Первая скрипка для злого доктора (СИ) - Варшевская Анна - Страница 27

С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Моя вероятная будущая свекровь зеленеет и сжимает губы так, что их практически не видно.

– Антон, ты несёшь ерунду, – говорит холодным тоном. – Мне стыдно за тебя!

– На меня это уже лет пятнадцать как не действует! – цедит мужчина. – Себя бы постыдилась!

Поворачивается к Авроре, та кидает на него испуганный взгляд.

– А ты.… – он усмехается, качает головой, но не продолжает.

Встаёт, потянув меня за руку.

– Слушайте меня внимательно, повторять не буду! Алёна – моя невеста! Я её люблю! И все ваши ухищрения бессмысленны и бесполезны, все ваши идеи для интриг можете записать в столбик на двойном листочке, свернуть его в трубочку и смело засунуть себе в…

– Антон! – вскрикнув, успеваю прервать мужчину.

Хотя в голове у меня полнейший хаос.

Он что?... Он сейчас сказал, что любит меня?! Я не ослышалась?

– Пойдём отсюда, – Антон последний раз обжигает взглядом двух ошалело хлопающих глазами женщин и, сжав мою ладонь сильнее, выводит меня из комнаты.

На улицу мы спускаемся молча. И только когда выходим из подъезда, я торможу, поднимаю взгляд на мужчину.

– Прости за это, ёжик, – он притягивает меня к себе. – Так и знал, что мать что-нибудь выкинет. Не обращай внимания. Ты же ничего не ела после репетиции, пойдём поужинаем?

– Подожди, – говорю негромко, вглядываясь ему в глаза. – Ты… там, наверху… ты сказал.… что любишь меня?

– Сказал, – он кивает, слегка улыбается, ласково проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. – И могу повторить. Я люблю тебя, ёжик. А ты сомневалась?

Антон

Какое у неё сейчас забавное выражение на лице. Растерянность пополам с недоверием и ещё чем-то.

– Я.… как так? Когда?!... То есть… – Алёна запутывается в словах, и я прерываю её единственным сейчас доступным мне способом – поцелуем.

Ответного признания мне всё равно пока не дождаться. Точно не сегодня. Хотя… кто знает?

Разве я сам мог бы подумать ещё месяц назад, что влюблюсь в эту вредную, невозможную, невыносимую… удивительную скрипачку?

– Ох…. – Алёна с трудом выдыхает, когда я наконец отпускаю её. Поднимает на меня сияющие глаза, распухшие от поцелуев губы расплываются в такой улыбке, что дыхание перехватывает.

Хочу затащить эту занозу к себе и любить несколько часов без перерыва.

Но…. она наверняка голодная.

Вспомнив несостоявшийся ужин, чуть не матерюсь вслух. Ну я устрою этим интриганкам! Пусть только попробуют ещё влезть!

– Чего тебе хочется? – спрашиваю у Алёны.

– Хм.… – в глазах загораются смешливые искорки, она придвигается ближе, – как насчёт того, чтобы подняться ко мне, – и, быстро подавшись вперёд, шепчет на ухо: – я помогу тебе раздеться, опущусь перед тобой на колени…

Меня кидает сначала в холод, потом в жар, ноги подгибаются.

– А-а-а.… я вообще-то имел в виду… поесть, – выдавливаю из себя кое-как.

Алёна тихонько смеётся, посылая мне мурашки по всему телу.

– Хочешь, пойдём пельмени поедим?

– В той домашней кафешке, где мы с тобой сидели в первый раз, когда меня только выбрали в общественный совет? – спрашиваю, улыбаясь.

– Ага, – она пожимает плечами. – Самый простой и быстрый вариант.

– Пойдём, – беру её за руку, переплетаю пальцы.

Ужин выходит спокойным и каким-то удивительно домашним. Мы болтаем в кафе, обсуждая ближайшие дни – до открытия фестиваля осталось совсем немного.

– Не нравится мне, как Иосиф Давидович себя чувствует, – хмурится Алёна. – Он к тебе приходил? Ты ему должен был что-то там сделать…

– Я ставил ему холтер, да, – киваю, мрачнея. С сердцем у старого скрипача явные проблемы. – Суточный мониторинг. Ему бы в больницу лечь, обследоваться нормально.

