Ликвидатор Историй. Книга I (СИ) - "Diabolo" - Страница 19

— Господин, ну я же... А? Ой! Простите пожалуйста! — вскрикнул этот парнишка и ловко вывернувшись из моей хватки, поклонился. — Меня зовут Мирослав, я младший жрец культа Унар-аша. Спасибо Вам большое, господин посланник! — хм, последнее слово он произнес потише, и с явным почтением, граничащим с восхищением.

— Ага, простым спасибо ты не отделаешься. Пойдем в мою комнату, скоро принесут еды с вином и воды. Нам обоим нужно умыться, потом расскажешь мне некоторую информацию. — хмыкнул я.

От чего-то очень сильно покраснев, парень стеснительно заметил:

— Первый стилет Василий, я понимаю, что Вы меня спасли и очень за это благодарен, но... — и прикрыл лицо руками, став издавать странные звуки.

— Че?! За спасение не можешь даже... — и тут я понял, что этот пацан имел в виду. Личная комната, вино, «нужно обоим умыться», б*яяяя... — Нет, балбес, — дал я ему легкий подзатыльник, — Мне поговорить надо, а не то о чем ты подумал! И вообще я предпочитаю женщин, а не смазливых пацанов.

Икнув от удивления, он убрал руки от лица, и еще больше стесняясь сказал: — Х-хорошо, пош-ли.

И первым направился к лестнице. Покачав головой, я посетовал на нынешнюю молодежь и пошел следом.

Дойдя до комнаты, и пропустив, шмыгнувшую мимо парочку девушек в чепчиках, я зашел в незапертую дверь. Похоже это были служанки. Из вещей ничего не пропало, ваш покорный слуга проверил, а вот новых прибавилось. А именно: два больших блюда с горячим мясом в одной, и колбасами с сыром на другой, три бутылки хорошего вина и пара стаканов для него же.

— Присаживайся, Мирослав, — указал я на стул.

— Спасибо, — благодарно кивнул он, присев, при этом поморщившись от боли.

— Что с рукой? — спросил я присев на корточки рядом с ним.

— Кисть выбили, когда я захотел достать кинжалы, — и тут он распахнул в удивлении глаза, — Ой! Я же забыл своё оружие и деньги!, — и хотел было подорваться, но я усадил его на место.

— Думаю никто не посмеет взять мои трофеи. Их принесут, я попрошу когда будут заносить воду, а сейчас, разденься по пояс.

— Г-господин Первый! — опять зарделся этот крайне стеснительный тип.

— Да надоел ты мне уже! Зови меня Василий! И не буду я тебя трогать, который раз говорю, я по девочкам, балбес! Ссадины нужно обработать. — прикрикнул я на него.

— Д-да, хорошо, Василий. Но тут такое дело, — стеснительно пошаркал ножкой этот типус, — В общем я девушка! Мирослава. Вот. — почесало это чудо здоровой рукой затылок.

— Мда. Ну, Мирослава, значит Миркой будешь. А по поводу ран я серьёзно. Не для того я тебя вытаскивал с той передряги, чтобы ты сдохла через пару недель от заражения крови. Тобой там весь пол вытерли, не спорь.

— Л-ладно, спасибо. — сказала она, вся красная как рак.

Пришлось помогать теперь уже ей, снимать плащ и тонкую кольчугу под ним. Сняв рубаху, она осталась в одних штанах, и старательно отводила глаза в сторону.

— Плоскодонка, — сделал я неутешительный приговор.

— Чего!? Да я, да я — тут же начала задыхаться от возмущения эта пигалица.

А вообще она была довольно-таки симпатичной особой. Волосы были как и у меня, коротко подстрижены по бокам и на затылке, а челка платиновых волос была смешно взлохмачена. Носик был чуть вздернут, а глаза напоминали два кустика, нежно-зелёные.

Правда вот фигура подкачала. Она и вправду больше походила на дрищеватого юношу, чем на девушку. Правда когда она сняла одежду и осталась топлес, стало понятно, что фигурка скорее спортивная, а не дистрофичная, как я подумал, смотря на нее в одежде. Плечи были широкие, но не дотягивали до мужских, спина прямая, а животик украшали шесть кубиков пресса. Картинку средневековой фито-няшки портили несколько старых шрамов, но мне если честно было на них плевать, а вот что поистине портило моё настроение — вместо груди у нее было две еле выраженных неровности и вставшие от холода розовые соски. Печально вздохнув, я принялся за дело. В первую очередь, сходил за бинтами и спиртом к своему эрзац-рюкзаку.

