Степан Разин. 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 26

— Охренеть! — только и смог вымолвить я.

[1] Ма́ги (от др.-перс. (maguš), др.-греч. Μάγοι, лат. magus) — жрецы и члены жреческой касты в Древнем Иране, а также в ряде соседних с Ираном стран. По сведениям Геродота (V век до н.э.), магами называлось одно из племён мидийцев, и в то же время мидийские предсказатели и жрецы. По мнению некоторых исследователей, маги в своих религиозных воззрениях придерживались монотеизма.

[2] Одежда католических священников.

— Когда письмо пришло? — спросил я.

— Хе-хе… Письмо… Первое письмо пришло ещё в апреле.

— О! Это как раз когда посольство шаха приезжало в Сулак-городок. Я писал тебе о том.

— Писал-писал, — таинственно произнёс царь, облизывая пальцы, выпачканные в соусе, в котором «плавала» белорыбица.

— А почему не написал, что они потом в Астрахань поехали?

— В Астрахань? — удивился я. — Э-э-э… Не знал о том.

— А они поехали и привезли в Астрахань посла с письмом и воевода отправил его самой быстрой ладьёй. Твоей ладьёй, между прочим. Потому твой отчёт прибыл в июне, посол персов с письмом прибыл в мае, в июне прибыл второй посол со вторым письмом, а в сентябре прибыл третий посол с третьим письмом. И во всех письмах шах просит отпустить тебя в Персию.

— Нихрена себе, — не удержал я в себе эмоций и подумал, что вот почему за царским столом нет никого постороннего.

— И что теперь думаешь? — спросил, хитро прищурившись и хмыкая, скривив правый угол рта, царь.

— Думаю, что шаха припекло конкретно. Его сыну сейчас, э-э-э, лет четырнадцать, кажется. А сыновей у Аббаса Второго больше нет. И что делать?

— Это я тебя спрашиваю, «что делать?». Аббас только что дал нашим купцам привилегию на свободную торговлю. И если он сейчас умрёт, торговле нашей конец.

— Семь тысяч узбеков с эмирами и одним из царевичей приняли подданство Аббаса. Шах для них собрал по Кавказу семь тысяч девушек, которых отдали этим узбекам в жёны.

— Это ты мне зачем сейчас сказал? — спросил царь.

— Это я о том, что сейчас там может вспыхнуть междоусобица и тогда о торговле можно будет забыть надолго.

— Как бы кто не отправил узбеков на наши земли⁈

— Не-е-е… Этого можно не бояться. Как придут, так и полягут в солонцах. А вот на Кабарду отправить могут.

— А на османов? — с надеждой во взгляде вопросил Алексей.

— Вряд ли. Мир у них с султаном. Кстати… Султан посла к Аббасу присылал, кхе-кхе. Тоже что-то чует, мелкий лисёнок.

— За Мехмеда его визири вынюхивают.

— Ну, да, ну, да…

Я забарабанил пальцами одной руки какой-то марш типа: тададам тададам тададамтамтам… Покривил лицо в попытках найти решение. Не нашёл и сказал:

— Э-э-э… Государь! А не пошли бы они нахер, эти персы с их Персией. Пусть сами решают свои проблемы! Почему мы должны беспокоиться об их благополучии? Я вот сейчас всё, что нажитое непосильным трудом, брошу и пойду народное хозяйство Персии поднимать⁈ Да, с хера ли? Ты, вон, говоришь, что я тебе нужен, а я сейчас скажу: «Спасибо этому дому! Пойдём к другому!» Так, что ли?

Я смотрел на царя и ждал его реакции. Государь непонимающе «хлопал глазами».

— А если они нам торговлю перекроют, мы им отключим газ.

— Чего-чего? — наконец-то отреагировал на моё неожиданное решение государь. — Какой газ?

— Хе-хе… Кислород, — сказал я.

Не рассказывать же Алексею Михайловичу фильм «Бриллиантовая рука».

— Кислород? Это, тот, чем мы дышим? Ты рассказывал…

— Ага, — довольный своим решением осклабился я. — Хрен им, а не барабан.

Царь заулыбался. Он знал этот анекдот.

— Тут и тебе с последним послом письмо пришло, — тихо проговорил Алексей.

— От шаха? — удивился я, вскинув левую бровь.

— От шаха. Хочешь прочитать?

Я искоса глянул на царя.

— Да, перескажи просто.

— Я его не читал. И приказал письмо не вскрывать. Хоть и многие хотели.