– Не хочет, – девушка безнадёжно отмахивается. – Сколько я его ни уговаривала…

– Он обещал, что придёт ко мне на приём, – вспоминаю вдруг. – Напомни ему! Если получится завтра его вытащить… Может, сама с ним придёшь? Вместе уговорить попробуем!

– Попытаюсь, но… – Алёна неуверенно качает головой. – Не факт, что получится.

– Ну ладно. Ты наелась?

– Конечно, – она улыбается, наклоняется вперёд, говорит шёпотом: – А у меня дома есть конфеты! Твои любимые!

Фыркаю, вспомнив, как в детстве мы спорили из-за сладкого.

– Соблазняешь?

– Совсем чуть-чуть, – Алёна кидает на меня хитрый взгляд, наклоняет голову. – С чаем.

– Пойдём, соблазнительница…

Правда, дома нам становится совсем не до чая. Мы из коридора и до кухни еле успеваем дойти.

– А конфеты? – девушка отрывается от моих губ на мгновение, запрокидывает голову назад.

– Потом, – шепчу, спускаясь по нежной шее вниз. – У меня тут и так всё сладкое…

Она только стонет в ответ, запуская пальцы мне в волосы.

– Мы так и не опробовали стол, – подталкиваю её, разворачиваю, заставляя опустить ладони на поверхность, прижимаюсь сзади.

– Развалится.… – выговаривает слабо.

– Не развалится, – усмехаюсь, с трудом справляясь с собственным дыханием.

Ну…. стол в итоге выдерживает. И кровать, на которую мы потом перебираемся – тоже. Хотя, кажется, близка к тому, чтобы треснуть.

С утра я чуть не просыпаю на работу. Собираюсь второпях, стребовав с Алёны обещание, что она всё-таки попробует прийти в больницу вместе со своим учителем.

Дел наваливается целая гора. Ещё и фестивальные обязанности никто не отменял, наоборот – чем ближе к старту, тем больше всплывает каких-то организационных недочётов, которые приходится решать.

К обеду, когда рука от писанины у меня уже отваливается, поступает звонок из регистратуры.

– К вам тут пришли, – сообщает медсестра. – Сказали, по личной договорённости.

– Сейчас буду, – кладу трубку.

Уломала Алёнка Иосифа Давидовича!

Торопливо иду к больничному холлу, но зайдя, останавливаюсь, словно на стену натолкнулся.

***

Не может… этого.… быть…

Какого чёрта?!

– Анто-он!

Она идёт ко мне, улыбаясь. Уверенно стучит каблуками. Как всегда, высоченные. Естественно. Другую обувь она не носит.

Женщина из прошлого. Женщина, из-за которой я собственными руками уничтожил своё будущее.

– Дорогой, как я рада тебя видеть! – тянется, целуя воздух рядом с моей щекой.

Даже на каблуках она всегда была ниже меня.

– Когда таксист привёз меня сюда, я глазам своим не поверила, – щебечет, прикасаясь к моему предплечью, задерживает руку. Длинные алого цвета ногти смотрятся неуместно на фоне моего белого халата.

Раньше мне это нравилось. А теперь… вспоминаю остриженные под корень ноготки без всякого лака, пальцы с мозолистыми подушечками, как у всех струнников.

– Что ты здесь делаешь, Александра? – говорю, мимолётно удивляясь тому, насколько спокойно и холодно звучит мой голос.

– Ох, милый, ну не надо, – она игриво улыбается. – Почему так формально? Алекса! Ты же помнишь, что мне…

– Александра, я тебя не ждал, – прерываю её, внимательно глядя в глаза. – Зачем ты здесь?

Она словно теряется на секунду, но тут же улыбается, понижает голос.

– Милый, думаю, ты догадаешься и сам.… в моей жизни не так давно всё изменилось.

– Неужели, – отхожу на шаг, стряхиваю её руку с рукава, изображаю лёгкий интерес – насквозь фальшивый.

Краем глаза замечаю, с каким любопытством смотрят на нас две молоденькие медсестры в регистратуре, и сжимаю челюсти. Сплетни уже просто в воздухе носятся.

Александра же ничего не замечает. Всегда считала ниже своего достоинства обращать внимание на кого-то из «младшего персонала».

– Да, – беспечно пожимает плечами, но я вижу, что на самом деле она играет. – Видишь ли… я развелась.

Последние слова звучат так, словно она сделала мне одолжение.

Продолжаю молча смотреть на неё с тем же выражением лица.