешана на экологии, дружище. Наблюдаю за птицами, потому что озабочена судьбой пернатых в этом загрязненном мире. Я трясусь над фрегатами, синеногими олушами, бакланами, пеликанами и прочими тварями. Знаете ли вы, что коричневые пеликаны подвергаются огромной опасности, равно как ястребы и орлы? И все из-за ДДТ. Скорлупа яиц становится такой тонкой, что они расплющиваются. — Марта глубоко вздохнула. — Я не должна над этим смеяться. Это не смешно.
— Не смешно, — согласился я. — Итак, наблюдение за птицами. Что тебе это дает?
— Преимущество ползать по скалам с биноклем. Я была на холме с противоположной стороны бухты, когда вы пронеслись, чтобы... встретить его. Я все видела в бинокль. Иногда в самую бурную погоду я чувствую жуткую потребность выйти посмотреть, что делают птицы...
- Предыдущая
- 6/49
- Следующая