Я вздохнул.

— Что там в письме? — подумал я.

Мы-то с шахом Аббасом за эти годы частенько переписывались. И не обо всех письмах и переговорах я царю докладывал.

— Ну и зря! От тебя у меня секретов нет, а письмо могли и подменить.

— Там такая печать…

Я скривился.

— Я прикажу принести?

— Пусть несут, — махнул я правой ладонью, обмыл пальцы в чаше с подкисленной уксусом водой и вытер руки чистой бумажной салфеткой, что стояли на царском столе в специальных серебряных стаканах.

Это — одна из моих идей, понравившихся царю ещё с первых дней нашего знакомства. Он тогда постоянно удивлялся, что я у себя дома в Измайлово во время трапезы использую для утирания губ и пальцев чистые и даже отглаженные тряпки. Не всегда белые, но чистые. В то время все вытирали руки прямо об одежду. Прошло двадцать лет и даже попы стали носить с собой носовые платки и перестали вытирать пальцы о скатерть.

— Хотя… Не все, хе-хе, не все, — подумал я, косясь на соседний стол.

— А ещё, брат мой Исфандир Арасин, — начал читать я, словно продолжая предыдущее письмо, — я вспоминаю, что ты писал мне после того, как мои войска попытались сжечь Сунженский городок два года назад, а ты их полностью разгромил. Не испытывал я никогда ранее такого поражения ни от афганцев, ни от турок. Твои казаки отличные воины, а ты отличный правитель. Мы тогда с тобой подписали мир и я даровал русским купцам право свободной и беспошлинной торговли не из-за опасения твоего набега на Дербент и захвата Шемахи. Ты разумен и понимаешь, что не удержать тебе эти города, ведь у меня сейчас двадцать тысяч узбеков с эмирами и двумя царевичами. Ты благоразумен и мудр, брат мой. Приезжай скорее, а то мы можем и не увидеться. Сильно болею.

Я посмотрел на царя.

— Ага! Две кинокамеры, две куртки замшевые… Откуда два царевича и десять тысяч узбеков?

— Какие кинокамеры? — спросил царь.

— А! — отмахнулся я. — Читать дальше?

— Читай-читай, — закивал «болванчиком» государь.

Далее шах вспоминал наше счастливое детство в гареме и наши с ним проделки-издевательства над евнухами и наложницами. В некоторых местах я, читая, краснел. Много интересного пришлось узнать о моём реципиенте. Да и о шахе Аббасе Втором. Да-а-а… Мальчишки — они везде остаются мальчишками. Дохлые кошки, дохлые крысы, тараканы и разные жуки в одежде объектов издевательств.

Через несколько десятков строк Аббас Второй стал описывать своего сына и мне стала понятна озабоченность шаха судьбой государства. Сам шах Аббас тоже не был, как считалось, сильным руководителем, и государственными вопросами заправляли его помощники, но Персия не разваливалась и на политической сцене котировалась сильнее даже османской империи. И этому помогала торговля с Россией.

Аббас покорил многие народы Кавказа, в том числе и князей Грузии-Кахетии, закрепился в Афганистане, Ираке. Даже наша стычка на Сунже продемонстрировала хорошую организацию его войск. Другое дело, что организованность и слаженность казачьих войск была лучше. Да и пороха на тренировках мы не жалели. А чего его жалеть, хе-хе, когда у нас селитры, как гуталина у кота Матроскина. А небольшие залежи серы на Кабарде были найдены ещё лет десять назад. Так что, пороха у нас было много.

Тут шах и произнёс заветные слова. Он, описывая немощь сына, назвал меня законным наследником своего престола и просил срочно приезжать.

— О, млять! — Не выдержал я и нахмурился.

Меня бросило в жар. Одно дело просто рассуждать и предполагать, а другое дело, когда сам шах Персии в письме признаёт тебя законным наследником… Да-а-а… Струйки пота потекли по моему носу и капнули на пергамент.

— Не испорти документ! — услышал я голос царя, донёсшийся сквозь шум в голове и вздрогнул.

— А ведь, действительно, с таким письмом, — подумал я, — заверенным, между прочим, четырьмя визирями.

Письмо, подтверждая волю шаха Аббаса Второго подписали визири: Сару Таки, Халифе Солтан, Мирза Мохаммад-Мехди Караки и великий визирь — Шейх Али Хан Зангане. Вот такие дела. Их печати я сквозь пелену тумана с трудом разглядел, висящими на шнурках разного цвета.