Вот только бинты мои были всего-лишь белыми полосками ткани, аккуратно сложенными в мешок. Конечно-же бинты и сам мешок обрабатывал в кипятке, тем самым хоть как-то дезинфицировав, но это явно не то, что было в моём родном мире. Вернувшись, смочил бинты вином, что взял со стола. Там все-равно ещё две закрытых бутылки. Промыв все ссадины бинтом и вином, я протер их насухо, а потом еще раз прошелся, но уже спиртом.

Все это время Мира отчаянно шипела, но прекратить экзекуцию и пытки, как она сама это называла, не просила. Закончив, я перевязал два самых крупных повреждения, что все-еще сочились кровью, и занялся рукой девушки. Аккуратно взяв её за травмированную конечность, я резко вправил ее назад, в сустав. И хоть старался это делать безболезненно, от вскрика и пары грязных ругательств девушка не удержалась. Жестко, но так чтобы не передавить сосуды, перебинтовал ей все-ещё больную кисть.

Встав, закинул банку со спиртом в свой мешок, и разлил вино по стаканам.

— Ну, за знакомство, Мирка, — поднял я бокал, и опрокинул его в себя, блаженно зажмурившись. Наконец-то хоть пару часов покоя!

— Спасибо, что позаботились обо мне, Василий, — сказала девушка, и тоже отпила вина.

— Чтож, а пока я ем, можешь наконец накинуть на себя хоть что-то? — ехидно спросил я.

— Ой!, — вскрикнула девушка, поняв что все еще голая по пояс, и чуть не упав со стула, бросилась одеваться.

Когда она накинув одежду, тоже принялась уничтожать стряпню местного повара, я начал расспрос, затянувшийся на полтора часа. Потом наконец принесли воду в двух бадьях и дополнительную кровать. По очереди искупавшись, а я как благородный джентельмен, вышел из комнаты пока она приводила себя в порядок и уже сама меняла повязки, я тоже обмылся.

А потом, здраво рассудив, что если кто и придет мстить за семерых «псов войны», то они придут не раньше утра, мы, закрыв дверь и окно, улеглись спать. Причем эта пигалица «перепутала» свою одноместную койку и улеглась на мою большую и удобную кровать, сразу мило засопев. Махнув рукой на такой беспридел, я завалился на одноместную койку. Блаженно зажмурившись, от того, что сплю не на холодной и твердой земле, я прикрыл глаза, и стал размышлять о недавнем разговоре со своей новой знакомой.

Мирослава как уже она говорила являлась младшей жрицей культа Унар-аша. Родилась она в семье обычного ремесленника который зарабатывал деньги тем, что изготавливал мебель из дерева. Для деревни не очень востребовано, так-как клиентов маловато, но были и свои плюсы. Деревенька была спокойная, и всяких проходимцев и банд которые любят «крышевать» подобный бизнес, там не было. Да и материал был дешевле, лес считай за забором.

Так это семейство и жило, пока не подрос сын помещика. И хоть отец его был хорошим и добросовестным аристо, сын пошел явно не в него. Мать Миры пропала, когда ей было четырнадцать. Вся деревня искала женщину, но никак не могли найти хотя-бы тело. Труп выловили из реки рыбаки сетями, через пять дней после ее пропажи. И судя по одежде и травмам её изнасиловали, прежде чем убить. Отец в тот день напился, и пошел просить помещика найти виновного. Аристократ, который тоже был крайне возмущен этим преступлением, пообещал приложить все усилия. Вот только через пару дней, Мире рассказали две её подруги, что её мать в компании сына помещика шла к реке на кануне пропажи. Она пересказала эту информацию отцу. Разгневанный отец семейства, схватив вилы, пошел и убил наследника и единственного сына Демьяна — помещика то-есть.

А на следующий день, его повесили за убийство благородного. Так Мира и осталась сиротой. По прошествии нескольких месяцев, к ним в деревню проездом явился жрец культа Унар-аша. Мира которая все это время жила впроголодь, решила обокрасть явно состоятельного жреца. Так и случилось. Пробравшись в дом, где оставновился проповедник, она украла его кошель и смылась в тьму ночи. Вот только когда она зашла к себе в дом, на кухне горела свеча, а этот самый обкраденный жрец, спокойно пил травяной чай, с легкой улыбкой на лице. Жрецу понравились навыки Миры, особенно её грация кошки. Он забрал ее с собой. Деревенским не было дела до бедной сироты, а помещик был только рад избавиться от напоминания о смерти его сына.